Читать книгу - "Наполеон: биография - Эндрю Робертс"

На рассвете следующего дня Вурмзер попытался – неудачно – вырваться из Мантуи. Провера к моменту появления Наполеона оказался зажат у Фавориты между Массена и Ожеро. Он храбро сражался, но капитулировал, чтобы избежать бойни и пленения своего отряда целиком. Запасы провианта в Мантуе кончились. Вурмзер, напрасно ожидавший чудесного появления Альвинци, сумел продержаться на полмесяца дольше, чем надеялся, но в четверг 2 февраля 1797 года все же сдал город с изнуренным гарнизоном. За восемь месяцев осады в Мантуе умерло около 16 300 австрийских солдат и еще больше мирных жителей, которым пришлось есть крыс и собак. Французы захватили 325 пушек и возвратили себе еще 179 орудий, оставленных в августе. Вурмзеру и пятистам офицерам его штаба было позволено покинуть Мантую на почетных условиях и вернуться в Австрию – в обмен на обещание не воевать с французами до момента обмена пленными. Остальных австрийцев отправили во Францию работать на стройках и в сельском хозяйстве. Весть о занятии Мантуи вызвала в Париже сенсацию. Под звук фанфар, как вспоминал современник, «должностное лицо посреди огромной толпы объявило о победе французского оружия»{405}.

Наполеон при этом не присутствовал. Он отправился в Верону, а оттуда – в Болонью, чтобы наказать Папскую область за угрозы выступить на стороне Австрии (в нарушение заключенного в июне прошлого года перемирия). Беззастенчиво присвоив себе полномочия Директории, 22 января Наполеон предложил французскому посланнику Како «в течение шести часов после доставки этого письма покинуть Рим», чтобы усилить давление на папу. В тот же день Наполеон в письме папскому представителю Алессандро Маттеи потребовал ограничить влияние на внешнюю политику Рима австрийцев и неаполитанцев. В финале он, впрочем, смягчил тон и попросил кардинала Маттеи «заверить его святейшество, что он может безо всяких опасений остаться в Риме» ввиду своего статуса «первосвященника церкви»{406}. Наполеон, судя по его письму Директории, опасался: «Если папа и все кардиналы уедут из Рима, я никогда не смогу получить то, что потребовал». Он также понимал, что захват Ватикана навлечет на него гнев истых католиков Европы, даже их вечную вражду. «Если я пойду на Рим, то потеряю Милан», – объяснял Наполеон Мио де Мелито{407}.

1 февраля Наполеон выпустил воззвание: со священниками и монахами, которые не будут «вести себя согласно принципам Нового Завета», будут поступать «строже, чем с остальными гражданами». Так он надеялся ослабить их противодействие французскому режиму в Италии{408}. Папские войска попытались оказать сопротивление: шаг бессмысленный, но, бесспорно, отважный. 3 февраля при Кастель-Болоньезе генерал Клод-Виктор Перрен (звавшийся попросту Виктор) с легкостью справился с противником, а неделю спустя без потерь взял в плен папский гарнизон в Анконе. 17 февраля папа попросил мира и отправил Маттеи в Толентино, в ставку Наполеона, для подписания договора. По Толентинскому договору Франция получала Романью, Болонью, Авиньон и Феррару; Папская область закрывала свои порты для английских судов и обязывалась выплатить французам «контрибуцию»: 30 млн франков и сто произведений искусства. «Мы получим все, что ни есть в Италии прекрасного, – писал Наполеон Директории, – за исключением немногих вещей в Турине и Неаполе»{409}.

18 февраля 1797 года Итальянская армия начала издавать листок «Журнал Бонапарта и порядочных людей» (Journal de Bonaparte et des Hommes Vertueux) с эпиграфом: «Ганнибал спал в Капуе, но Бонапарт не спит в Мантуе»{410}. Наполеон знал силу пропаганды и теперь пытался повлиять на общественное мнение, и без того сильно склонявшееся в его сторону. Он взялся за новое ремесло владельца газеты и журналиста, диктуя пассажи наподобие: «Бонапарт стремителен, как молния, и настигает, как раскат грома». Через десять дней Journal уже косвенно критиковал Директорию, а это было бы невозможно без разрешения Наполеона. В том же году он учредил две армейские газеты: Courrier de l’Armée d’Italie (редактор – бывший якобинец Марк-Антуан Жюльен) и менее заметную La France vue de l’Armée d’Italie (редактор – Мишель Реньо де Сен-Жан д’Анжели), материалы которых часто цитировали парижские издания. Поскольку Рейнский театр военных действий находился гораздо ближе к столице, Наполеон не желал, чтобы кампанию в Италии считали второстепенной, и думал, что его солдаты оценят столичные известия. Д’Анжели – бывший парламентарий и юрист, ведавший госпиталями Итальянской армии, – со временем стал одним из главных помощников Наполеона. Назначение же Жюльена явилось знаком готовности Наполеона забыть о политических разногласиях, если претендент был талантлив и демонстрировал желание расстаться с прошлым. При режиме настолько неустойчивом, какой имела Франция, это было проявление не столько терпимости, сколько здравомыслия. Всего три года назад и сам Наполеон был якобинцем.

