Читать книгу - "Наполеон: биография - Эндрю Робертс"

В одной сфере, однако, институты революционной Франции почти не имели шансов на успех. Население горячо воспротивилось попыткам Наполеона ограничить власть католической церкви, и в период epoca francese его церковные реформы ненавидели в той же мере, в которой восхищались его нововведениями в сфере управления{383}. Наполеон вскоре приступил к запугиванию Ватикана. В октябре 1796 года он посоветовал Пию VI не чинить Циспаданской республике препятствий и уж точно не нападать на французов, когда вернутся австрийцы. Наполеон пригрозил понтифику: «Лишь воля потребна для того, чтобы уничтожить светскую власть папы», но в условиях мира «все можно уладить». Наполеон предупредил, что объявление им войны будет означать «гибель и смерть безумцев, выступивших против республиканских фаланг»{384}. Поскольку Директория не могла дать ему 25 000 солдат, в которых он отчаянно нуждался после неудач Журдана и Моро в Германии (к началу кампании явилось едва ли 3000), Наполеону было нужно выиграть время. Он инструктировал французского посланника Ф. Како в Риме: «Наша игра заключается в перебрасывании мяча друг другу, чтобы обмануть эту старую лису»{385}.

В начале ноября австрийцы приготовились к третьей попытке деблокировать Мантую, причем пользовались планом, которой мог породить лишь коллективный разум, в данном случае – венский гофкригсрат. Опытный полководец венгр Йозеф Альвинци с 28 000 солдат должен был оттеснить французов от Риволи к Мантуе. Генерал Джованни ди Провера с целью отвлечения внимания, как предполагалось, двинется от Бренты к Леньяго с 9000 солдат, а еще 10 000 солдат у Бассано попытаются помешать сосредоточению войск Наполеона. Судя по решению отрядить 19 000 человек для отвлекающих ударов и ослабить главные силы всего до 28 000, гофкригсрат не усвоил уроки предыдущих шести месяцев. Впоследствии Наполеон утверждал, что 61-летний Альвинци, которому довелось повоевать в Баварии, Голландии и Турции, был способнейшим из его противников, и поэтому в своих бюллетенях он не отзывался об Альвинци ни дурно, ни хорошо (и при этом хвалил Больё, Вурмзера и эрцгерцога Карла, которых ценил невысоко). В воззваниях и приказах по войскам Наполеон также показывал свое глубокое уважение к генералу Провера, поскольку считал его хуже многих и надеялся, что гофкригсрат как можно дольше оставит его в должности.

Теперь под началом Наполеона состояли 41 400 солдат. Он максимально отвел войска, чтобы как можно раньше выяснить, где и когда появятся австрийцы. Кроме того, в распоряжении Наполеона имелось 2700 солдат в гарнизонах Брешии, Пескьеры и Вероны. Из Франции шла 40-я полубригада (2500 солдат). 2 ноября Альвинци переправился через реку Пьяве. Он отдал приказ Кваздановичу и Провера двигаться к Виченце: Кваздановичу через Бассано, а Провера – через Тревизо. Наступление началось.

Массена, к его большому огорчению, пришлось подчиниться приказу Наполеона и отступить к Виченце без боя. Вслед за Ожеро он оценил способности Наполеона как лидера и солдата, но ревностно оберегал свою репутацию одного из лучших французских полководцев и гордился прозвищем «любимец победы». Ему не нравились приказы об отступлении, пусть и перед превосходящим противником. 5 ноября Наполеон пришел с Ожеро к Монтебелло и, увидев, что прямо перед ними авангардные части австрийцев переходят реку Брента, принял решение атаковать на следующий день. Тем временем Массена при Фонтанива ударил по колонне Провера и загнал австрийцев на острова на реке.

6 ноября Ожеро напал на вышедший из Бассано отряд Кваздановича, но не сумел оттеснить его за Бренту. В тот день деревня Нове несколько раз переходила из рук в руки, и Наполеону, теперь располагавшему 19 500 солдатами против 28 000 неприятельских, пришлось отступить. Есть несколько критериев победы, в том числе соотношение потерь, удержание за собой поля боя и срыв неприятельских планов. Как бы то ни было, битва при Бассано считается первым, хотя и не жестоким, поражением Наполеона.

