Читать книгу - "Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон"

испортили. Один из членов клуба по имени Джон Коббл, будучи нетрезвым, пробормотал нечто насчет того, что такое изнеженное иностранное животное неуместно в Вайоминге, достал револьвер 45-го калибра и выпустил пулю в полотно.

В клубе работали несколько слуг, обученных в Канаде, и французский повар по имени Алексис; за всем этим надзирал управляющий Депрато. Первоначально число членов клуба ограничивалось 50 участниками, но вскоре их число увеличилось до 150. Вступительный взнос составлял 50 долларов, ежегодные взносы — 30 долларов; со временем обе суммы выросли. В конце 1882 г. в клубе произошел пожар, причинивший значительный ущерб. Участники, число которых к этому моменту достигло 170 человек (примерно половину из которых составляли жители Шайенна), использовали это событие как повод, чтобы расширить обеденный зал, довести число спален до четырнадцати и провести электрическое освещение[198]. Члены клуба полагали, что он не уступает любому клубу для джентльменов в Нью-Йорке, Бостоне и, возможно, даже в Лондоне. Сам Оуэн Уистер — известный завсегдатай разных клубов — восхищался им и вскоре стал его завсегдатаем. «Неудивительно, что людям нравится клуб в Шайенне, — писал он. — Это жемчужина прерий»[199]. Новое здание клуба было открыто весь год. Человек, приглашенный кем-либо из членов клуба, мог на полгода приобрести привилегии гостя за 30 долларов — что эквивалентно годовому взносу участника. Цена за питание была приемлемой: 25 центов за ланч, 50 центов за обед.

Управляющий Депрато и секретарь клуба Уильям Стёрджис поддерживали высочайшие стандарты. В одном из писем Стёрджис упрекал нью-йоркский элитный магазин Park & Tilford, расположенный по адресу Бродвей, 919, за качество их гаванских сигар. «На прошлой неделе мы попросили вас не отправлять одну партию сигар в этот клуб. Теперь мы хотим сообщить, что уже некоторое время члены клуба выражают общее недовольство по поводу полученных от вас сигар. Либо марки, которые мы используем, ухудшились, либо отбор производится не особенно тщательно. Пожалуйста, пришлите в следующий понедельник сигары каких-нибудь других марок — совершенно других, что-нибудь лучшее в каждой категории, даже если это будет стоить немного дороже»[200]. В другом письме он жаловался на херес «Гарвей»: «В нем почти полностью отсутствовал букет, присущий хересу, который мы покупали ранее, и он никоим образом не был прозрачным»[201].

В течение последующих 15 лет Шайенский клуб был средоточием политической и экономической власти и оказывал влияние на всю отрасль скотоводства на открытых пастбищах. Здесь за ланчем, коктейлями в баре или за обедами, сопровождавшимися обильными возлияниями, проходила большая часть работы с агентами-посредниками, при этом все участники непринужденно обменивались всевозможными историями и сплетнями. Джон Клей вспоминал, как за бутылкой шампанского во время ланча обсуждал деловые вопросы с президентом местного банка и скотоводческим магнатом А. Конверсом: «Конверс — один из немногих встреченных мною людей, которые могли быть навеселе трижды в день и при этом вести дела, не совершая ни единой ошибки»[202].

Возможно, для историков, изучающих ту эпоху, стало шоком то, что в 1880-е гг. на Территории Вайоминг группа скотоводов из Шайенна переодевалась к ужину в вечерние костюмы, курила кубинские сигары и поглощала импортное французское шампанское или вино уровня Grand Cru{99}. Еда, которой они наслаждались, тоже была выше всяческих похвал: пусть она не дотягивала до стандартов знаменитого ресторатора Лоренцо Дельмонико, но все же кухня была изысканной и блюда могли соперничать со всем, что подавалось в те дни западнее Миссисипи.

Меню одного обеда, устроенного членом клуба Фрэнсисом Уорреном, губернатором территории, включало четыре блюда, начиная с русской икры на тостах и заканчивая свежим лососем с голландским соусом, причем к каждому блюду прилагалось отдельное марочное вино. В завершение трапезы предлагались экзотические ликеры на выбор. В другой раз британские члены клуба устроили ужин для американских коллег. Присутствовавшие (41 человек) выпили 66 бутылок шампанского и 22 бутылки красного вина, то есть по две бутылки на человека.

Вскоре Шайенн стал одним из любимых мест для богачей — как Флоренция или Капри в Италии, курорт Хайлигендамм на Балтийском море, Ницца на Французской Ривьере или так называемые горные станции{100} в Индии, где праздные богачи из Великобритании XIX в. беспрепятственно наслаждались своим привилегированным образом жизни. Среди таких элитных мест Шайенский клуб вскоре стал знаменитым — гораздо известнее, нежели его более скромные соперники, Денверский клуб или клуб Монтана в Хелене.

Справедливости ради следует отметить, что хотя многие члены Шайенского клуба, возможно, и были убежденными гедонистами, однако вели себя гораздо приличнее, чем, например, участники «кружка Мальборо-хаус» в Лондоне, менявшиеся женами, или распутные аристократы из кружка «Счастливая долина» в Кении несколько десятков лет спустя. И они действительно совмещали реальный бизнес с погоней за удовольствиями.

Тем не менее в клубе не обходилось и без ситуаций, характерных скорее для салуна. Нередко вспыхивали споры, которые обычно возникают там, где встречаются необузданные мужчин и алкоголь. Так, со временем из клуба исключили обоих братьев Элрихс: Генри — за то, что ударил официанта (по некоторым данным, сбросил пинком с лестницы после того, как официант отказался придержать его лошадь); Чарльза — за то, что «говорил не терпящим возражений неуважительным тоном»[203]. Джон Клей, который в течение многих лет снимал комнату в клубе, описывал членов клуба как «пеструю компанию людей, полных энтузиазма и задора, у которых больше энергии, чем деловой хватки»[204]. Клей также описал типичный день Хьюберта Тешмахера и его партнеров Фреда Дебилльера и Ричарда Тримбла в Шайенне. Как он рассказывает, они наняли пожилого слугу в свое так называемое холостяцкое жилище; когда скотоводы просыпались утром, он подавал им кофе и булочки. Затем партнеры «притворялись, что занимаются бизнесом», а потом отправлялись на ланч в Шайенский клуб. Во второй половине дня они играли в теннис на кортах клуба, после чего следовал продолжительный ужин и «оживленный вечер»[205].

Разумеется, женщины в клуб не допускались, поэтому мужчинам приходилось искать общения с ними в других местах. Среди молодых членов клуба было немало заядлых плейбоев. Говорят, что Генри Элрихс сопровождал Лилли Лэнгтри по всей Америке во время ее гастролей в 1883 г. и его счета за купленные для нее цветы в одном только Нью-Йорке составляли 500 долларов. В конце концов он уговорил ее приехать к нему на ранчо в Шайенн, чтобы она могла выступить в Шайенском оперном театре. Хьюберт Тешмахер, ставший третьим президентом Шайенского клуба, оставаясь членом правления, был известен как «моряк, у которого в каждом порту имелась девушка»