Читать книгу - "Наполеон: биография - Эндрю Робертс"

1806/07 года. Они явно не возражали против того, чтобы заполучить в короли бывшего пламенного республиканца с татуировкой «Смерть королям!» на груди. Они считали, что передача престола французскому маршалу, особенно связанному с Наполеоном родственными узами, обеспечит Швеции полезный союз после поражения в войне с Россией и потери Финляндии.

Как мы знаем, отношения Наполеона и Бернадота не были настолько теплыми, как считали шведы. «Тщеславие этого человека непомерно, – писал Наполеон Фуше из Вены в сентябре предыдущего года. – Я приказал военному министру его отозвать. Его способности весьма посредственны. Я совершенно не доверяю ему. Он с готовностью внимает всем интриганам, наводняющим эту великую столицу… Из-за него я почти проиграл битву при Йене; он вяло действовал при Ваграме; он не явился к Прейсиш-Эйлау, хотя мог, и не сделал всего, что было в его силах, при Аустерлице»{2060}. Все это правда, и у Наполеона были счеты с Бернадотом и до 18 брюмера (в конце концов, тот женился на Дезире Клари). И все же когда шведы, незаменимые в случае войны с Россией, попросили у Наполеона позволения предложить Бернадоту престол, он согласился, хотя и после колебаний, вызвавших раздражение Бернадота, который хорошо помнил колкие слова, сказанные Наполеоном при Ваграме.

Царь Александр, узнав о переезде Бернадота в Швецию, предпочел считать это оскорблением и вызовом, как и отказ от женитьбы на Анне Павловне. Лишь французские военные, увидевшие в возвышении пример меритократии, пришли в восторг. «Пример Бернадота вскружил всем головы, – вспоминал капитан Блаз. – Мы все воображали, что в ножнах сабли носим скипетр. Солдат сделался королем; каждый из нас считал, что может добиться того же самого»{2061}.

3 июня 1810 года Наполеон отправил в отставку Фуше за тайные переговоры с Англией. «Я помню обо всех услугах, которые вы оказали мне, – написал он, – и верю в вашу преданность и ваше рвение; тем не менее я никак не могу позволить вам сохранить портфель. Пост министра полиции требует абсолютного, полнейшего доверия, а его больше нет, поскольку вы нарушили спокойствие мое и государства»{2062}. При посредничестве Габриэля Уврара, который в переписке с Фуше пользовался невидимыми чернилами, английского банкира Френсиса Беринга и других лиц Фуше без ведома Наполеона вел обстоятельные переговоры о мире с английским министром иностранных дел лордом Уэлсли, старшим братом Веллингтона{2063}.

Уэлсли полагал, что Фуше действует по поручению Наполеона, и Наполеон, узнав об этом, по понятным причинам пришел в ярость: такие переговоры означали бы «полнейшую перемену политических отношений» и стали бы «пятном на [моей] репутации». Наполеон надеялся принудить Англию к миру посредством континентальной блокады, а демарш Фуше запутал Лондон. Наполеон жаловался, что из-за интриг Фуше «обязан поддерживать постоянный надзор, и это утомляет»{2064}. Он отправил Фуше в Рим губернатором и назначил на пост министра полиции его соперника Савари{2065}. Уврар оказался в долговой тюрьме Сент-Пелажи, где в относительно комфортабельных условиях провел три года, играя в вист и шарады{2066}.

К июлю 1810 года Наполеон признал, что континентальная блокада не приносит задуманных результатов, однако не отказался от нее, а решил смягчить. Новая система предполагала продажу некоторым частным лицам и компаниям особых разрешений, позволяющих торговать с Англией товарами определенного ассортимента и количества. Система выдачи таких свидетельств характеризовалась злоупотреблениями (так, Бурьенн, торгуя ими в Гамбурге, сколотил огромное состояние) и предвзятостью. Производители-нефранцузы на территории Французской империи справедливо подозревали, что разрешения доставались преимущественно французам, и были чрезвычайно этим недовольны. Например, в 1810–1813 годах Бордо получил 181 генеральное и 607 разовых разрешений на торговлю с Америкой, а Гамбург – 68 и 5 разрешений соответственно{2067}. Даже министр казначейства Мольен предполагал, что Наполеон «через систему льгот желал участвовать в монополии на [торговлю с] Англией за счет континента»{2068}. В апреле 1812 года Наполеон написал Бертье, что, «поскольку таможни на Корсике нет, то нет и препятствий для ввоза сахара и кофе, но следует не разрешить его, а закрыть на это глаза»{2069}.

