Читать книгу - "Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман"

Договор не порадовал Папу, поскольку Бонифация VIII вообще мало что радовало. Тем не менее он отправил двух нунциев, чтобы снять интердикт, под которым остров находился в течение двух десятилетий[71]. После установления мира, вероятно, по настоянию Бонифация VIII, восстановление сицилийской Церкви стало превалировать над всеми другими проблемами. Были заполнены епископские вакансии, подтверждены прежние назначения, предприняты усилия по привлечению нового духовенства и восстановлению церковной дисциплины. Восстановленная в общении с Римской Церковью, Сицилия также была обложена ежегодным церковным налогом в 3.000 золотых унций, хотя, как мы увидим, эта сумма выплачивалась редко.

Отношения с Каталонией после 1302 года не столько улучшились, сколько стали более явными. Чтобы объяснить это, необходимо сделать небольшое отступление. Намерения каталонцев в отношении Сицилии вызывали подозрения с момента смерти Педро III Великого в 1285 году — и действительно, для многих сицилийцев эти подозрения не ослабевали с момента прибытия каталонцев на остров в 1282 году. Но, несмотря на таящиеся опасения, королевская политика, пока был жив Педро III, казалась достаточно ясной: Сицилия останется постоянной составной частью Арагонской короны, управляемой независимо (как и Арагон, Каталония, Валенсия и Майорка), но имеющей одного монарха с иберийскими королевствами. Подобная конфедерация, далеко не уникальная, была характерна для средиземноморских империй с древних времен и, в определенных пределах, удовлетворяла потребности как правителя, так и подданных. Каталонцам она давала доступ к богатому ресурсами и стратегически выгодному плацдарму в центральном Средиземноморье, что позволяло им доминировать в торговле, а сицилийцам обеспечивала защиту от агрессии со стороны полуострова, предоставляя им множество новых рынков сбыта и стабильные коммерческие кредиты. Конечно, каталонцы и сицилийцы были чужды друг другу с точки зрения культуры, языка и социальной организации, и успешная ассимиляция была бы непростой задачей, но трудность создания прочного этнического согласия на Сицилии в 1282 году, несомненно, представлялась менее сложной задачей, чем создание стабильного modus vivendi в мусульманской Валенсии в 1254 году.

Однако внезапная смерть Педро III в конце 1285 года грозила разрушить все эти надежды. Опасаясь репрессий со стороны Рима, не исключая даже крестовый поход против всего королевства, он указал в своем завещании, что его владения будут разделены между двумя его старшими сыновьями: старший, Альфонсо IV Щедрый, унаследует иберийские королевства, а второй, Хайме (будущий Хайме II Справедливый, или иногда Лукавый), получит сицилийский трон. В течение следующих шести лет оба короля старались сохранять связи между своими королевствами. Альфонсо, столкнувшийся с восстанием баронов в Арагоне и пытавшийся утвердить свои права на Майорку, нуждался в помощи, которую могла предоставить Сицилия в виде продовольствия, доходов от торговли и людей. Потребность Хайме в сохранении связи даже превышала потребность Альфонсо, поскольку остров, предоставленный самому себе, не имел шансов отразить анжуйские вторжения даже при самых благоприятных обстоятельствах, но глубокое недоверие, с которым сицилийские бароны (особенно из Валь-ди-Мазара и Валь-ди-Ното) относились к Хайме, серьезно подрывало его позиции, а значит, и позиции всех каталонцев, находившихся под его властью. Это было все, что он мог сделать, чтобы сохранить шаткий статус-кво перед лицом растущих сомнений в возможности дальнейшего контроля короны над островом. Когда в 1291 году умер бездетный Альфонсо IV, вся конфедерация перешла в руки Хайме. Если бы до этого момента Хайме удалось установить с сицилийцами доверительные отношения, ему, возможно, удалось бы навсегда объединить обширные территории, которыми он теперь управлял, но подозрения сицилийцев усилились из-за известия о том, что Альфонсо, незадолго до смерти, согласился отказаться от поддержки Сицилии в обмен на мир с Церковью в пиренейских землях. Иными словами, сицилийцы снова будут брошены и останутся беззащитными перед анжуйской агрессией. Попытки Хайме развеять слухи о том, что он намерен пожертвовать Сицилией, жителей острова не удовлетворили, и они обратились за защитой к младшему брату Хайме, Федериго, оставленному управлять королевством в качестве вице-короля. Федериго был верен короне, но также был страстно предан сицилийскому делу, и, как считалось, его бравада никогда не позволила бы ему сдать остров, пока он считал, что борьба может быть выиграна на поле боя. Возможно, и даже скорее всего, Хайме рассчитывал на упрямство своего брата и сохранение каталонского владычества на Сицилии, хотя и заявлял, что отказ Федериго отдать остров был результатом действий кампании мошенников. Таким образом, дела зашли в тупик на четыре года. Но к 1295 году Рим, Неаполь и Париж выступили единым фронтом против растущей каталонской гегемонии. Папа отлучил Хайме от Церкви, наложил интердикт на все его владения и призвал французского короля к крестовому походу против Каталонии. Столкнувшись с такой серьезной угрозой, Хайме капитулировал и в 1295 году заключил договор в Ананьи, по которому, признавался законным королем иберийских королевств и навсегда отказывался от притязаний на Сицилию, поклявшись помочь анжуйцам вытеснить с острова Федериго и его теперь уже дискредитированных сторонников[72].

После этого отношения между Каталонией и Сицилией, по понятным причинам, сильно обострились. Реакция на новости на острове была характерно быстрой и бурной. Многие представители городской и сельской элиты требовали изгнания всех каталонцев с острова, а многие и вовсе взялись за оружие подняв бунт. Однако те, кто поддерживал Федериго, одержали верх, увидев в молодом принце и его дружине единственную силу, способную противостоять агрессии анжуйцев и при этом удержать остров. Поэтому они выбрали его своим королем, и короновали его в Палермо. Новый король за несколько месяцев разгромил бунтовщиков, конфисковал их земли, а затем возобновил войну против Неаполя. После некоторого первоначального недовольства очевидным предательством Хайме новый режим Сицилии понял, что арагонскому королю удалось оставить в договоре лазейку, которая позволила сохранить связь Каталонии с ее новым сателлитом. Достижения Хайме в Ананьи (признание его королем Арагона, снятие папского интердикта с Каталонии и отмена французского вторжения) были обусловлены не фактическим устранением Федериго и его сторонников, а лишь вкладом Хайме, пусть и незначительным, в достижение этой цели. Это была опасная уловка, но в итоге она оказалась успешной. Каталонские отношения с Сицилией, как экономические, так и стратегические, продолжались до самого конца войны. Каталонцам действительно удалось избежать прямого участия в конфликте в течение двух лет после 1295 года, отправив в Неаполь лишь достаточное количество вспомогательных кораблей и рекрутов, необходимых для выполнения минимальных, установленных договором требований[73]. "Федериго можно было бы захватить, если бы Хайме действительно этого хотел", — писал Руджеро ди Лауриа, вспыльчивый каталонский адмирал, испытывавший личную неприязнь к Федериго[74]. Но Хайме не желал полного поражения своего брата и вместо этого намеревался сохранить Сицилию в орбите Каталонии. Такая псевдовойна при сохранении тайных отношений с островом для сицилийцев сюрпризом не стала. В 1298 году, после одного из незначительных вкладов Хайме в анжуйскую военную казну, Федериго писал о своем удовольствии