Читать книгу - "Глаза Моны - Тома Шлессер"

Рассматривать это лицо Моне было труднее, чем какую-нибудь картину, потому что взгляду не за что зацепиться: ни яркой детали, ни цветного пятнышка. Но это не умаляло в ее глазах красоту миссис Дакворт, чье лицо так изящно выделялось на растительном фоне; казалось, на голове у нее цветочный венок.

– Ну, Диди, это тебе не фотка с мобильника!

– Это ты верно заметила, – усмехнулся Анри. – Но ты не представляешь себе, сколько часов и даже дней нужно было потратить Джулии Маргарет Камерон, чтобы получить один-единственный снимок. В XIX веке фотография была настоящим подвигом, фотограф должен был разбираться в химии, в законах оптики.

Анри принялся излагать Моне историю фотографии. Рассказал о том, как в 1826–1827 годах француз Нисефор Ньепс сделал нечто необычайное: ему удалось при помощи камеры-обскуры перенести изображение пейзажа за окном на оловянную пластинку; как Ньепс (он прожил недолго и умер в безвестности) передал эстафету Луи Дагерру, чьи снимки-дагерротипы уже позволяли получить изображение, близкое к реальности и передающее все ее неровности, впадины и шероховатости. У Дагерра, по словам Анри, хватило ума быстро получить патент, таким образом он стал считаться отцом и изобретателем фотографии, затмив Ньепса. Анри не одобрял его поступок и куда больше ценил другое действующее лицо этой эпопеи – англичанина Уильяма Генри Фокса Тальбота. Всего через месяц с небольшим после того, как Дагерр получил официальный патент, он предложил альтернативный метод, имевший двойное преимущество: во-первых, при дагерротипии изображение фиксировалось на твердых поверхностях, а при калотипии Тальбота – на бумаге; во-вторых, этот метод позволял делать множество отпечатков с одного негатива (тогда как дагерротип мог быть только в единственном экземпляре) и изменять контрастность и яркость.

Мона слушала как зачарованная.

– А что за женщина эта Джулия Маргарет Камерон! – воскликнул Анри. – Ее отец, мелкий чиновник, умер от алкоголизма, оставив в наследство дочери неукротимую энергию; она отличалась ясным ироничным умом и восприимчивостью, была образованна, дружила с выдающимися английскими писателями и философами своего времени, то есть эпохи правления королевы Виктории. Когда муж Джулии уехал работать в далекие колонии, а дети выросли и покинули родительский дом, она, в соответствии с жесткими нравами и условностями викторианского общества, должна была сидеть дома сложа руки. Но в 1863 году ей подарили фотоаппарат, и она с огромным рвением принялась испытывать его возможности, а фотография, повторяю, была тогда очень трудоемким процессом. Угольный чулан и курятник она превратила в фотомастерскую. И очень скоро освоила методику, позволявшую добиваться безукоризненной тонкости линий и делать снимки в прекрасной серой гамме, – ты только посмотри на эти тени на лице, переливы в глазах, изгиб губ. Все это благодаря использованию “мокрого коллодия”.

– Еще одно слишком сложное для меня выражение!

– Возможно, но запомнить его все-таки гораздо проще, чем названия бесконечных химических процессов, которые приводят к такому результату. Удачной оказывалась, наверно, одна фотография из сотни проб!

– Выходит, тогда написать картину было легче, чем сделать фотографию! Надо же, а сегодня все наоборот.

Анри никогда не думал о таком соперничестве двух способов изображения, но замечание внучки дало ему повод рассказать ей о развернувшемся в XIX веке споре о том, что такое фотография: техника или искусство? Поняв, что дед сейчас опять наговорит много умных вещей, Мона изо всех сил постаралась сосредоточиться и даже насупилась от напряжения.

– Видишь ли, Мона, во времена Джулии Маргарет Камерон люди видели в фотографии нечто новое, феноменальное, но остающееся на уровне механических манипуляций. Считалось, что роль человеческого ума и человеческих рук в этом процессе сводилась к техническим работам, а его результатом было рабское копирование реальности, без всякой творческой искры. Шарль Бодлер даже говорил, что фотография убивает воображение. А Джулия Маргарет Камерон верила, что может сравниться с художниками. На многие работы она приделывала какие-нибудь мифологические символы или аллегории, подражая модным тогда художникам-прерафаэлитам, которые вдохновлялись шекспировским театром и викторианскими романами, – на их картинах множество задумчивых юных дев и цветов. Фотография миссис Дакворт – всего лишь портрет, но растительное окружение и прозрачное мечтательное лицо модели укладываются в эту традицию.

– По-моему, пусть это будет такое же искусство, как живопись. Но в нем ведь нет красок!

– В том-то и дело. Поскольку у Джулии Маргарет Камерон, как и у всех первых фотографов, нет этого главнейшего инструмента, она, помимо композиции, тщательно работает со светом и резкостью изображения при съемке и потом при печати.

– Но фотография совсем не резкая!

– Я неправильно выразился. Точнее сказать, “работает над смягчением резкости”. Чтобы сделать снимок, ей нужно было подобрать обстановку, как следует подготовить оборудование, особенно пластины, на которые она наносила слой светочувствительного коллодия. И еще нужно было, чтобы модель не двигалась несколько минут, пока идет съемка. Малейшее отклонение в ходе этих процедур – и изображение получалось смазанным, дрожащим. Но в некоторых случаях эта нечеткость ей даже нравилась, она придавала снимкам особую прелесть и выразительность, делала их интереснее, чем простое воспроизведение реальности. И тогда она стала не исправлять, а обрабатывать “дефекты”.

– И я уверена, ты скажешь, что в то время ее фотографии ругали.

– Не будем преувеличивать, но да, в кругах знатоков и профессионалов говорили, что Камерон работает небрежно. Ее эти упреки задевали, но она не отступала. Едва заметное движение головы миссис Дакворт, легчайшее дуновение ветерка, чуть раньше срока прерванное проявление – все это создает размытые контуры. Оживают серые глаза, щеки и скулы, становятся объемными волосы, чепец, цветочный нимб. Фотография словно трепещет, и этот трепет похож на органные переливы в соборе. Теряя зеркальную точность, портрет обретает глубину и поэтичность.

– Но может, будь эта фотография четкой, она не стала бы менее красивой или красоты в ней даже прибавилось бы.

– А по-моему, будь портрет миссис Дакворт предельно точным, с резко обозначенными чертами, он потерял бы обаяние и силу воздействия. Здесь ее образ окружен какой-то волшебной аурой, приоткрывающей душу. У англичан есть хорошее выражение bigger than life[18], оно очень подходит к этой фотографии, в ее недосказанности трепещет нечто большее, чем жизнь. Камерон умерла в 1879 году, немного не дожив до того времени, когда по-настоящему разовьется художественная фотография, достоинство которой не столько в точности, сколько в выразительности. Это течение в фотографии назовут пикториализмом, от латинского “пиктор”, то есть художник, и таким образом фотографы станут художниками особого рода.

– Ты забыл мне сказать, чей