Читать книгу - "История карфагенян - Вернер Хусс"

договоре? Очевидно, карфагеняне вставили утикийцев в текст договора, как позже в «клятву Ганнибала», намеренно, чтобы сделать до некоторой степени реверанс; ведь Утика была старше Карфагена и имела еще довольно большое значение. Однако из упоминания ее имени нельзя делать вывод, что Утика была не зависима от Карфагена; совсем наоборот. Договор был заключен только карфагенским правительством, и это вытекает из статей договора, которые относятся исключительно к карфагенской власти. Утика была столь же мало автономна, как и названные в договоре союзники римлян. В первом договоре Утика не была названа именно потому, что тогда она и Карфаген были полностью независимы друг от друга. Но в промежутке между двумя договорами Утика оказалась в подчинении у возвышающейся пунической державы[36].

В противоположность первому договору во втором пределы путешествий римлян и их союзников определяются двумя пунктами: Прекрасным мысом и местом, которое Полибий называет Mastia Tarsēion. Мастия — это город мастиенов, или массиенов, на южном побережье Испании. Город находился где-то в «большой округе Картахены» (Кох). Упоминание Мастии показывает, что в 348 г., по крайней мере, область к юго-западу от Мастии находилась в сфере интересов Карфагена. Из того, что Карфаген для Рима (и явно для Массалии тоже) включал область западнее Прекрасного мыса и юго-западнее Мастии, ясно, что он включал и Гибралтарский пролив.

Далее, большое значение имело то, что во втором договоре, опять же в противоположность первому, не упоминаются «подданные» римлян. В 348 г. были (по словам договора!) только «неподданные», которые делились на две категории: одна группа не находилась в союзнических отношениях с Римом, другая имела письменно зафиксированный мирный договор с Римом. По крайней мере, с юридической точки зрения позиции Рима были, следовательно, более слабыми, чем во время заключения первого договора. Насколько эта юридическая точка зрения соответствовала действительности, это другой вопрос. Удивительно, что Рим все же рассматривал города Лация, с которыми не имел союзнических отношений, как сферу своих интересов. Это исходит из параграфа договора, согласно которому карфагеняне были обязаны в случае захвата города этой категории передать его римлянам. Тем самым Рим предоставлял карфагенянам возможность совершать грабительские набеги на побережья Лация и связывал это с требованием, которое было в его интересах, а его интерес очевиден: включить области этих городов в свои владения. О каких же городах здесь идет речь? Так как все латинские города в этот момент были связаны с Римом договорами, то под этими городами подразумевались Анций, находившийся в Лации, но населенный вольсками, и Сатрик, колония Анция. Нападения карфагенян на Анций и Сатрик, которые являлись политическими противниками Рима, полностью соответствовали интересам римлян. Но римляне, очевидно, не придавали значения защите тех городов, с которыми они находились в союзнических отношениях, ибо в тексте договора было буквально сказано следующее: «Если какие-либо карфагеняне захватят сколько бы ни было людей из народа, связанного с римлянами письменно фиксированным мирным договором, но им не подчиненного, пусть они их не привозят в римские гавани» (Полибий). Так текст договора подтверждает то, что нам уже известно из анналистического предания[37]: отношения между Римом и его латинскими союзниками, а именно они здесь подразумеваются в первую очередь, были в 348 г. чрезвычайно напряженными. Нападение карфагенян на тот или другой латинский город не противоречило римским интересам. Скорее, наоборот.

Другим важным изменением по сравнению с первым договором было то, что теперь Сардиния и Ливия были закрыты для римских торговцев. Это и сам Полибий оценивал правильно, судя по его комментарию к договору. Римские позиции и в этом пункте по сравнению с первым договором ослабли. Введением этой статьи Карфаген преследовал цель сконцентрировать всю сардинскую и ливийскую торговлю в «столице». Это было возможно только в том случае, если эти «провинции» были полностью подчинены директивам Карфагена.

До сих пор я говорил о 348 г. как о годе заключения второго карфагено-римского договора, как если бы эта дата была вне всякого сомнения. Но это не так. Полибий не приводит никакой даты, он лишь говорит, что этот договор был заключен после договора 508–507 гг. Однако Ливий сообщает, что в 348 г. был заключен договор между карфагенянами и римлянами. Он пишет: «В этом году (348) анциаты восстановили Сатрик, который был разрушен латинами. И с карфагенскими послами, когда они прибыли в*Рим, был заключен договор о дружбе и союзе». Однако то, что этот договор был вторым договором Полибия, Ливий не говорит. Диодор также сообщает о заключении в этом году карфагено-римского договора, но называет его первым договором, заключенным между карфагенянами и римлянами. Но поскольку так же бесспорно доказано, что первый договор, о котором сообщает Полибий, был заключен гораздо раньше 348 г., то ясно, что Диодор ошибается. Так как на основании свидетельств Диодора и Ливия устанавливается, что в 348 г. был заключен карфагено-римский договор, и историческая ситуация, отраженная в тексте этого договора соответствует ситуации, известной по сообщениям анналистов, не может быть никакого сомнения в том, что именно 348 г. действительно является годом заключения второго карфагено-римского договора.

Из сообщений Ливия и Орозия вытекает, что карфагенские послы прибыли в Рим, чтобы заключить второй договор. Надо ли из этого сделать вывод, что инициатива заключения договора исходила из Карфагена? Это совсем не обязательно! Вполне вероятно, что римские послы уже прежде вели зондирующие переговоры в Карфагене. Кроме того, мы уже видели, что Рим ко времени заключения договора находился в не очень уж завидном положении: на кон было поставлено его руководство Латинским союзом. И из текста договора вытекает, что римляне, отразив в договоре свои внешнеполитические трудности, видели в карфагенянах по меньшей мере потенциальных союзников в войне в Лации. Не говорит ли это в пользу того, что римляне проявили инициативу в заключении этого договора? Конечно, это вполне вероятно. И все же мне кажется, что инициатива заключения этого договора, как и договора V в., принадлежала карфагенской стороне, и вот по каким причинам. Во-первых, хотя мы ничего не знаем о римской активности в Карфагене, мы можем с большой степенью вероятности ее предположить. И во-вторых, мы опираемся на ливиевский текст, который в этом отношении очень интересен. По нему в 349 г. греческий флот появился перед побережьем Лация, захват которого был его целью. Греки захватывали торговые корабли и совершали грабительские набеги на прибрежные районы. Ливий в своем источнике не нашел данных о принадлежности флота какому-либо греческому городу. Но его предположение было таким: «На мой взгляд, вероятнее всего, что это были сицилийские тираны — ведь дальняя Греция, в ту пору истощенная междоусобицами, была в страхе перед мощью