Читать книгу - "Псы Господни 2 - Олег Велесов"

Псы Господни 2

Глава 1

Капитульные тюрьмы не изменились ни внешне, ни внутренне. Я думал, что меня снова бросят в подвал, и даже приготовил небольшую речь для Поля и прочих сокамерников, дескать, я снова с вами, братва. Однако у тюремного начальства были иные указания. Меня поместили в одиночную камеру на первом этаже. Зарешеченное окно выходило во двор, и я мог видеть всё, что происходит: кого привели, кого выпустили, сколько трупов ввозят, сколько вывозят. В стену справа от ворот был вбит крюк, на него за ногу подвесили Гуго. Створ при каждом открытии бил его по голове, по груди, заставляя тело раскачиваться, словно маятник. Думаю, это сделали нарочно. Бегинки пытались снять старика, но стража каждый раз отгоняла их.

На второй день в тюрьму пришла мама в сопровождении Перрин и Щенка. Перрин, увидев подвешенного Гуго, завыла в голос, кинулась к телу, вцепилась, и уже никакая стража не смогла оторвать её от мужа. Мама стояла растерянная и испуганная, никогда прежде я не видел её такой. Оглядывая двор, она вздрогнула, увидев ночной улов трупов, и подошла к ним. Искала меня. Я ухватился за прутья решётки, прижался к ним плотнее и крикнул:

— Мама!

Она вздрогнула и закрутилась. Поднесла руки к лицу, заплакала. Я крикнул громче:

— Мама! Я здесь, здесь!

Наконец она увидела меня, бросилась к окну, двое стражей перехватили её на полпути.

— Госпожа Полада, нельзя…

Но она рвалась, и вырвалась. Подбежала, протянула руки, я схватил их, прижался.

Из донжона выскочил маленький человечек с треугольным лицом и заверещал, указывая на маму кривым пальцем:

— Убрать, убрать! Не положено!

Он подбежал вплотную, не переставая верещать, стражи ухватили маму за плечи, оторвали от меня. Человечек задышал со злостью:

— Было сказано: от ворот не отходить. Стойте там. И не разговаривать! Ни слова, ясно? Иначе прикажу выставить вас прочь. Бастард де Сенеген, вас это тоже касается.

Человечек направился к кузнице.

— Лейтенант! — снова полетел по двору его неприятный голос. — Опять спишь? Наведи порядок, не то на патрулирование отправлю.

Маму отвели к воротам, но и оттуда она продолжала смотреть на меня. Словно прощалась. Перрин, стоя на коленях, обнимала голову Гуго, поглаживала по щеке и тихонечко причитала. Щенок выскочил за ворота и через минуту пригнал запряжённого в повозку Лобастого. Подвёл поближе, взобрался на подставку и срезал удерживающую тело верёвку. Мама и Перрин приняли сержанта на руки, подошли бегинки, помогли погрузить его на повозку.

Стражи и человечек с треугольным лицом стояли в стороне и молча наблюдали. Ни один не подошёл помочь. Человечек изредка поглядывал в мою сторону и кривил губы в усмешке. Когда тело погрузили, Щенок взял Лобастого под уздцы и вывел со двора. Мама взглянула на меня ещё раз; человечек замахал руками, закричал: прочь, прочь!

Сука! Сука этот человечек. Я его ещё в прошлый раз заприметил, только тогда на его голове болтался огромный шаперон синего цвета, а сегодня шерстяной берет. Орёт на лейтенанта, а тот терпит. Лейтенант, между прочим, не звание, а должность — местоблюститель. Он не взводом командует, а исполняет особо важные поручения, может провинцией руководить или над армией начальствовать. В данном случае у него положение поскромнее, заместитель капитана городского гарнизона, но тоже не хухры-мухры, и уж по-любому на такую должность простолюдина не поставят. Значит, этот треугольнорожий тоже не из трущоб выбрался, тоже какой-нибудь дворянин. Утром я попросил тёплое одеяло, а он сказал, усмехаясь, что скоро меня согреют безо всяких одеял, и словно в подтверждении его слов во двор въехала повозка с хворостом. В стену, рядом с крюком, на котором висело тело Гуго, были вмонтированы ручные кандалы. Камни вокруг выглядели обгоревшими. Намёк более чем ясный. Не будет ни суда, не предварительных слушаний, ни допросов, ни адвоката. Меня просто сожгут. Маме уже сообщили об этом, иначе она не смотрела бы на меня с такой болью.

Через час из донжона вышел мужчина в кожаном фартуке и начал укладывать хворост. Несколько вязанок сложил в стороне, думаю, их подкинут потом, когда огонь начнёт затухать. Если их положить сразу, я слишком быстро сгорю и не позволю зрителям до конца насладиться своими муками. Для зрителей установили столик, подкатили бочонок с вином. Они будут смотреть, как я горю, пить вино, обсуждать мои корчи, смеяться.

Я отошёл от окна, сел на нары. По камере гулял сквозняк, от него не спасал даже шерстяной плащ. Но холода я больше не чувствовал — один лишь ужас. Я представлял, как горю, как огонь лижет моё лицо, мою кожу, она пузыриться, я вою. Жанна д’Арк чувствовала тоже самое, когда её приговорили к костру? Наверное, да. Но она была сильнее, она верила. Я не верю ни во что, и поэтому… Когда за мной придут, я буду сопротивляться. Я сделаю всё, чтобы не дойти до костра живым. Использую все свои силы, все знания. Пусть меня зарежут, задушат — только не огонь.

Ворота снова заскрипели. Я не стал вставать и смотреть, кого ещё принесло в капитульные тюрьмы. Может быть, начали съезжаться гости на моё представление. Плевать. Лёг на бок, подогнул ноги под себя, закрыл глаза. Адреналин заставлял кровь бурлить, но я лежал смирно.

— Вставай!

Голос прозвучал повелительно, следом щёлкнул ключ в замочной скважине. Не открывая глаз, я попробовал определить, сколько человек зашло в камеру. Судя по шагам, по шуршанию одежды… Двое? И ещё у дверей один. Трое. Кто они? Тот, что у дверей либо лейтенант, либо треугольнорожий. Двое других… Первый Клещ, ибо он очень любит говорить с таким повелительным оттенком, и…

Я резко поднялся и смиренно склонил голову.

— Благословите, отец Томмазо.

— Да будет благо с тобою.

Инквизитор перекрестил меня и протянул руку. Я схватился за неё как за соломину. Никогда не думал, что буду рад ему. Если он пришёл, значит что-то случилось, что-то произошло. Он вытащит меня из этой помойной ямы!

Адреналин схлынул, колени подогнулись от слабости, и я закачался.

— Ну что же ты, сын мой, — похлопал меня по плечу отец Томмазо. — Сядь. Сядь скорее.

Я сел на нары, отец Томмазо остался стоять. Клещ подошёл к окну, скрестил руки на груди. В дверях замер лейтенант.