Бичом лицензионной системы стала бюрократия. Так, между Антверпеном (в Ла-Манше) и Лорьяном (на побережье Бискайского залива) ⅙ долю экспорта должно было составлять вино, а остальное – крепкие спиртные напитки, семена (но не зерно) и незапрещенные французские товары. Из департамента Нижняя Шаранта (совр. Приморская Шаранта) можно было экспортировать зерно, но ½ объема экспорта должны были составлять вино и крепкие спиртные напитки. Суда из портов от Остии (близ Рима) до Агда (у испанской границы) могли отправляться лишь в девять определенных портов Леванта и Испании, и только туда. Согласно уточнениям, сделанным в июле 1810 года, префекты получили право отказывать в выдаче разрешений судам не под французским флагом{2070}. Разрешения на торговлю различными товарами с различными зарубежными портами по-разному стоили компаниям из разных департаментов. Правила постоянно (и, похоже, произвольным образом) изменялись. Бесчисленные статьи и пункты предусматривали всевозможные варианты и комбинации. Наполеон следил за происходящим с обычным вниманием к мелочам. «Кто дал разрешение [судну] “Conciliateur” прибыть в Геную 11 июля с грузом эбенового дерева?» – спросил он 14 августа у главы акцизной таможни в Париже. Русские увидели в Le Nouveau Système (Новой системе) оскорбление для себя: французские производители, казалось, обходили блокаду, а им торговать с Англией по-прежнему воспрещалось. О том, сколь далеко царь Александр отошел от приязни, проявленной к Наполеону в Тильзите, и просто дружелюбия, показанного им в Эрфурте, можно судить по визиту к нему в июле 1810 года барона Фридриха фон Врангеля. Адъютант Фридриха-Вильгельма III привез весть о смерти королевы Луизы от поражения легких и сердечного полипа. «Клянусь вам отомстить за ее смерть, – заявил Врангелю явно возмущенный царь, почему-то винивший в гибели королевы поведение Наполеона в Тильзите. – Ее убийца поплатится за это»{2071}. Он прибавил, что быстро перевооружается, но не чтобы помочь Наполеону завоевать Индию, как гласили пустые слухи, и не ради уже идущей войны с Турцией и Персией, а чтобы воевать с Францией. «Согласно моим наиточнейшим расчетам, – сказал он, – к 1814 году я смогу вступить в дело с хорошо экипированной армией в 400 000 человек. С 200 000 я перейду Одер, а еще с 200 000 – Вислу»{2072}. Александр прибавил, что тогда за ним последуют Австрия и Пруссия.

Наполеон считал, что династические узы удержат Австрию на политической орбите Франции. Но те же семейные обязательства не помешали ему 3 июля 1810 года лишить своего брата Луи голландского престола за то, что он ставил интересы подданных выше интересов Французской империи, особенно в том, что касалось рекрутского набора и континентальной блокады. «Несмотря на все его промахи, я не могу позабыть, что растил его как собственного сына», – писал Наполеон Марии-Луизе{2073}. «Когда я был лейтенантом артиллерии, – говорил он Савари, – то воспитывал его на свое жалованье; я делился с ним хлебом, а он так поступил со мной!»{2074} Аннексированную Голландию разделили на ряд имперских департаментов, а Луи отправился в изгнание и жил в Австрии на водах, принимал горячие ванны с кожицей винограда и издавал антинаполеоновские сочинения под предоставленным ему титулом графа де Сен-Лё.

Наполеон прекрасно видел, что отношения с царем Александром портятся. В начале августа Наполеон написал саксонскому королю и предложил ему тайно вооружаться на случай нападения русских и особенно укрепить польскую цитадель Модлин. «У меня с ним очень хорошие отношения, – сказал он об Александре, – но нужно быть готовым»{2075}. Россия, по-видимому, вела переговоры с Турцией, и Наполеон попросил Коленкура напомнить Александру, что, хотя он согласился с присоединением Молдавии, Валахии и левобережья Дуная, «Россия нарушит договоренности, если сохранит что-либо на правом берегу и если свяжется с сербами», поскольку «хотя бы одно место на правом берегу Дуная, удержанное Россией, уничтожит независимость Турции и совершенно изменит положение вещей»{2076}.

Наполеон потребовал разведданных о передвижении русских войск и к середине октября начал наращивать свои силы в Данциге и на севере Германии. Русские в это время укреплялись на Западной Двине и Березине. Очаги напряженности между двумя сверхдержавами угрожающе множились.

1810 год для истории Наполеона неоднозначен. Империя достигла зенита могущества