Читать книгу - "Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин"

Стучали яблоки по крыше.

«Осень» (I. «Сюда не достало немецким снарядом…»; II. «Да здравствует осени промельк утиный…»; III. «Открою под вечер окно в листопад…»)

Изначально это были три разных стихотворения – «Сад», «Осень» и «Открою под вечер окно в листопад…» соответственно. Первое стихотворение оканчивалось чуть иной строфой: «Арбузные корки / Бахчейбезбороздых, / И сад на пригорке, / И яблочный воздух».

«И в шёпот, и в шорох / Листвы повивало / Антоновок ворох, / Апорта навалы…» Апорт – один из крупных и ценных сортов яблок. Получил распространение в южных регионах средней полосы.

«Я за то тебе благодарен…»

Также входит в цикл «Чёрное пламя» – третьим по счёту («Стихотворения». – М.: Художественная литература, 1982).

«Как хорошо…»

Также входит в цикл «Чёрное пламя» – пятым по счёту («Стихотворения». – М.: Художественная литература, 1982).

«Я думал…»

Также входит в цикл «Чёрное пламя» – двенадцатым по счёту («Стихотворения». – М.: Художественная литература, 1982).

«Присказка» («Филины в лесу хохочут ночью…»)

Изначально первая строчка выглядела так: «Лешие в лесу хохочут ночью…» Такой вариант хранится в РГАЛИ (ф. 2162, оп. 1, ед. хр. 28).

«В белую ночь» («Где-то в Туле спит Варвара…»)

Посвящено Льву Эммануиловичу Саксонову (1910–?) – заместителю начальника отдела фронтовой жизни редакции газеты Волховского фронта «Фронтовая правда». Также Саксонов работал в газете «Сталинский воин» 1-го Дальневосточного фронта. Награждён медалями «За оборону Ленинграда», «За боевые заслуги», «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов», «За оборону Москвы» и орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени.

В журнале «Знамя» (1944. № 5–6) стихотворение встречается под названием «Белая ночь» и с другой концовкой: вместо строчек «Над зелёной нашей сказкой – / Русской, дед-морозовой…» даются строчки «Над зелёной нашей сказкой – / Детской, дед-морозовой…»

«Моя песенка» («Всё, что видывал, не видывал…»)

Встречается также в книге «Дороги, годы, города» (1949).

Положена на музыку Александром Вертинским и исполнялась им под названием «Алёнушка». И там возникает иная редакция этого стихотворения:

Все, что видывал, не видывал,

Что забыл, не позабыл,

Что давно в уме прикидывал —

Я бы в песню всё вложил.

В ней бы плыли гуси-лебеди

Над Окою в забытьи,

В тополином тихом трепете

Замирали б соловьи.

За избушкой в два оконышка,

Сам не знаю уж о чём,

Возле б пёнышка Алёнушка

Горевала б над ручьём.

И в её ладони смуглые

Вдруг слетела бы с куста

Удивлённая и круглая

Детской радости звезда.

Только песня есть красивее

И придумана не мной,

И зовут ее Россиею

И родимой стороной.

В ней за долами, за рощами

И на все края одна

Деревушка есть в Орловщине

И избушка в два окна.

Всё, что прожито и пройдено,

Всё тобой озарено.

Милая навеки Родина,

В счастье светлое окно!

В фонде Павла Шубина в РГАЛИ хранится письмо поэта Сергея Городецкого от 31 мая 1949 г. (Ф. 2162, оп. 1, ед. хр. 91) с вложенным стихотворением «Младшим современникам», посвящённым Шубину. Как нам представляется, оно произрастает именно из «Моей песенки». Впрочем, судите сами. Вот письмо и вложенное стихотворение:

«Дорогой Павел Николаевич, позвольте подытожить нашу очень важную для меня беседу стихами.

Буду ждать Вашего звонка до 12 утра в четверг или пятницу.

С дружеским приветом

С. Городецкий»

«Младшим современникам П.Н. Ш.»

Вы меня когда-нибудь полюбите —

Не об этом с вами говорю! —

Жизнь мою вы, может быть, погубите,

Но вы песенку полюбите мою.

Ой, какой она бывала маленькой!

И под вьюгой, и под вспышкой войсковой,

Возле старой хаты, на завалинке,

Где, робея, подпевал ей домовой.

Но она бывала и великою

В грозных бурях и в больших боях,

С нею Русь седое горе мыкала,

С нею Русь врагов валила в прах.

Это вам понять, быть может, трудненько,

Но не только в праздничные дни,

А Октябрьскими родными буднями

Я с народом сердце съединил.

Современники мои – писатели —

Памятники ставим им теперь!

Всех побед советских знатные приятели —

В бурю укрывались за чужую дверь.

Я-то с вами жил в борьбе воинственной,

В Monpe, и в Каросте, и везде,

Где искали правды нашей и единственной —

Где народ о правде Ленинской радел.

Говорят: талант я свой уграбливал,

В гуще дней губя стихов полёт.

Не жалею! Солнечными граблями

Заграбастал правду русский наш народ!

Вес трудов веками проверяется,

И за всё вы отвечаете векам.

Если что-нибудь сегодня вам не нравится,

За сто лет взгляни, что будет там!

Никакой не принимаю милости —

Даже от народа своего

Я желаю только справедливости,

В том поэзии советской торжество.

Я хочу, чтобы от малой песенки

И от песни пламенной, большой,

Протянулись молодые лесенки

В мир, где людям будет хорошо.

Он уж создан на былых завалинках,

Мы его предчувствуем. В сердце он у нас.

Весь он обозначился трудами Сталина,

Мирового счастья долгожданный час.

Молодые люди, современники

Мук, неведомых для вас моих!

Дайте волю песням моим, пленникам,

Чтоб на счастье вам запел мой стих!

«В секрете» («В романовских дублёных полушубках…»)

Стихотворение существует в нескольких редакциях. Они мало чем отличаются друг от друга – в основном синтаксисом и строфикой. Но в РГАЛИ (ф. 2162, оп. 1, ед. хр. 27) мы нашли вариант, который ещё не встречался и при этом кажется более органичным для Шубина. Его и публикуем. В этом варианте в последней строфе добавлена строчка «И дальний-дальний колокольный звон…»

«Ленинград» («Этот город бессонный, похожий на сон…»)

В машинописи, хранящейся в РГАЛИ (ф. 2162, оп. 1, ед. хр. 28), стоит другая датировка: «8 марта 1943 г., Мурманские Ворота».

Стихотворение напечатано в газете «Фронтовая правда» (1943, 11 февраля), но чуть в иной редакции. Строчка «До безумия – прежний, до горя – иной…» даётся как «До безумия – прежний, до боли – иной…»; строчки «И на чёрную, смертную рану похож / Жаркий бархат оглохших михайловских лож…» даются как «И на смертную, жаркую