Читать книгу - "Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин"

спасибо, — растроганно сказала Таня. — Я за твоей спиной, как у Христа за пазухой.

— Меня к тебе Тутышкин приставил, чтобы я над тобой шефствовала. Когда будешь улетать, отметь этот факт. А то редактор подумает, что на его приказы подчиненные смотрят сквозь пальцы.

— Он такой строгий? — удивилась Татьяна.

— Ну, что ты. Матвей Серафимович — душа-человек, — и без всякого перехода спросила: — Ты о Федякине в каком плане писать хочешь?

— Вообще-то я хочу написать очерк. Не знаю, как получится. А ты что надумала?

— В «Северной звезде», подруга, думать некогда. Потому и накропала репортаж, — Светлана грустно вздохнула. — Завидую тебе. Прилетишь в свою «Приобскую правду». Никакого с тебя спроса, хоть неделю сиди со своим очерком. Написала страницу, не понравилось, выбросила, взяла новый лист. А в районке, в нашей особенно, не жизнь, а каторга. Вчера прилетела, а сегодня утром редактор уже требует положить материал ему на стол.

— Чего уж ты так-то?.. Кроме тебя, здесь еще два «золотых пера».

— Бери выше — платиновых. Жаль только, что не слева направо, а справа налево пишут.

— Они не русские, что ли? — удивилась Таня.

— При чем тут русские? Они трезвыми никогда не бывают.

Татьяна искренне посочувствовала:

— Да-а, нелегко вам с Матвеем Серафимовичем приходится. Он сам-то пишет?

— Он-то пишет — дай Бог! Да когда ему? То на бюро райкома заседает, то на совещании каком-нибудь. Он ведь номенклатура, — Светлана посмотрела на наручные часы. — Ого! Четыре скоро. А тебе еще надо с редактором попрощаться. Пойдем, пока его куда-нибудь не вызвали.

Тутышкин, склонившись над столом, читал оттиск полосы завтрашней газеты и не сразу понял, чего от него хотят. Некоторое время смотрел на девушек отрешенным взглядом, а на слова Светланы «вот мы и пришли» отозвался недоумевающе:

— Пришли, значит? Очень хорошо, что пришли... И что?

Полностью включился в обстановку лишь тогда, когда Светлана пояснила:

— Татьяна завтра отбывает. Пришла за отеческим благословением.

Матвей Серафимович поднял очки на лоб, отложил полосу и показал рукой на стулья. Девушки сели и выжидательно уставились на него.

— Как я понимаю, мы расстаемся временно? — обратился он к Тане. — Долго вы будете выписываться?

— Дня три-четыре надо, — Таня неопределенно пожала плечами. — Может, и больше.

— Мне, между прочим, Александр Николаевич сказал, что вы и нам кое-чем поможете. Кстати, как вам район понравился?

— По правде говоря, я и увидела-то всего ничего, — сказала Таня. — Два дня у геологов, день у рыбаков...

— Это хорошо, что вы честно говорите. Обычно в таких случаях район начинают хвалить. И люди, говорят, у вас такие, что хоть каждого на божничку ставь, — Матвей Серафимович скупо улыбнулся. — Кстати, у кого из рыбаков вы были?

— У Пиляйчиковых. Знаете таких?

— Кто их не знает! Ну и как вам эта семейка?

Слово «семейка» невольно насторожило Татьяну. Она поняла, что Матвей Серафимович относится к Пиляйчиковым не очень благосклонно. Причины она не знала, кривить душой и подделываться под тон редактора не захотела. И потому пожала плечами:

— Семья как семья. А вообще-то жизнь хантов для меня — темный лес. Я такой убогости даже во сне представить не могла. По-моему, это пещерный век.

Тутышкин снял со лба свои массивные очки, достал носовой платок и стал их протирать. Как показалось Татьяне, без особой нужды. Линялые его глаза ничего не выражали, и Таня несколько даже огорчилась такому безразличию. Но в разговор неожиданно вмешалась Светлана:

— Эта семейка всему райкому кровь перепортила.

Татьяна, ничего не понимая, посмотрела сначала на Светлану, потом на Тутышкина. И тот жестко подтвердил:

— Права Светлана. Грубовато сказала, но верно, — надел очки, и сразу взгляд его за двояковыпуклыми стеклами стал твердым и значительным. А сами глаза — слегка выпуклыми. — Вы представляете: заглянет к Пиляйчиковым какая-нибудь серьезная комиссия. С нас же головы поснимают. Светлана, расскажи, как ты за их пацанами на вертолете гонялась.

— Да об этом все знают, — усмехнулась Светлана. — В школе начались занятия, а дед своих пацанов в райцентр не отпускает. Я тогда в райкоме работала. Получается, что все дети в районе учатся, а двое беспризорничают. А у нас ведь закон о всеобщем среднем образовании. Полетели мы на озеро. Два дня бились, но дед отправил пацанов на охоту, и мы их так и не нашли.

— А вы знаете, почему Пиляйчиков забрал ребят к себе? — спросила Таня. — Они в интернате водку пить начали.

— Какую еще водку? — нахмурился Тутышкин.

— «Московскую», «Столичную», «Кубанскую», какая еще бывает?

— Это тебе дед рассказал? — возмутилась Светлана.

— При чем тут дед? — обиделась Таня. — Пилоты ему бутылку привезли. А пацаны сказали: «Не дашь выпить, бабке расскажем».

— Вот-вот, — покачал головой Матвей Серафимович. — Он их и спаивает. Я несколько лет здесь редакторствую, а о таких подробностях слышу впервые. И что же вы решили делать с этими подробностями?

— Ничего еще не решила, — передернула плечами Таня. — Посоветуюсь в «Приобской правде».

— О таких вещах, как пьянство в школе-интернате, сгоряча не пишут, — наставительно сказал Матвей Серафимович. — Тем более — не печатают. Тут все проверять да проверять надо. А вот то, что дед не дает охватить всех детей района всеобщим средним образованием, это факт. Его действия противоречат интересам государства.

Таня хотела возразить высокопарным доводам. Она считала, что, делая ставку на нефть, нельзя разрушать все остальное. И в первую очередь природу и уклад жизни коренного населения. Это политика не страны, а районных властей. В то же время она понимала, что четыре часа, проведенные в семье хантов, не дают ей права делать какие-то далеко идущие выводы. Пока она только наблюдатель.

Тутышкин правильно понял молчание Татьяны.

— Впечатления у вас яркие, — сказал он, — и, надеюсь, не последние. Как только отпишетесь в «Приобской правде», возвращайтесь к нам. Попрактиковаться в «Северной звезде» очень полезно. Познакомитесь с другими хантами. Они ведь не только в лесу живут. Надя Пырчина, например, на рыбозаводе работает. Вы бы послушали, как она в районной самодеятельности поет. В других буровых бригадах побываете, у лесников наших. Я вас на время практики на ставку возьму.

Тутышкин засмеялся, подавая Тане руку. Она пожала его пухлую мягкую ладонь и