Читать книгу - "Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман"

от того, как ловко его брат все провернул: в очередной раз Хайме "полностью выполнил свои обязательства перед римской курией в отношении обещаний, которые он ей дал… и если он не полностью снарядил армаду [Карла]… это вовсе не его вина, и его нельзя ни в чем упрекнуть"[75].

Обмен послами, дипломатические договоренности и торговые контакты не прекращались, а торговля, хотя и запрещенная договором, возможно, даже возросла, хотя и велась через тайную сеть третьих лиц[76]. Так, например, сицилийское зерно поставлялось в Геную, а генуэзские купцы затем перепродавали его купцам в Барселоне. Деньги, снаряжение и оружие переправлялись из Барселоны в Палермо через тунисских купцов[77]. К борьбе с Неаполем присоединилось большое количество каталонских авантюристов, многие из которых, несомненно, действовали из корыстных побуждений, но многие и по убеждению. В частности, графство Ампурьяс горячо поддерживало сицилийцев[78]. Но поддержка Сицилии, основанная на принципе или (что более вероятно) на практической заботе о сохранении острова в каталонской орбите, была велика во всех кругах. Блас д'Алаго, Мартин Талас, Бернат де Риполь, Гильем Гальсера, Понс Керальт, Бернат Керальт, Жеро Понтс и Пере де Пюигверт — все они сформировали роты латников и пехоты, в частности альмогаваров, чтобы принять участие в борьбе; к ним иногда присоединялись Гильем д'Энтенса, Санчо д'Антильд и граф Эрменголь X де Урхель[79]. Еще худшим для анжуйцев было то, что большая часть денег, использованных для оплаты каталонского вклада в войну, поступила от самих анжуйцев; каталонцы лишь перенаправили часть грантов и субсидий, полученных ими от Неаполя и Рима, без которых, как они утверждали, они не могли выполнить свои обязательства по ведению войны[80].

После окончания войны в 1302 году скрытность, хотя для многих она и не являлась секретом, была отброшена, и между Сицилией и Каталонией были открыто установлены полноценные дипломатические и торговые отношения. Однако все эти годы секретности и подозрительности не прошли бесследно, и сначала нужно было устранить значительную часть недоразумений. Экономические связи между двумя государствами оказались в значительной степени запутанными из-за вынужденного негласного характера торговли, а также из-за того, что многим из вовлеченных в нее лиц, если бы они были выявлены папством и анжуйцами, грозил арест и конфискация их товаров до тех пор, пока претензии к ним не будут рассмотрены в суде или не будет даровано помилование. Так, например, у Понса Гуго д'Ампурьяс, оставшегося на Сицилии после заключения мира в Кальтабеллотте в качестве маршала, каталонские земли и титулы, по настоянию Папы, были отобраны неохотно согласившимся на это Хайме; Аснару Пересу и его брату Монтанеру пришлось добиваться возвращения своих конфискованных владений близ Болеа в Арагоне; а жительнице Барселоны Сауре де Торрельес пришлось судиться за возвращение некоторых торговых предприятий на Сицилии, которые находились в руках ее семьи с 1282 года. Решение этих дел занимало большую часть времени сицилийского правительства в первые три года после мира в Кальтабеллотте, но было жизненно важным для обеспечения доступа к капиталу и кредитам, необходимым для начала восстановления экономики[81].

Однако, в обход папства и Неаполя, после установления мира между Сицилией и Каталонией был заключен новый тайный союз, предусматривавший династическую унию, согласно которой отныне каждое государство обязывалось приходить на помощь другому в войне, а в случае смерти одного из королей и его наследников оба государства станут единым под властью одного монарха, тем самым фактически воссоздавая огромное объединенное королевство их отца Педро. Эта уния должна была гарантировать каталонцам господство в западном Средиземноморье и, опираясь на Сицилию, позволяла распространить свое влияние на Восток, и хотя договор просуществовал недолго, он служит доказательством намерения каталонцев навсегда закрепить остров за собой. Идея такого союза исходила от Сицилии и, предположительно, от самого Парламента, поскольку этот орган, в 1296 году был наделен Федериго всей полнотой власти над внешней политикой. Хайме сначала колебался, опасаясь возможных последствий со стороны папства, но в конце концов одобрил идею, и, похоже, именно он предложил династическую унию в качестве главного аспекта союза. Договор был официально оформлен в августе 1304 года[82].

Экспансионистские амбиции в обоих королевствах были подкреплены почти сразу. Договор Хайме с папством, заключенный в 1295 году, давал ему право на владение островом Сардиния, если он сможет собрать силы, необходимые для того, чтобы отбить его у хозяйничавших там пизанцев. Значение Сардинии для Каталонии было сопоставимо со значением Сицилии: это было стратегическое место, с которого можно было защищать восточные подступы к Балеарским островам и контролировать генуэзские и пизанские торговые пути, а также постоянным источником основных товаров, таких как зерно и соль (хотя впоследствии каталонцы получили большую прибыль от эксплуатации недавно открытых там серебряных рудников). Но не менее важным для Хайме была возможность что-либо завоевать. На протяжении трех поколений графы-короли Каталонии-Арагона активно расширяли границы своих владений в погоне за новыми рынками и во имя идеи распространения христианства и ожидание того, что Хайме продолжит это благое дело, было велико, особенно после его назначения Бонифацием VIII "адмиралом и генерал-капитаном Церкви". Получив от нового союза гарантии поддержки со стороны  сицилийцев, Хайме начал готовиться к кампании. План захвата Сардинии оказался на удивление популярным и на Сицилии, где его рассматривали как доказательство того, что Хайме не отступил от цели нарушить генуэзско-пизанско-анжуйский баланс сил, который так долго господствовал в западном Средиземноморье. Договор обязывал сицилийцев помогать Хайме, и они охотно это делали. В течение многих лет они выделяли на это исключительно большие суммы денег, людей и материальных средств[83]. Коррадо Дориа, сицилийский адмирал, был одним из первых, кто поступил на службу к каталонцам и перешел под командование Хайме почти сразу после того, как Парламент ратифицировал союзный договор[84]. Но Хайме, как и в последние годы Войны Сицилийской вечерни, когда папство вынудило его выступить против Федериго, оказался весьма неспешным завоевателем. С момента перехода к нему на службу Коррадо Дориа и много раз позже Сардинская кампания сначала откладывалась, а затем и вовсе отменялась из-за внезапно возникших неотложных проблем в Испании (в частности, из-за конфликта Хайме с Францией по поводу области Валь-д'Аран и кампании против мусульманской Гранады), а также из-за врожденной осторожности самого короля. Сардиния всегда была у него на уме, но завоевание острова постоянно откладывалась из-за других дел, и в итоге вторжение произошло только в 1325 году. Но планы кампании составлялись, деньги собирались, оружие закупалось, корабли оснащались, а люди набирались, причем много раз за эти годы. И в каждом случае сицилийцы предоставляли субсидии, так было в 1304, 1308, 1311, 1312, 1317, 1320, 1322 и 1323 годах. Многие из этих субсидий были довольно крупными. Например, в апреле 1320 года Сицилия снарядила сорок галер (на каждой из которых обычно находилось от 25 до 40 человек, плюс припасы) и двенадцать транспортных судов для перевозки лошадей, а также предоставила от 150 до 160 латников; к декабрю, надеясь, что на этот раз кампания