Читать книгу - "Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин"

кричал, бегал между сосен — не заметили. Улетел вертолет, и больше его не видели.

На седьмой день Кузьмин с Ленькой вышли на берег обского притока — речки Пасол. А там как раз ханты рыбачили — щука по реке хорошо шла. Они и отвезли геофизиков на своей лодке в Таежный. У Леньки нога уже чернеть стала. В больницу вовремя попал, тем и спасся. А Кузьмина его геофизики поначалу не узнали. Похудел на пуд, не меньше, борода отросла, в волосах седина пробилась. Вот так даются первопроходцам нефтяные месторождения.

Сейчас Кузьмин сидел и думал: «Как пошло на Моховой с первого дня все наперекосяк, так и продолжается. Тогда чуть сам не погиб, теперь вот на первой скважине почти что авария».

Остудин его молчание понял по-своему.

— Думаешь, не стоит в обком звонить? Казаркин потом со свету сживать начнет?..

Кузьмин встрепенулся, оторвавшись от воспоминаний, загасил сигарету, помолчал. Потом сказал:

— Мстительный он, конечно. Чем дальше от него, тем лучше, это все знают. Давай что-то свое искать... Что если к Шахтеру обратиться? Может, он что подскажет?..

— К какому еще Шахтеру? — не понял Остудин.

— К Соломончику. Его так прозвали из-за того, что все может достать из-под земли.

Кузьмин засмеялся, а Остудин минуту-другую раздумывал. Не хотелось подключать к этим делам торгаша. С ними ведь только свяжись, увязнуть можно. Потом одно начнут просить, другое. «Но ведь не о себе забочусь, — подумал Остудин, — о деле. В конце концов, нефть нужна не мне, а стране, Отечеству...»

Через две минуты Соломончик появился в кабинете. Он тут же уловил суть проблемы и попросил дать ему час на размышление.

Вернулся в кабинет Соломончик минут через двадцать.

— Завтра утром МИ-8 будет у нас. Пусть готовят барит к погрузке.

Остудин не показал, что удивился, хотя удивлению его не было предела. И все же спросил:

— Где ты его взял?

— Хотите анекдот? — Соломончик сверкнул своими выпуклыми глазами. — Приехал в Одессу москвич. Подходит к стоянке такси. Машин с шашечками нет. Стоит обыкновенная «Волга». На всякий случай приезжий спрашивает: «Такси?» Водитель отвечает: «Такси». «А почему шашечек нету?» — сомневается гость. Водитель высовывается из окошка и в свою очередь интересуется: «Так вы о том, чтобы шашечки, или о том, чтобы ехать?» А если серьезно — в соседнем районе. Вертолет из Костромы, работает у лесников по договору. У них керосина нет. Так что поработает у нас, а потом мы его пару раз заправим.

Кузьмин посмотрел на Остудина, Остудин на Кузьмина, и оба подумали об одном и том же: Соломончик может все.

На буровую Остудин прилетел на следующий день вечером. За сутки здесь многое изменилось. Прилегающая территория была аккуратно расчищена, ровно, словно по линейке, уложены на мостках трубы. Рядом с буровой стоял цементировочный агрегат — тяжелый КрАЗ с огромной цистерной вместо кузова. Он должен был закачивать утяжеленный раствор во взбунтовавшуюся скважину.

— Ты как будто знал, что мы начнем работу именно сейчас, — заметил Еланцев, обмениваясь с Остудиным рукопожатием.

— Летел на запах нефти, — улыбнулся Остудин и тут же погасил улыбку. — Как дела?

— Начинаем качать раствор.

У цементировочного агрегата собралась вся бригада. Только Вохминцев был на мостках, наблюдая за давлением в скважине.

КрАЗ взревел мощным дизелем, оператор включил насос, и раствор под давлением пошел в скважину. Люди с затаенной тревогой смотрели то на оператора, то на Вохминцева. Результат операции по усмирению скважины можно было определить не раньше, чем через час. Если давление на забое не начнет расти, значит, укрощение пласта идет нормально. Остудин, стоявший к буровой ближе остальных, время от времени украдкой поглядывал на Еланцева. Тот достал сигареты, закурил и короткими шажками начал прохаживаться около КрАЗа. Затем остановился у кабины водителя, несколько раз глубоко затянулся сигаретой и посмотрел на часы. Было видно, что он нервничал.

Остудин же, напротив, был совершенно спокоен. Опыт и чутье буровика подсказывали ему, что все должно обойтись нормально. Скважина находилась под контролем и вырваться из-под него практически не могла. Хотя в геологии все может быть, подумал Остудин.

— Сколько кубов закачали? — спросил Еланцев оператора, стараясь перекричать шум двигателя.

— Три, — ответил тот.

До начала бурения было далеко. Оставалось самое утомительное — ждать. Наконец верховой рабочий поднялся на свою площадку. Бурильщик зацепил свечу из трех труб, поднес ее к ротору, поставил на бурильную колонну. Остальное доделали механизмы. Свеча с шипением навернулась на колонну, сверху на каску и телогрейку буровика полетели брызги глинистого раствора. Взвыли моторы, выбросив из выхлопных труб густой дым. Буровая ожила. Колонна медленно пошла вниз. Остудин и Вохминцев, поднявшиеся на мостки, стояли у манометра и следили за стрелкой, показывающей давление на забое скважины. Еланцев в это время находился под мостками и смотрел, не переливается ли из скважины промывочная жидкость.

Все шло нормально. В ритме гудели дизели, медленно погружалась в толщу недр бурильная колонна. Остудин мельком взглянул на часы и заметил:

— Еланцев удивительно пунктуален. Обещал начать бурение в двадцать ноль-ноль и угадал минута в минуту.

— Он вообще пунктуальный человек, — ответил Вохминцев, и по его тону Остудин понял, что буровой мастер относится к главному геологу с большим уважением.

— Ну что, я могу докладывать о том, что начали бурить? — спросил Остудин.

— Конечно, — произнес Вохминцев. — Теперь мы уже не остановимся.

Побыв еще немного на мостках, они пошли к балку бурового мастера. Вохминцев включил рацию, вызвал радиста экспедиции и передал микрофон начальнику.

— Запишите радиограмму, — подставив микрофон к губам, сказал Остудин и продиктовал: — Начальнику геологического объединения Батурину. Точка. Пласт с аномально высоким давлением на скважине Р-1 задавлен. Точка. В двадцать ноль-ноль начали спуск колонны. Точка. Вместе с главным геологом Еланцевым остаюсь на буровой до утра второго апреля. Точка. Утром продолжим отбор керна. Точка. Остудин. Точка. Записали?

— Утром продолжим отбор керна, — повторил радист.

— Да. Передайте немедленно.

Остудин положил микрофон на стол, и Вохминцев отключил рацию. В балок вошел Еланцев, потирая руки, сказал:

— Проголодался, сил нет.

— Ужин давно готов, — ответил Вохминцев. — Можем идти в столовую.

Главный геолог и буровой мастер вопросительно посмотрели на Остудина.

— Я как все, — сказал он и поднялся с табуретки.

После ужина они пошли на буровую. Она светилась огнями, и фонарь ее походил на новогоднюю елку. Ни на