Отступая к Виченце, Наполеон узнал о поражении, нанесенном Давидовичем Вобуа (более 40 % его солдат погибли, были ранены или пропали без вести) после пятидневных боев у деревень Чембра и Каллиано. Ожеро немедленно получил приказ отойти к Адидже южнее Вероны, Массена – занять Верону, а генералу Бартелеми Жуберу (сыну адвоката, в возрасте пятнадцати лет сбежавшему из дома, чтобы завербоваться в артиллерию) было велено отправить бригаду из Мантуи к Риволи, чтобы помочь удержаться там Вобуа. Затем Наполеон произнес речь перед солдатами злосчастного Вобуа: «Солдаты 39-й и 85-й полубригад! Вы не французские солдаты. Вы не выказали ни дисциплины, ни выдержки, ни храбрости. Вы не смогли удержать ни одну из позиций. Вы предались панике. Вы дали себя согнать с позиций, где горсть храбрецов могла бы остановить целую армию. Начальник штаба армии, распорядитесь начертать на их знаменах: “Они больше не солдаты Итальянской армии”»{386}. Наполеон, тонко чувствовавший, что воодушевит, а что обескуражит солдат, верно рассудил, что в следующие после публичного унижения дни обе полубригады будут драться решительнее и отчаяннее, чем когда-либо.

Бездействие австрийцев после победы при Бассано позволило Наполеону перегруппироваться. К 12 ноября он удерживал Верону с 2500 и берега реки Адидже с 6000 солдат. Опозоренный Вобуа задержал Давидовича у Риволи, а Кильмэн продолжил осаждать Мантую. Массена с 13 000 солдат на правом фланге и Ожеро с 5000 на левом напали на Альвинци у Кальдиеро, деревни в 16 километрах восточнее Вероны. Дождь хлестал в лицо, и французы не проявили привычную для Итальянской армии лихость. Ветер сдувал затравку с ружейных полок, солдаты оскальзывались в грязи, и за целое утро атаковавшим удалось захватить лишь участок на правом фланге, да и тот пришлось снова уступить, когда в 15 часов австрийцы получили подкрепление. С обеих сторон погибло и было ранено около 1000 человек. Хотя Наполеон, разумеется, объявил произошедшее своей победой, показательно, что, распоряжаясь в тот год об изготовлении медалей в память своих побед у Монтенотте, Миллезимо и Кастильоне, он не стал увековечивать бой при Кальдиеро.

13 ноября обе армии отдыхали. Наполеон воспользовался передышкой, чтобы отправить из Вероны отчаянное письмо Директории, в котором он, по сути, обвинил правительство в своем затруднительном положении:

Возможно, мы вот-вот потеряем Италию. Подмога, которую я ждал, не пришла… Я исполняю свой долг, армия исполняет свой. Моя душа в плачевном состоянии, но я в согласии со своей совестью… Погода остается плохой; вся армия до крайности утомлена и не имеет обуви… Ранены лучшие солдаты; все наши высшие офицеры, все наши лучшие генералы выведены из строя (hors de combat). Всякий, кто ко мне является, ни на что не годен и даже не имеет солдатской смелости!.. Нас бросили в глубине Италии… Возможно, мой час… пришел. Я уже не осмеливаюсь рисковать, подвергая себя опасности, поскольку моя гибель приведет войска в уныние{387}.

Конечно, Серюрье и Соре были ранены, а заболевшие Ланн, Мюрат и младший Келлерман находились в госпитале, но у Наполеона оставалось еще много отличных генералов. Он закончил письмо на ноте настолько дерзновенной, что финал перечеркивает все остальное им написанное: «Через несколько дней мы предпримем последнюю попытку. Если удача улыбнется нам, Мантуя падет, а с ней и вся Италия».

Наполеон разработал дерзкий план: выйти в районе Вилланова в тыл Альвинци и вынудить его отходить с боем по местности, изобилующей затопленными рисовыми полями: в этом случае австрийцам мало помогло бы их численное превосходство. Вместо того чтобы избрать легкий путь и преодолеть Адидже в Альбаредо, где австрийская кавалерия могла поднять тревогу, он предпочел перейти реку в Ронко, где в прошлую кампанию наводили понтонный мост. Теперь мост, разобранный, хранился неподалеку. Вечером 14 ноября Массена отправился из Вероны в западном направлении, чтобы обмануть австрийских шпионов в городе, а затем повернул на юго-восток и присоединился к Ожеро.

Дороги в этой части Италии были и остаются примечательными. Они насыпные, сильно подняты над болотом и имеют очень крутые скаты, поэтому австрийские разъезды не заметили ни приближения французов, ни наведения моста. На рассвете 51-я линейная полубригада переправилась на лодках на другой берег, чтобы защитить тет-де-пон и мост, законченный к 7 часам утра. Оттуда, где дорога раздваивается и ведет на другой берег реки, Ожеро двинулся направо, вдоль дамбы,