Читать книгу - "Зверь - Борис Токур"

ни слова не говоря, решительно направился к порогу. Обернулся, посмотрел на каждого так, словно хотел навсегда запомнить, толкнул дверь и вышел наружу.

– Магнус! – подхватилась Айна.

Келиб перехватил мать и усадил обратно.

– Куда он? – спросила она растерянно.

– Скоро вернётся. Я знаю.

Айна вгляделась в лицо сына, будто хотела там что-то прочитать. Прижала руки ко рту и застыла в напряжённом ожидании неизвестности.

***

Разогнав туманное покрывало, ветер с гулом кружил над не спящей тайгой. Под ледяными порывами качали лапами ели и скрипели оголёнными ветками заросли. Сотрясаемые вершины столетних дубов наполняли неспокойную ночь сухим шелестом мёртвой листвы.

Продравшись сквозь колючий кустарник, Магнус приблизился к границе запретного леса и, придерживая на затылке шапку, запрокинул голову. Над ним нависал неровный край уложенных рядом плит.

Давно он здесь не был.

Набравшись решимости, Мордок преодолел древний разлом и вошёл в самое сердце «огненной крепости». В гудении ветра послышались гневные ноты. Обречённый на вечные скитания странник настойчиво призывал хранителя. Того, кто, согласно песне оракула, обещал служить древним Атсхалам.

– Я знаю, это ты! – прокричал Магнус и вслушался. Ветер продолжал яриться, жалящими порывами бросаясь в лицо. – Во всём, что произошло, моей вины вдоволь, и я её с себя не снимаю.

За деревьями забродили высокие поджарые тени. Крадучись, окружили, но остались на расстоянии, перемигиваясь в черноте призрачными зелёными огоньками. Другие, возмущённо взметая лапами снег, прошли мимо.

– Не так всё должно было статься, – пробормотал Магнус. – Тяжело мириться с тем, что дети выплачивают твои долги. На тебя всё. И за меня, и за всех нас… – Он стянул с головы шапку. Влажных висков коснулась леденящая стужа, но, погруженный в собственные переживания, Мордок ничего не замечал. – Я старался жить правильно, по законам. Но люди не могут не ошибаться, а усомниться так просто… Мы часто теряем опору и даже себе боимся признаться, что оступились.

Из темноты продолжала полыхать опасная зелень. В этих взглядах таился укор.

– Мы уходим… я знаю. Рано или поздно уйдёт каждый из нас. – Магнус прислонился спиной к стволу дуба и выронил шапку. – Пробьёт час для последнего… – проговорил он глухо, смиряясь с силой хранителя. Запрокинул голову к небу, сделал глубокий вдох и закрыл глаза. – И да исполнится воля Атсхала.

Лес молча взирал на охотника с высоты. Постояли и начали растворяться зыбкие силуэты волков. Вместе с ними потухли призрачные огни.

И тогда отозвались горы. То ли затихающим рокотом неведомого зверя. То ли далёким грохотом камнепада, будто ворочался в чреве горы спящий до поры исполин.

***

Он вошёл в логово, опустился на ворох сухой травы и провалился в глубокий сон.

Ланс любил эти сны. В них он нередко сидел на ковре из зелёной травы всё там же, над обрывом Студёной. Боясь шевельнуться и слушая реку, он ждал. Терпеливо, с каким-то мальчишеским упрямством. И конечно дождался.

Носа привычно коснулась туманная свежесть лаванды. Краем глаза Ланс поймал стремительное движение и обернулся, ожидая встретить знакомый силуэт и сияющий взгляд.

Он так хотел бы её увидеть. Здесь, рядом. Такую, какой навсегда запомнил. Они так много друг другу наобещали когда-то. Такого, чего никогда не будет…

И снова полоснула не проходящая боль. Несговорчивая и мучительная. Вогнала острое жало как клинок по самую рукоятку да так и оставила.

Но он всё равно любил эти сны. Единственное, что у него осталось от прежней жизни. А ещё потому что болит. Болит, значит, живой.

Он вздрогнул, очнулся – над ним нависал мрачный свод – и порывисто сел, уловив в окружающем пространстве какое-то изменение. Едва различимый переливчатый свет медленно плыл по каменным стенам. Мордок глянул на выход да так и застыл. В проём заглядывала луна. Но то, что стояло на пороге пещеры, окружённое ореолом магического сияния, едва не лишило ума.

Ланс сжался. Отвернулся. Накрыл звериную голову лапами.

– Не так… не надо смотреть. Уйди.

С кроткой улыбкой Гретхен приблизилась, провела рукой по бугрящимся мышцам спины, по густой жёсткой шерсти. Прижалась.

– Не гони, – попросила она, – для меня ты остался прежним.

Не выдержав, Ланс обернулся. Встретился с сияющими глазами и ни прохлады, ни тени отвращения в них не нашёл. Напротив, они излучали любовь. Чистую, ту же.

Ланс упал перед ней на колени, пытаясь обхватить зыбкую призрачную фигурку. Грубые мускулистые лапы прошли сквозь туман. В звериных глазах Мордока изумлённо дрогнули месяцы.

– Ты не можешь меня коснуться, – с печалью сказала Гретхен. – Ты по другую сторону, Ланс.

Его плечи поникли. Он молча смотрел, как она исчезает, лёгкой дымкой скрывается за рассеянным лунным светом.

– Оберег… – проплыл стихающий шёпот, – верни его Келибу…

***

В глубине непролазных дебрей тихо хрустнул кустарник. Вздрогнув, младший Мордок всмотрелся в тёмные заросли. Окружённый враждебным лесом, он находился на той же поляне. Под ногами шелестела сухая трава. От земли, вертясь, поднимались старые листья. Вниз медленно опускался снег.

Келибу стало холодно и одиноко. Хруст кустарника повторился. Там, во тьме между деревьями, яростно загорелись огни. В тени зарослей кто-то стоял. Выжидал и будто выгадывал.

Внезапно огни потускнели. Чёрная тень колыхнулась, и под лунный свет вышел могучий зверь.

Превозмогая страх, Келиб поднялся с лежащей сосны и несмело шагнул навстречу.

Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Жёлтые месяцы против таких же узких сверкающих серпиков. А потом чёрный лес и его чудовищного обитателя обволок серый туман. Опять хрустнул кустарник. Только теперь этот хруст походил на скрип. Нудный-нудный. Тоскливый. Размеренный.

Звериный силуэт размазывался в ночи.

Пытаясь удержать видение, Келиб мотнул головой… и внезапно проснулся. Над ним – потолок.

Ночь. Родной дом. И непривычная свежесть.

Он опустил глаза на бревенчатые стены и вздрогнул. Окно в комнате было распахнуто настежь. Впуская в дом пронырливый сквозняк, снаружи с тихим скрипом покачивался ставень.

Взгляд скакнул на вторую половину кровати. На соседней подушке разметались тёмные волосы. Найдёна мирно спала, зарывшись с носом под одеяло. Обеспокоенный Келиб глянул на люльку – в ней тихо посапывал сын – и, подтянув клюку, быстро поднялся. Зябко ёжась, он пробрался к окну, протянул руку, чтобы закрыть, да так и замер.

Снаружи плыла луна, ясным светом обрисовывая на столе амулет. Схватив оберег, Келиб сжал его в пальцах. Как когда-то, давным-давно. Когда, поправляя постель, обнаружил его под подушкой.

И тут взгляд упал на наружный ставень. В груди беспокойно толкнулось сердце, кровь шустрее побежала по венам. Зацепившись за расщепленную доску, на ветру трепыхались несколько серых шерстинок.

– Ты был