Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

в лучшем случае это было расчесывание и посыпание головы отрубями или порошком крахмала по образцу того, как это делалось во Франции. Есть свидетельства о распространении шляп с лентами вместо льняных чепчиков, в том числе замужними женщинами в горной местности – тенденция, начавшаяся в Эдинбурге в 1820-е гг. Головной убор, популяризируемый королевой Викторией и представлявший собой сложную шляпу с экзотическими перьями и яркими цветами, также получал на севере распространение.

Статистические отчеты демонстрируют многочисленные критические комментарии в адрес платья молодых женщин. В Гэйрлохе высказывалось мнение, что «порой, вместо платья, в которое одета девушка, можно было бы купить дом, выглядевший бы гораздо лучше того, из которого она вышла»[1201]. В Пертшире соломенные шляпы и зонтики были обычны и для церкви, и для рынка, и люди «более заботились о создании приличного публичного вида, чем о наслаждении роскошью хорошей еды»[1202]. Хотя цена одежды со временем становилась ниже[1203], многие девочки из небогатых семей зависели от того готового платья, которое доставалось им от семей их покровителей. Существовал также разветвленный огромный бизнес, включавший частные портняжные мастерские по ремонту старой одежды, и по пошиву нового платья. Женщины, согласно массовым представлениям, должны были уметь штопать чулки и платья, украшать одежду и менять крой юбок. Небогатым представителям слабого пола многочисленные руководства советовали выбирать такое платье, фасон которого можно легко изменить. И даже среди менее богатых слоев большим спросом пользовались портные. Рынок подержанной одежды был национален по своему характеру. В 1840-х гг. Генри Мейхью отмечал, что шотландские дельцы в Лондоне скупали одежду, чтобы переправить ее на север[1204]. И в целом, одежда, прежде чем быть отправленной к старьевщику, проходила, как правило, не через один десяток рук.

Закономерный вопрос заключается в том, повлиял ли пресвитерианизм на шотландскую моду? Было ли связано развитие моды с ограничениями, накладываемыми религией? Очевидно, что свидетельства этого крайне незначительны, хотя мужская одежда в Шотландии была более аскетична, чем где-либо еще в Британии, что зафиксировано в Статических отчетах. Одежда для ритуальных обрядов была всегда важна. Реклама в «Инвернесском Журнале» за 1809 г. свидетельствует, что «госпожа Фрейзер, живущая по соседству с гостиницей Фрейзера, только что вернулась из Лондона, привезя с собой большое разнообразие готовой одежды, всех размеров и цен». Организация похорон и траур были в Шотландии важным, но дорогим бизнесом, привлекавшим десятки ярдов черного драпа, что стало особенно заметным по всей Британии в Викторианскую эпоху. Церковь предоставляла траурную одежду в аренду, но стоимость такого наряда равнялась в 1820-е гг. шести шиллингам, что составляло недельную заработную плату ткача[1205]. Эль, вино и виски, часто в потрясающих количествах, подавалось на похоронах, однако потребность в траурной одежде со временем вытесняла этот обычай. От вдовы ожидали, что она проведет остаток своей жизни, одеваясь в траурный наряд, и для семьи было первостепенной задачей организовать такое прощание с усопшим, которое бы продемонстрировало всю степень семейной любви, и это правило со временем перешло в культуру XX в. – организация похорон стала одной из важнейших и одновременно затратнейших «потребностей» повседневной жизни. В этом рабочие слои следовали за представителями средних классов. Согласно данным ростовщического управления Глазго в 1870 г., тяжелая утрата была частой причиной первого посещения человеком ломбарда[1206]. И, конечно, расходы на организацию похорон не ограничивались лишь покупкой одежды – помимо нее, необходимо было приобрести могильный камень, на котором слова «Установлен тем-то…» были часто более видны, чем имя покойного.

Одежда, загрязнявшаяся чрезвычайно быстро в условиях постоянной копоти, производимой продуктами горения торфа и угля, нуждалась в постоянной стирке. Прямые улицы нового города Эдинбурга были печально известны своими облаками пыли, которая день и ночь поднималась ветром, дующим с залива. И в XIX в., вероятно, чистота означала чистую одежду, а не чистое тело. Джордж Вигорелло в исследовании понятия чистоты во Франции указывает, что главные изменения в восприятии чистоты в последней четверти XVIII в. было связано с тем, что чистота и грязь воспринимались через посредство приятных и дурных запахов[1207]. В Шотландии же это, вероятно, стало реальностью уже в 1830-1840-е гг. и было связано с распространением «миазматической теории» в здравоохранении. В середине века уже общераспространенным убеждением считалась необходимость очищения кожи от грязи для того, чтобы организм мог свободно поглощать кислород и выделять углекислый газ. Однако горячая вода в качестве повседневного средства очищения тела все еще считалась роскошью. До 1840-х гг. в Шотландии не было издано не единой книги со словом «гигиена» в названии, но, вместе с тем, Статические отчеты обращают внимание на значительные усовершенствования в области чистоты и относительно людей, и применительно к их жилищам.

Поддержание чистоты одежды было чрезвычайно непростой задачей. Порой для того, чтобы выстирать платье, его распарывали по швам, а затем вновь сшивали[1208]. Правило, согласно которому женщины носили по нескольку юбок – одна на одной, было, очевидно, следствием стремления сохранить платье в чистоте. Панталоны, представляющие собой две прямые штанины, изготавливаемые из муслина или полотна, использовались большинством женщин, представительницами среднего класса, начиная с 1840-х гг. В XIX в. уже остро стояла проблема нижнего белья, но она порождала не менее важный вопрос поддержания его в чистоте. Ожидание чистоты одежды и белья значительно усилилось в XIX столетии, и это превратило стирку в процесс, намного более неприятный, скрупулезный и отнимающий много времени. Гигиеническая проблема для женщин была связана еще с менструальным кровотечением. Никакие впитывающие прокладки еще не были изобретены на протяжении всего века, и женщины должны были обходиться частями материи, прикреплять которую к нижнему белью стало легче с появлением английской булавки в 1850-х гг. С появлением новых стандартов чистоты было связано и то, что все острее стало чувствоваться требование лучшего водоснабжения – регулярного и чистого. Клетчатая материя, шотландка, популярность которой увеличивалась с 1820-х гг., применялась и в качестве рабочего комбинезона для потертой или грязной одежды и, в то же самое время, могла использоваться как атрибут моды, из нее порой изготавливали платки и предметы декора для одежды.

Мужская одежда в начале XIX в. претерпела серьезные изменения, прежде чем превратиться в унылую однородность, свойственную викторианской эпохе. Брюки, начиная с 1820-х гг., постепенно заменили бриджи и килт со сдвоенными складками[1209]. К 1840-м гг. пальто, жилет и брюки стали нормой, однако середина столетия была ознаменована сохраняющейся модой на яркие жилеты. В то же время темные функциональные цвета одежды получали все большее распространение среди представителей среднего класса, в то время как рабочие предпочитали молескин или вельвет.