Читать книгу - "Жизнь лишь одна - Вера Кушнир"

на ум и терпимость, она никак не могла приспособиться к новой обстановке. Друзья мужа казались ей приветливыми, но их речи и мысли были чужды для неё. Она не любила их разговоров, которые вращались вокруг одной и той же темы: Христос и Евангелие.

Друзья Леона, евреи-христиане, пытались тактично и искренно свидетельствовать Фанни о своём обращении ко Христу. Они говорили ей о радости, которую они нашли в вере в Мессию Израиля — Иисуса Христа, но всё это только огорчало её, хотя она мужественно скрывала это от мужа.

Скрепив сердце, она терпела разбор Библии, который вёл её муж у них в доме, и даже внимательно прислушивалась к его объяснениям до тех пор, пока читался Ветхий Завет. Она не смела читать запрещённую книгу, так называемый “христианский Новый Завет”, держась раввинских традиций.

Никто не мешал ей в этом, но все тихонько молились о ней.

Глава 6. На заре нового дня

В тот же год, незадолго до Пасхи, Фанни начала ±) ощущать глубокую тревогу и необъяснимый страх. Как еврейка, она не могла оставаться равнодушной к лживым рассказам о еврейской Пасхе, которые всегда оканчивались ужасами для её народа, в так называемых “христианских странах”. Много разной дикой чуши рассказывалось в те дни, и одной из них была небылица о том, что “евреи пользуются христианской кровью при замешивании своего Пасхального хлеба — мацы”. Эти фантастические вымыслы, которые из года в год распространялись врагами евреев, подстрекаемые фанатичными священниками государственной церкви, возбуждали невежественных людей, и те, в свою очередь, толпами набрасывались на еврейские дома, грабили всё в них и убивали их жителей.

Под впечатлением этих воспоминаний (ещё недавно обвинение в ритуальном убийстве навлекло трагедию на евреев Накеля в северной Пруссии), Фанни чувствовала себя неловко в этой стране на Пасху, тем более, что её муж исповедовал веру в Распятого Христа, во имя которого творились все эти ужасы. Но почему-то именно в это время, более, чем когда бы то ни было, она ощущала внутреннее побуждение и глубокую жажду узнать больше о Христе.

В своём ничем не объяснимом горе она воззвала к Богу. Однажды муж нашёл её в слезах и спросил об их причине. Она ответила, всхлипывая: “Я хотела бы быть согласна с тобою. Я взывала к Богу Авраама, Исаака и Иакова, прося Его открыть мне истину о том, действительно ли Иисус наш Мессия, но всё напрасно. Бог не отвечает мне. Я мучаюсь от внутренней борьбы, и расстояние между мною и Христом всё время только увеличивается. Смотря на тебя вблизи, я должна признаться, что завидую тебе. Вера оказывает на тебя такое благотворное влияние. Она делает тебя совершенно не таким, как все другие молодые евреи, которых я знала в прошлом. Меня поражает твоя радость и твоё счастье, но в тайне души я боюсь, что с твоим умом что-то не в порядке. Я не понимаю, как можешь ты исповедовать веру в распятого Младенца Иисуса”.

Леон попросил её признаться откровенно, что она имеет против Мессии, о Котором он уже доказал ей, что Он есть исполнение всех Ветхозаветных пророчеств. Она воскликнула: “Я не вижу ничего общего между обещанным Мессией и Младенцем Иисусом, о Котором говоришь ты”.

Упор, который она сделала на слова “Младенец Иисус”, вызвал вопрос в уме Леона, и он попросил Фанни объяснить, что она имеет в виду под таким пониманием Иисуса. Она не сразу ответила, но молчать тоже не могла, и потому сказала: “Каким образом малое дитя на руках у матери может быть принято за нашего Царя Мессию после того, как оно было убито?”

Леон сразу же узнал детские впечатления, накопленные годами и постоянно закрепляемые видом икон и образов с Марией и Младенцем на руках. Этот образ закрывал от неё подлинного Мужа скорбей, Агнца Божьего и Обещанного Искупителя. Когда это стало ей ясно, Леон начал рассказывать жене о земной жизни Иисуса от момента Его воплощения — рождения от Девы, связав с этим Исайи 7:14 и т.д., до полного возмужания, когда Он ходил среди еврейского народа и творил великие чудеса и знамения. Затем он рассказал ей о смерти Иисуса на кресте, где, согласно пророчествам, по Божественному определению, Он отдал Свою жизнь как окончательную, действенную жертву за грех, став Спасителем мира.

Пелена спала с глаз Фанни. Исайи 53, глава о Мессии, была тщательно прочитана вместе с мужем, который тут же объяснил все подробности этого удивительного пророчества. Она впитывала читаемое и понимала дивное значение этого отрывка и других предсказаний Ветхого Завета.

Она слушала, затаив дыхание и сосредоточив всё своё внимание на комментариях мужа относительно их исполнения в Новом Завете. Всё это оставляло неизгладимый след на её уме и сердце, и слово Божие, этот “обоюдоострый меч” пронзил её сердце насквозь.

Господь открыл её слепые очи, и Фанни Розенберг пережила дивным образом рождение свыше. Это переживание отразилось весьма заметным образом и на её физическом состоянии.

До этого её здоровье было слабым из-за глубокого внутреннего конфликта, озабоченности судьбой мужа и испытаний в доме родителей, а теперь её лицо сияло, сон стал крепким, и тревожное состояние души исчезло.

Божий призыв на служение

Вся та подготовка, которую Леон прошёл с самого раннего детства, с трёхлетнего возраста и потом в раввинской школе и семинарии, совокупно с его светским образованием, была солидным “багажом” с чисто мирской точки зрения. Много “топлива” было собрано, но без Небесной искры оно было мёртвым материалом. С одной стороны, Леону нужно было отказаться от общественного положения и славы среди своего народа, а с другой ему ещё многого не хватало для того, чтобы достойно и утвердительно ответить на Божий призыв.

Простое повторение слов молодых верующих с великими планами для служения на Божием поле, говорящих “вот я, пошли меня”, было недостаточно для Леона. Став пред возможностью пожизненного служения Богу, он аргументировал, что эти слова принадлежат уникально пророку Исайи, который их сказал, и никто не должен их повторять. Его дух был ближе к духу пророка Иеремии, призванному на служение немного иным путём. Иеремия отказывался от служения, ссылаясь на свою молодость и непригодность, а это больше соответствовало тому, что чувствовал Леон.

Споры с миссионерами вскоре после его обращения показали Леону, как трудно иметь дело с еврейскими фанатиками или софистами. Он не хотел быть миссионером! Опять вмешался враг и напомнил о гонениях, которые ему пришлось перенести из-за Нового Завета,