Читать книгу - "Псы Господни 2 - Олег Велесов"

ним потянулись монахи; они входили попарно с корзинами, и ставили их возле стола. Всего оказалось девять.

— Это всё? — спросил отец Томмазо, глядя на брата Стефана.

— Всё, — кивнул келарь. — Думаю, около тысячи ливров.

— Пересчитайте.

— Конечно, монсеньор.

— Вольгаст, а ты ступай. Отдохни с дороги.

Я поклонился и направился к выходу, но вспомнив о полученных в бою трофеях, остановился на пороге.

— Монсеньор, так получилось, что мы с Чучельником кое-что поимели с тех всадников. Две неказистых лошадки, мелочовка всякая…

— Оставьте себе, заслужили.

— Благодарю вас, монсеньор.

Я снова поклонился и вышел за дверь.

На улице топтался Щенок.

— Господин, вы видели⁈ — глаза его сияли. — Видели, да⁈ Это же сколько денег! Вот бы нам горстку. Мы бы тогда купили вам лошадь, чтоб ездить, как и подобает рыцарю.

— У меня есть лошадь, — зевнул я.

Усталость обняла меня за плечи и слегка придавила к земле. Следовало навестить гарнизонную поварню — и спать. Поездка оказалась изматывающей. Жак Шир, Ив дю Валь, наёмники, дурачок Теофиль. Столько событий уместилось в два дня…

— У вас есть лошадь? Правда? А какая?

— Малыш, давай об этом завтра. Сейчас бы перекусить чего-нибудь. Что давали на ужин в поварне? Пойдём проверим.

— Не надо никуда ходить, — всплеснул руками мальчишка. — Я уже всё приготовил, правда, холодное. Повар отказался разогревать.

— Не страшно, я и от холодного не откажусь.

Мы прошли в башню. Убранство внутри было убогое: по центру кострище, вокруг тюфяки. Хорошо хоть дров было в избытке, кастелян-таки раздобрился. Щенок подал миску с чечевицей; холодная она с трудом лезла в рот, но увы, кроликов для меня никто не приготовил. А утром…

Я проснулся от того, что все городские колокола трезвонили как сумасшедшие. Их многозвоние лезло в голову через уши и взрывало мозг. Сука, ну что у вас за праздник случился… Какое-то время я пытался игнорировать шум, прикрывался плащом, считал овец, представлял Марго в ванной. Ничто не помогло. Встал злой как… Рядом, скрестив ноги, сидел Щенок, на коленях лежала миска с варёными яйцами, сыром и хлебом. Сам он грыз яблоко, сочное, по подбородку стекал сок. Увидев, что я открыл глаза, мальчишка заулыбался.

— Доброе утро, господин. А я уже успел сбегать на конюшню и посмотреть вашу лошадь. Чучельник показал мне её. Крепкий жеребец, да ещё буланый. Мне такая масть очень нравится. За рану на крупе не беспокойтесь, конюх сказал, что быстро заживёт. Он сшил края и смазал дёгтем. Недельку постоит и можно будет ездить.

Пока он говорил, я очистил яйцо, отломил хлеба. Сбоку стояла кружка с молоком. Отхлебнул.

— Что за праздник в городе?

— Вы про звон? Ну как же, — лицо Щенка растянулось в улыбке, — казнь сегодня. На торговой площади ведьм сжигать будут.

— Ведьм? — я поперхнулся. — Кхе… Каких ведьм?

— А тех, что господин Робер де Бодрикур приговорил вчера к смерти. Капитан замка Вокулёр является одновременно городским прево, потому и приговорил. В полдень на торговой площади состоится казнь. Я видел, как туда повезли целый воз хвороста. Вот будет зрелище!

— Где вы успели их найти? Два дня назад никаких ведьм не было.

— Ведьм найти не сложно, если знаешь, как искать. Монсеньор Томмазо в этом хорошо разбирается, понятно почему папа назначил великим инквизитором Франции его. Одну привели вы с Чучельником, вторую капитан Клещ доставил. Он специально ездил за ней в деревушку ниже по течению Мёза. Привёз в клетке. Она огрызалась и клацала зубами.

— Погоди, — до меня стало доходить. — Та, что мы с Чучельником, это лет тридцати с лицом как у коровы?

— Как точно вы её описали, господин, — кивнул Щенок, и хихикнул. — Как у коровы, ага. Я видел её вчера на суде. Вот как вы сказали, так и есть.

Это что, пока мы катались в Паньи-сюр-Мёз жену Жака Шира признали ведьмой? Не слишком ли быстро? Два дня прошло, и пока я разбирался с мужем, жену приговорили к сожжению. Однако, ситуация. Когда мы вели её в донжон, и мысли не возникло, что она ведьма. Полненькая, добродушная, дети по лавкам. Понятно, муж радужной окраски, да ещё контрабанда серебром, фальшивомонетчик. За это однозначно смерть, причём более суровая, чем его одарил я. А жену-то за что? Типа, жена за мужа отвечает? Но проблема в том, что когда жену приговаривали, никто не знал кто есть Жак Шир на самом деле. Что-то перемудрил отец Томмазо. Вечером в зале у меня сложилось твёрдое убеждение, что бедный Жак каким-то образом помешал нашему отцу-инквизитору и его инквизиторским делам, за что и был приговорён. О серебре никто не знал, а когда узнали, то сильно пожалели, что я уже привёл приговор в исполнение.

Ну ничего, у них есть товарищ, который пытался отбить телегу, вытрясут из него информацию, а не вытрясут, тогда пусть попробуют обратиться за пояснениями к герцогу Филиппу. Во будет весело, если он сам об этом ничего не знает. Кто-то в его владениях штампует фальшивую монету, да ещё в таких объёмах, а он ни сном, ни духом. Но в любом случае, помяните моё слово, в этом замешан мастер Батист. Прево Лушар его человек, и первые такие монеты я нашёл именно в его кабинете. Надо бы черкнуть весточку маме, чтоб она не тратила то серебро, а то саму привлекут как фальшивомонетчицу.

В башню заглянул брат Стефан.

— Брат мой Вольгаст, ты ещё здесь?

— А где я должен быть?

— Ну как же, все мы должны присутствовать при наказании этих ведьм. Их уже выводят из темницы, скоро отправляемся, поторопись. Если опоздаешь, отец Томмазо будет недоволен.

Честно говоря, у меня не было планов присутствовать при наказании ведьм. Не люблю я подобные зрелища, не привык. Но отца Томмазо лучше не расстраивать, так что я не стал доедать завтрак, а поднялся и направился следом за братом келарем. Щенок увязался за мной. Его глазки по-прежнему сияли. Для жителей средневековья казнь — это, в первую очередь, зрелище. Развлечение, мать их! Моя сентиментальность есть порождение всеобщей гуманизации двадцать первого века и никому из них не может быть понятна. Как бы не приняли за труса, а то и вовсе за поборника дьявола.

Во дворе замка стояла одноосная повозка с большими колёсами, на ней деревянная клетка. Из