Читать книгу - "Змея сновидений - Вонда Нил Макинтайр"

удивительной симметрии его черт, или в безупречности бархатистой кожи, или в чем-то ином, а может, во всем вместе, но от него просто невозможно было оторвать глаз. При виде его буквально перехватывало дыхание.

Габриэль выжидающе смотрел на Снейк, полагая, что она оставит здесь и свой кожаный саквояж. Казалось, он не замечал произведенного им на нее впечатления.

– Там мои змеи, – пояснила она. – Я всегда держу их при себе.

– О… Простите, я не знал. – Краска медленно заливала его лицо. Кровь поднималась от горла к щекам. – Мне следовало бы догадаться.

– Ничего, какое это имеет значение? Мне кажется, лучше осмотреть вашего отца как можно скорее.

– Вы правы.

Он поднялись по широкой винтовой лестнице, выложенной из каменных глыб, истертых по углам временем и человеческими ногами.

Снейк еще никогда не встречала столь красивого человека и в то же время столь чувствительного к малейшей критике, как Габриэль. Особенно к непреднамеренной критике. Неотразимые красавчики обычно распространяют вокруг себя ауру самоуверенности и независимости, порой граничащей с высокомерием. Габриэль же казался удивительно незащищенным. Снейк не могла взять в толк, что могло так повлиять на него.

Толстые каменные стены городских жилищ сохраняли в помещениях почти неизменную температуру. После иссушающей жары пустыни Снейк была рада прохладе. Она знала, что покрыта пылью и по́том после дня езды, однако не чувствовала усталости. Кожаный саквояж приятно оттягивал руку. Она от всей души надеялась, что это не такой уж тяжелый случай. Если дело не столь серьезно, что потребуется ампутация, она легко справится – не будет даже никакого осложнения, почти ни малейшей угрозы смерти.

Ей бы очень не хотелось потерять еще одного пациента – и так скоро.

Она следовала за Габриэлем по виткам спиральной лестницы. Габриэль даже не замедлил шаг на последней ступени, но Снейк остановилась и помедлила наверху, обозревая огромную, изумлявшую своими размерами залу. Высокое дымчатое арочное окно на самом верху башни являло живописный вид всей залитой сумеречным светом долины. Зрелище подавляло все прочие эмоции, и, видимо, зодчий, возводивший это здание, понимал это, ибо в зале отсутствовала всякая мебель, отвлекавшая от главного – окна. Были только широкие, неброских цветов подушки на полу. Пол имел два уровня: верхний полукругом примыкал к задней стене, к которой выходила лестница; и нижний, широким кольцом граничивший с окном.

Снейк услышала яростный вопль, и в следующий момент пожилой человек вылетел из соседней комнаты, толкнув Габриэля и почти сбив его с ног. Юноша, придя в себя, схватил за локоть старика, стараясь удержать его от падения, в то время как тот ухватился за локоть Габриэля по той же самой причине. Они печально посмотрели друг на друга, даже не замечая комичности ситуации.

– Ну как он? – спросил Габриэль.

– Хуже, – ответил старик. Он покосился на Снейк. – Она…

– Да, я привел целительницу. – Юноша повернулся, чтобы представить девушку старику. – Брайан – помощник моего отца. Никому другому не дозволено приближаться к нему.

– Увы, даже и мне теперь, – отозвался Брайан. Он откинул свои густые седые волосы со лба. – Он не позволяет мне осмотреть его ногу. Она причиняет ему такую боль, что он подкладывает подушку под простыни, чтобы они не касались кожи. Ваш отец ужасный упрямец, господин.

– Уж кому, как не мне, знать это.

– Прекратите там болтать! – завопил отец Габриэля. – У вас есть хоть толика уважения? Убирайтесь вон из моих комнат!

Габриэль выпрямился и посмотрел на Брайана:

– Думаю, нам все же лучше войти.

– Только не мне, господин, – отозвался Брайан. – Меня он выгнал вон. И сказал, чтоб я не смел появляться до тех пор, пока он не позовет, если вообще позовет. – Старик выглядел подавленным.

– Не обращай внимания. Он сказал это просто в гневе. Он не хотел обидеть тебя.

– Вы так думаете, господин? Что он не хочет обидеть?

– Он не хотел обидеть тебя. Ты необходим ему. Я – нет.

– Габриэль… – начал было старик, внезапно отказываясь от раболепия.

– Не уходи далеко, – непринужденно сказал Габриэль. – Мне кажется, он скоро призовет тебя. – И юноша вошел в комнату отца.

– Приветствую тебя, отец, – сказал он.

– Убирайся. Я же велел тебе не докучать мне.

– Я привел целительницу.

Как и все жители Горной Стороны, отец Габриэля был красив, Снейк видела это, даже складки страдания не могли изуродовать его сильное волевое лицо. Кожа у него была светлая, а глаза черные, черные же кудри ниспадали на подушку в беспорядке. В добром здравии он бы выглядел просто впечатляюще – тип человека, который будет главенствовать в любой группировке, к которой примкнет. Красота его была совершенно иного свойства, нежели у Габриэля, такая, которую Снейк признавала, но не любила.

– Мне не нужна целительница, – прорычал он. – Убирайтесь. Я хочу Брайана.

– Ты напугал его и обидел, отец.

– Позови его.

– Он придет, если я позову. Но он не поможет тебе. А она – поможет. Пожалуйста… – В голосе Габриэля зазвучали нотки отчаяния.

– Габриэль, пожалуйста, зажги лампы, – приказала Снейк. Она сделала шаг вперед и оказалась у постели мэра.

Габриэль подчинился, и мэр, зажмурившиь, отвернулся от света. Его веки набрякли и глаза были налиты кровью. Он мог двигать только головой.

– Будет только хуже, – сказала Снейк мягко, – пока вы вообще не перестанете двигаться от боли. В конце концов вы вообще будете не в состоянии пошевелиться, поскольку яд из вашей раны подточит весь ваш организм. А потом вы умрете.

– Уж вы-то, конечно, знаете толк в ядах!

– Меня зовут Снейк. Я целительница. И я не имею дела с ядами.

Мэр не придал значения ее имени, но Габриэль услышал и посмотрел на нее с еще большим уважением и даже благоговением.

– Змеи! – взревел мэр.

Снейк не собиралась тратить силы на споры и убеждения. Она подошла к изножию кровати и сдернула простыни, чтобы осмотреть поврежденную ногу. Мэр попытался сесть в постели, запротестовать, но тут же повалился навзничь, задыхаясь, бледный как полотно, лицо его блестело от пота.

Габриэль приблизился к Снейк.

– Вам лучше оставаться здесь, при нем, – сказала она. Она чувствовала душный запах гниющей плоти.

Нога выглядела поистине ужасающе. Ее пожирала гангрена. Плоть распухла, и злые красные язычки достигли уже бедра. Через несколько дней ткани отомрут, и тогда останется только одно – ампутация.

Запах становился все сильнее и тошнотворней. Габриэль был еще бледнее, чем его отец.

– Тебе не обязательно быть здесь, – сказала Снейк.

– Я… – Он сглотнул, потом продолжил: – Со мной все в порядке.

Снейк накрыла распухшую ногу простыней, стараясь быть предельно осторожной. Вылечить мэра – не такая уж сложная задача. Главное препятствие – это его идиотская