Читать книгу - "Художник из 50х Том II - Сим Симович"

— Георгий Валерьевич, не помешаю? У нас тут вопросы по смете на целлулоид.

— Потом, — не поднимая головы, ответил Гоги. — Сейчас нельзя прерываться.

Она поняла, тихо вышла. В творческом процессе любое отвлечение могло разрушить хрупкую нить замысла.

К обеду он закончил первые двадцать кадров — весь пролог и начало первой сцены в деревне. Работа продвигалась быстро, образы ложились на бумагу легко и точно.

— Хорошо, — пробормотал он, откидываясь в кресле. — Очень хорошо.

Раскадровка получалась живой, динамичной. Каждый кадр рассказывал свою маленькую историю, а вместе они складывались в цельное повествование. Зритель будет не просто смотреть мультфильм — он погрузится в мир русской сказки, почувствует себя частью древнего леса.

Гоги встал, прошёлся по кабинету. За окном кипела жизнь Мосфильмовской улицы, но его мысли были далеко — в том волшебном мире, который постепенно обретал зримые очертания на листах раскадровки.

Впереди ещё много работы — сотни кадров, тысячи деталей. Но начало было положено, и оно получилось именно таким, каким должно было быть.

Гоги отложил карандаш, посмотрел на часы — половина третьего. Раскадровка продвигалась отлично, но откладывать административные вопросы дольше было нельзя. На столе высилась стопка папок, которую принесла утром Антонина Ивановна.

Он вздохнул, потянулся и открыл первую папку. «СМЕТА НА МАТЕРИАЛЫ — III КВАРТАЛ 1950 ГОДА». Цифры, цифры, бесконечные цифры.

— Целлулоид прозрачный, 500 листов формата А3 — 2847 рублей, — пробормотал он, водя пальцем по строчкам. — Краски анилиновые, набор из 24 цветов — 15 наборов по 156 рублей…

Математика была простой, но утомительной. Каждая позиция требовала проверки — не завышены ли цены, достаточно ли количество, правильно ли рассчитан расход на один кадр.

Гоги достал из ящика стола счёты — деревянные, с потёртыми костяшками. Щёлкал ими, подсчитывая итоговые суммы. Современный калькулятор из его прошлой жизни казался сейчас фантастикой.

— Кисти натуральные, размер 0 — 50 штук по 12 рублей 50 копеек… — Он записал результат на полях. — Итого 625 рублей.

Вторая папка содержала штатное расписание. Здесь нужно было решать, кого принимать на работу, какие оклады утверждать, как распределить нагрузку между отделами.

— Художник-мультипликатор первой категории — 1200 рублей в месяц, — читал Гоги. — Художник-мультипликатор второй категории — 950 рублей. Фазовщик — 750 рублей…

Цифры складывались в солидную сумму. Полнометражный фильм требовал большой команды — минимум двадцать художников различной квалификации. Плюс озвучка, монтаж, техническое обеспечение.

Третья папка была самой толстой — «СОГЛАСОВАНИЯ И РАЗРЕШЕНИЯ». Бюрократический лабиринт советской системы во всей красе. Каждое действие требовало печатей, подписей, резолюций.

— Разрешение на использование электроэнергии сверх лимита, — читал Гоги. — Согласование с Главлитом на содержание сценария. Разрешение Моссовета на строительные работы в здании…

Он открыл окно — в кабинете стало душно от обилия бумаг. Летний воздух принёс запах асфальта и автомобильных выхлопов. За окном кипела обычная московская жизнь, а он сидел в ловушке из документов.

Четвёртая папка — переписка с другими организациями. Московская филармония согласовывала условия сотрудничества. «Мосфильм» предлагал аренду костюмерных мастерских. Академия наук запрашивала консультации по историческим деталям фильма.

— Уважаемый Георгий Валерьевич, — читал он письмо из филармонии. — В ответ на вашу просьбу сообщаем, что оркестр может быть предоставлен для записи саундтрека в период с 15 по 25 августа. Стоимость одного студийного дня составляет 2500 рублей…

Гоги потёр виски. Голова начинала болеть от мелкого шрифта и бесконечных формулировок. Творческая работа требовала вдохновения, а административная — железных нервов и скрупулёзности.

Пятая папка содержала жалобы и предложения сотрудников. Художник Борис Анатольевич просил повысить оклад. Звукооператор Михаил Семёнович жаловался на неисправное оборудование. Уборщица Мария Ивановна требовала дополнительную ставку — одна не справляется с уборкой всего здания.

— Справедливые требования, — пробормотал Гоги, делая пометки на полях. — Но где взять деньги?

Он открыл главную бюджетную папку, стал сводить дебет с кредитом. Государственное финансирование было щедрым, но не безграничным. Каждый рубль нужно было потратить с максимальной пользой.

На столе появились новые стопки — «одобрено», «требует доработки», «отклонено». Гоги методично разбирал документы, принимал решения, ставил резолюции.

— Увеличить закупку кистей на 20 процентов — одобрено, — говорил он вслух, помогая себе сосредоточиться. — Премия художнику Петрову за сверхурочные — одобрено. Покупка нового проектора — отложить до следующего квартала.

К пяти вечера он добрался до самой неприятной папки — «ОТЧЁТЫ В ВЫШЕСТОЯЩИЕ ИНСТАНЦИИ». Каждый месяц нужно было отчитываться перед Министерством кинематографии, Госпланом, местным комитетом партии.

Формы отчётности были сложными, многостраничными. Требовалось указать не только финансовые показатели, но и идеологическое содержание будущего фильма, его воспитательную ценность, соответствие генеральной линии партии.

— «Фильм способствует формированию у советских детей любви к родной природе и уважения к народным традициям», — писал Гоги в графе «Идеологическая направленность». — «Главные герои демонстрируют положительные качества: трудолюбие, честность, патриотизм».

Канцелярский язык давался с трудом. Хотелось написать просто и честно — мы делаем красивый фильм для детей. Но система требовала определённых формулировок, идеологических штампов.

За окном уже темнело, когда Гоги закрыл последнюю папку. Стол был завален исписанными листами, подписанными документами, резолюциями. Административный день закончен.

Он откинулся в кресле, закурил сигарету. Дым медленно поднимался к потолку, унося с собой усталость от цифр и формулировок.

— Антонина Ивановна! — позвал он секретаря.

Она появилась в дверях с блокнотом наготове.

— Слушаю, Георгий Валерьевич.

— Завтра с утра всё это нужно разнести по инстанциям. Смету — в планово-экономический отдел, штатное расписание — в кадровую службу, отчёты — в министерство. И найдите мне хорошего завхоза — одному с этим бумагомарательством не справиться.

— Уже ищу кандидатов, — кивнула она. — Есть один опытный товарищ с «Мосфильма». Обещал зайти завтра на собеседование.

— Отлично. А сейчас идите домой. Рабочий день закончен.

Когда Антонина Ивановна ушла, Гоги ещё несколько минут сидел в опустевшем кабинете. Бюрократия была неизбежным злом — без неё система не функционировала. Но как же хотелось вернуться к раскадровке, к живым образам, к настоящему творчеству.

Он собрал бумаги в папки, запер их в сейф. Завтра всё это превратится в приказы, распоряжения, финансовые потоки. Но сегодня административная работа была выполнена —