Читать книгу - "Псы Господни 2 - Олег Велесов"

снега и грязи и сжал в кулаке, как последнюю надежду на хорошую жизнь.

— Погодите, господин. А ещё раненый наёмник, с ним как быть? Он весь пол кровью залил, по вашей, между прочим, милости! Сейчас путники появятся, захотят отобедать, снять комнату. И что они увидят? Кровища кругом!

Я улыбнулся: ну да, действительно, как же я о наёмнике-то забыл? Подошёл к трактирщику и дал в зубы. Он кувыркнулся, ноги подлетели выше головы. Служанки взвизгнули и попятились, а я склонился над жадюгой и потряс пальцем:

— Забыл ты заповедь церковную: поддерживай Церковь в нуждах её по мере сил своих и возможностей. А, ты сука, тянешь с неё деньги ради утробы своей ненасытной, и тем поощряешь смертные грехи свои — гордыню и алчность. Я сейчас повешу тебя за причиндалы твои прискорбные на этом столбе рекламном, и будешь болтаться на нём, покуда не сгниёт верёвка либо не оторвутся уды твои греховные. Хочешь судьбы такой?

— Не хочу, — сглотнул трактирщик.

— Тогда что нужно сказать?

— Простите?

— Правильно, только не меня о прощении проси, а… — я воздел руки к небесам. — Понял?

— Понял, господин. Я всё понял, не сомневайтесь. Буду просить. И церковь милостыней не обойду, и наёмника этого вылечим, всё сделаю, как того пожелает господь.

Он поднялся сначала на карачки, потом встал на ноги и, кланяясь, задом попятился к двери. От конюшни за нами наблюдал конюх. Я щёлкнул пальцами и жестом показал, чтоб выводил наших кляч. Конюх исчез, а я вернулся к столбу, возле которого продолжали стоять на коленях наёмники. Они внимали каждому моему слову и отслеживали каждое движение, воспринимая всё едва ли не с благоговением. Даже Чучельник, этот чёрт с арбалетом, следил за мной как за новоявленным апостолом.

А я тем временем обратил внимание на телегу со специями. Возчик не успел распрячь волов, и те стояли, понуро опустив головы и пережёвывая свою вечную жвачку. Уставшими они не выглядели, похоже, вышли из Туля вчера, а заночевали где-то неподалёку, иначе так быстро в Паньи-сюр-Мёз попасть не смогли. Вол транспорт неприхотливый и медленный, я бы сказал очень медленный, а Жак Шир спешил на встречу с любимым Теофилем, и специально подгадал, чтобы попасть сюда утром дабы весь оставшийся день и ночь посвятить греховным забавам. Как он сумел четверых детей заделать с такими пристрастьями? Или ему соседи помогли?

— Брат Чучельник, — обратился я к арбалетчику, — как ты считаешь: если хозяин специй умер, то кому теперь принадлежит его товар?

Специи вещь дорогая, и в этой телеге может быть заложено капитала не на одну сотню ливров. По справедливости, всё это принадлежит вдове торговца и его детям, но по закону в связи со смертью сопровождающего лица товар считается как бы утерянным. Ни один суд не сможет доказать, что я убил владельца груза ради наживы. Я выполнил приговор, свидетели слышали, как я произнёс сакраментальное: «Именем святой инквизиции». Так что я вполне могу считаться тем, кто нашёл груз и вернул его владельцам, а нашедшему полагается премия — две пятых. Неплохо. Отец Томмазо будет доволен.

— Брат Чучельник, ну так что ты мне ответишь?

Арбалетчик пожал плечами. Похоже, ему всё равно, кому теперь эти специи достанутся, а они однозначно достанутся трактирщику, ну, может ещё неизвестному пока мне Арону Коэну, владельцу местных мельниц и лесных делянок. И уж они точно не вернут товар вдове, тем более что сама вдова сидит в подвале донжона замка Вокулёр. А дети… Что дети? Кто их слушать станет? И к тому времени, когда суд и прево разберутся в ситуации, от специй в лучшем случае останется пара щепоток. А если мы доведём караван до Вокулёра, то и детишкам будет на что жить, нам божья благодарность прибудет за доброе дело.

Я махнул возчику:

— Выводи телегу на дорогу в Вокулёр.

— Куда направляемся, господин? — без особого энтузиазма спросил возчик.

— А я сейчас куда сказал?

— В Вокулёр.

— Так какого хера, тупая твоя душа, ты переспрашиваешь?

— Ну, я так… Дорога туда не очень, шалят, — он посмотрел на меня и на Чучельника. — На живодёров бы не наткнуться.

— А это уже не твоя забота.

Я поманил пальцем наёмников.

— Вам полностью услуги оплатили?

— Да, господин.

— Стало быть, идёте с нами до Вокулёра, а дальше свободны. Ясно?

— Да, господин, ясно.

— Вот и замечательно. Тебя как зовут, тощенький?

— Рене Хрустящая корочка.

— Слишком длинно, буду звать тебя Хрустом.

— Меня многие так зовут.

— Тогда договорились. Ты, Хруст, со своими бойцами продолжаешь сопровождать товар. Понимаю, численность сократилась, но поверь, мы с моим братом восполним эту потерю сторицей.

Из трактира выбежал Теофиль с корзиной.

— Господин, хозяин просил передать вам.

Он протянул корзину мне. Внутри лежали сыр, варёные яйца, жареная курица, хлеб и кувшинчик с вином. Чучельник потянулся к вину глазами, я передал корзину ему и сказал напутственно:

— Под твою ответственность.

Хотя какая там ответственность? В лучшем случае через час пути уцелеют только яйца, да и то не факт.

Конюх вывел лошадей, уже осёдланных и не таких понурых, как в конюшне замка Вокулёра. Видимо, мужичок поверил в мою болтовню о разговорах с животными.

Я поднялся в седло, тронул поводья. Гнедой, обмахнувшись хвостом, шагнул на дорогу. Под давлением утреннего солнца снег успел подтаять, и вода мешалась с грязью, превращая её в жидкий студень.

— Господин, а как же я?

Теофиль ухватился за путлище и пошёл рядом со мной.

— А что ты?

— Я прощён, да? Церковь простила меня?

— Не до конца. Но она оценила твой поступок и считает вставшим на путь исправления.

— Как же мне жить дальше?

— Живи как жил. Никто не должен знать, какие услуги ты оказывал Жаку Ширу и продолжишь оказывать вашему мельнику и прочим господам. Время от времени я буду наведываться к тебе, а ты будешь рассказывать с кем и сколько раз у тебя было.

— Но как же, господин, это грех!

— Грех для тех, кто будет тебя… кхе-кхе… А ты отныне луч света в тёмном царстве блуда. Будешь выявлять грешников. Только особо не увлекайся. Святую инквизицию интересуют исключительно богатые и влиятельные грешники, а всякая мелочь ей не интересна, так что не разбрасывайся своим свечением зря.

Возчик привязал купеческого жеребца к задней