Читать книгу - "Варварство. Эксклюзивные свидетельства о вторжении США и Великобритании в Ирак и его оккупации - Салям Мусафир"

САЛЯМ МУСАФИР: Вы говорите, что не просто не имелось оснований для присутствия Муваффака Ар-Рабии при исполнении смертного приговора, но в нем не было и никакой необходимости. Но при этом там находились и иные персонажи, не имевшие никакого отношения к казни. Там что, была «группа поддержки»? Допустимо ли, с правовой точки зрения, присутствие при подобной процедуре лиц, не имеющих касательства к делу по определению?

МУНИР ХАДДАД: Я никого не приглашал. Мы прибыли на двух американских вертолетах из «зеленой зоны» туда, где размещалось управление военной разведки в районе Аль-Казымия. По прибытии я встретился с генеральным прокурором, моим другом господином Мункызом Аль-Фируном. Сейчас он проживает вне Ирака.

САЛЯМ МУСАФИР: Он проживает в США. Да уж, до многих судей сейчас не достучишься из-за проблем с безопасностью. Чуть позже мы подробно об этом поговорим.

МУНИР ХАДДАД: Председатель суда, господин Ариф Аш-Шахин, возражал против присутствия Мункыза Аль-Фируна. Он предложил другого человека, но я выбрал Мункыза Аль-Фируна, поскольку на том суде председательствовал я. Там были еще врач и директор тюрьмы, которые ставили подписи. Поставил подпись и представитель от правительства. Думаю, это подпись доктора Тарика Наджема Абдуллы, главы офиса Аль-Малики; он был одним из пяти подписавшихся. Муваффак Ар-Рабии не был врачом, осматривавшим Саддама Хусейна посмертно, как он заявлял. Ведь там присутствовал врач по имени Ахмед Джасим или Джасим Ахмед – как-то так его звали.

САЛЯМ МУСАФИР: Некоторые судьи и адвокаты указывали нам, что присутствие генерального прокурора и судьи, вынесшего смертный приговор, при его исполнении не является корректным с юридической точки зрения, поскольку именно эти лица вели процесс и выносили приговор. Присутствовать должны были прокурор или судья от округа, где исполнялся приговор. Это так?

МУНИРХАДДАД: На казни присутствует следственный судья или уголовный судья округа. Но, во имя Аллаха, согласился ли бы хоть один судья присутствовать при исполнении смертного приговора Саддаму Хусейну? Все отказались присутствовать при этом. Мы хотели, чтобы пришел один религиозный деятель из числа иракских суннитов, но он отказался, заявив, мол, вы хотите втянуть меня в большую неприятность. И религиозные деятели, и судьи – все отказались присутствовать на казни. А сейчас, через десять лет, появляется некто, кто хочет выставить себя героем, рассчитывая воспользоваться этим обстоятельством на выборах в подходящее время. Никто не хотел подписывать даже указ о казни Саддама Хусейна. Даже в кассационном суде, а ведь нас там было семеро судей! Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы убедить судей поставить свои подписи, и от многих я услышал: вы подвергаете нас опасности.

САЛЯМ МУСАФИР: Что перевешивало – страх или закон?

МУНИР ХАДДАД: Скорее, страх. Один из судей, курд по национальности, обратился ко мне по-курдски, а я, кстати, курд, из курдов-шиитов. Ему было известно, что я далек от дискриминации по национальному и религиозному принципу. Так вот, он по-курдски сказал мне следующее: «Брат, не забывай, что ты – курд, и неважно, высоко или низко твое положение. Не доверяй этому правительству и всем, кто в нем. Когда этот суд закончится, ты снова станешь курдом и заплатишь высокую цену». И действительно, я дорого заплатил за казнь Саддама Хусейна. Меня даже арестовывали – и это вместо благодарности!

САЛЯМ МУСАФИР: Прежде чем затронуть с вами вопрос о благодарности, а точнее, неблагодарности, если так можно выразиться, есть еще один момент, с которым не всё до конца ясно. Я имею в виду большое число присутствовавших и свидетелей, которые громко повторяли что-то вроде кричалок, которым был придан чуть ли не религиозный оттенок. А Муваффак Ар-Рабии упомянул о «слитом» фильме, который «испортил нам радость от победы». По его словам, Саддам Хусейн в тот момент выглядел сломленным и трясущимся, однако на «слитой» версии всё представлено с точностью до наоборот. Они якобы находились в тесной комнате, в которой, как вы описывали ее прежде, стоял запах смерти.

МУНИР ХАДДАД: Да, запах смерти.

САЛЯМ МУСАФИР: А как вы думаете, зачем они туда пришли? Лишь позлорадствовать? Как вы объясните присутствие столь многих людей?

МУНИР ХАДДАД: Честно говоря, не могу отвечать за них. Не понимаю, о какой религиозной вражде они говорили. Не думаю, чтобы хоть один суннит в своей молитве не произнес: «О Аллах, воздай хвалу Мухаммаду и роду Мухаммада!» Все сунниты произносят это. Все присутствовавшие на казни произнесли эти слова, и это не звучало как злорадство. Саддам Хусейн не был суннитом, и вы знали об этом еще до меня. Он был диктатором, он начал с убийств суннитов еще прежде уничтожения шиитов и уничтожал суннитское руководство в Ираке, членов различных партий. С ними он обошелся еще хуже, чем с шиитами.

САЛЯМ МУСАФИР: Вопрос касается присутствия всех этих людей, которых было больше, чем нужно, и которые не требовались, с точки зрения юридической, для исполнения приговора. В чем причина их присутствия? В этом весь смысл. Непонимание вызвано тем, что их присутствие не имело под собой никакого юридического подтекста, если говорить мягко.

МУНИР ХАДДАД: Дело тут ни в юридическом подтексте, ни в его отсутствии. По-моему, они присутствовали там из чистого любопытства, и я считаю, что их присутствие на казни не было ни правильным, ни приличествующим случаю.

САЛЯМ МУСАФИР: А не было ли в вашей власти, как судьи, не допустить их присутствия? Или же это вышло из-под контроля?

МУНИР ХАДДАД: При оглашении обвинительного заключения были только я и генеральный прокурор.

САЛЯМ МУСАФИР: Вы имеете в виду чтение приговора?

МУНИР ХАДДАД: Да; все эти люди присутствовали во время подъема на эшафот. Там между ними и Саддамом Хусейном вспыхнула перепалка, которая несла в себе много смысла. Так, Саддам Хусейн завещал присутствовавшим и, в особенности, мне сплоченность и любовь к родине и т. п. Тогда один из полицейских спросил его: «А зачем вы убивали нас, разрушали наше будущее и уничтожали нашу страну?» Он ответил: «Я не убивал вас и не воевал с вами, я воевал с врагами Ирака – персами и сионистами». Когда он поднялся на помост, то, ввиду невозможности присутствия суннитского религиозного деятеля, я спросил его: «Будет ли у вас какое-нибудь распоряжение для ваших сыновей, дочерей и семьи?» И я клятвенно заверил его, что лично доведу до них его распоряжение. Но он сказал мне что-то вроде «живи» или «живи, сын мой». Эти его слова несли в себе много смысла. Я – первый судья, который вел следствие с