Парижская газета Le Moniteur рассказала о праздновании побед Наполеона, сопровождаемом танцами, исполнением кантат, угощением публики и шествиями. Их организовали становившиеся все более многочисленными сторонники Наполеона, которые, как отмечали в частных беседах члены Директории, не всегда чествовали их самих. Газетчики интересовались Наполеоном независимо от своих политических пристрастий: его имя способствовало увеличению тиражей. В консервативной Nouvelles Politiques Итальянскую армию упомянули 66 раз за полгода{411}. Об успехах Наполеона стали говорить гораздо чаще, чем о деяниях любого другого французского генерала, – к растущему неудовольствию командования Рейнско-Мозельской и Самбро-Маасской армий, оказавшихся в тени «итальянцев».

В 1796 году на рынке появились гравюры, озаглавленные: «Генерал Бонапарт в Лоди», «Бонапарт въезжает в Милан» и так далее. Кое-кто прибавлял e к его имени и вставлял u в фамилию, также писали Bounaparte{412}. Сотни его изображений, появившихся к 1798 году, свидетельствовали: родился культ. Художники не считали нужным видеть своего персонажа воочию, поэтому на некоторых оттисках Наполеон изображен седовласым, средних лет человеком, как и подобает победоносному полководцу{413}.

После Монтенотте Наполеон впервые распорядился выбить медаль в честь своей победы. Памятные медали стали эффективным инструментом пропаганды. Другие полководцы так не поступали, а Наполеон не испрашивал позволения Директории на чеканку. Эскизы лучших бронзовых медалей изготовил Доминик Виван-Денон – талантливый гравер и автор эротического романа, впоследствии – директор Лувра. Так, на аверсе медали (диаметром чуть более полутора дюймов) в честь победы при Монтенотте изображен профиль Наполеона в мундире с вышитыми дубовыми листьями и желудями, а на реверсе – фигура богини Победы{414}. К 1815 году была выбита уже 141 памятная медаль: по случаю сражений, заключения договоров, коронаций, форсирования рек, женитьбы и вступления в чужие столицы. Медали эти щедро раздавали на официальных мероприятиях и массовых празднествах. Некоторые медали посвящены сравнительно скромным событиям наподобие учреждения Медицинской школы [при Сорбонне], горнопромышленного училища в департаменте Монблан или открытия Уркского канала. Медаль изготовили даже тогда, когда в марте 1807 года в Остероде Наполеон не делал ничего: на реверсе изображен известный своей осторожностью (однако удачливый) римский полководец Квинт Фабий Максим по прозвищу Кунктатор – «Медлитель».

В пятницу, 10 марта 1797 года, Наполеон всего с 40 000 солдат выступил, как и пообещал Директории, на север, в рискованный поход: через Тироль к Клагенфурту и далее к Леобену в Штирии, откуда, с вершин у Земмеринга, французский авангард мог различить уже шпили Вены. Эрцгерцог Карл изгнал из Германии Журдана и Моро (обе армии вдвое превосходили числом ту, что находилась в распоряжении Наполеона), и теперь Франция рассчитывала, что Наполеон с меньшими силами принудит австрийцев к миру, угрожая их столице. Первоначально Наполеон планировал действовать совместно с Рейнской армией, предполагая двойной охват сил неприятеля, и известие о том, что после осенних неудач ни Журдан, ни Моро не сумели перейти Рейн, его встревожило. Чтобы воодушевить солдат, Наполеон в одной из прокламаций назвал императора Франца, брата эрцгерцога Карла, «наймитом лондонских торгашей» и заявил, что англичане, «избавленные от бедствий войны, с довольной ухмылкой взирают на несчастья континента»{415}. Это направление атаки в пропагандистской войне было избрано потому, что английское правительство готовилось предоставить Австрии заем в 1,62 млн фунтов стерлингов (более 40 млн франков){416}. Хотя в этот раз англичане не пытались высадить десант на континенте, они неизменно щедро платили всем, кто собирался выступить против Франции.

16 марта Наполеон перешел реку Тальяменто, нанеся при Вальвасоне некоторый урон эрцгерцогу Карлу, а на следующий день генерал Жан-Батист Бернадот развил успех,