Читать книгу - "Кафе на острове Сен-Луи. Родственные души всегда находят друг друга - Сабрина Филипп"

– Нет, я спешу, у меня дела, которые нужно уладить. А ты сегодня не работаешь?

Не зная, что ответить на запоздалое присутствие, я ответила:

– Сегодня Кипур.

Он уставился на меня в недоумении.

– Ну да, конечно, тогда у меня сегодня День Святой Троицы.

Затем проворно сел на велосипед и без дальнейших комментариев исчез.

Влага, наполнившая глаза несколько мгновений спустя, не имела никакого отношения к утреннему холоду. Я стояла на тротуаре совершенно ошеломленная, а потом на меня навалилась усталость, ужасная усталость. Я пошла в сторону набережной, не расплатившись за три чашки кофе и даже не заметив этого.

Кипур, День всепрощения, почему он пришел сегодня? В чем смысл его слов? Святая Троица? Он имел в виду возвышение души, о котором так подробно рассказывал, символом которого для него был Святой Дух?

Может, просто не ожидал меня увидеть. Обычно в это время меня там уже не бывало. И у меня не хватало сил пройти по улицам Парижа и добраться до редакции.

Возможно, я должна извлечь какой-то урок из этого дня, напомнившего о давно забытых корнях. Эта встреча была наказанием?

Неужели так мучившее меня ожидание, страдания, исступление посланы мне в наказание за забвение истоков?

Я спустилась на набережную, села на прогретые солнцем камни у самой воды и впилась взглядом в Сену.

Я ждала знака, спасительной мысли. Ждала почти весь день. Вглядывалась в лица прохожих, в кораблики, в небо, в форму облаков, искала в них ответ. Но ничто не откликалось, ничего не происходило. В какой-то момент подумала, что, наверно, схожу с ума и просто нужно это признать. Продрогшая, уставшая, совершенно потерянная, я вернулась в еще более гнетущее одиночество своего дома. Собрала все черновики первой книги и разорвала их.

Абсолютно не связав одно с другим, через два-три дня после этого я начала писать новый рассказ о довоенной Польше, о гетто, варшавском гетто, об истории своей семьи, которую так хотела забыть.

В другой раз он позвонил мне на работу и предупредил, что на следующей неделе уезжает в командировку. Я была так поражена этим вниманием, что потеряла дар речи. С каких это пор он начал предупреждать о своих передвижениях? Я даже не была в курсе, чем он занят по выходным, что меня сильно ранило и мучило. Иногда встречалась с любовником, чтобы отвлечься от грустных мыслей и забыть, что любимый не хочет быть рядом со мной. Я занималась любовью яростно, лишь бы изгнать эту мерзкую грусть вместе с потом через поры кожи, изнуряла себя, упивалась сексом. Но стоило открыть глаза, как его образ, запах, слова снова вставали передо мной, заполняли все пространство вокруг. И, к счастью, в этот момент любовник уходил.

Однако он позвонил, и я испугалась, что он скрывает реальную причину отсутствия.

К еще большему удивлению, он попросил рассказать, чем я занималась на курсах актерского мастерства, что изучала, что чувствовала, выходя на сцену.

Разговор затягивался. Но, как обычно, слова лились радостным и невероятно легким потоком, что бывало только в беседах с ним. Потом спросил о музыке, о фортепиано, о книге. И я снова рассказала все: правдиво, искренне и с самыми сердечными эмоциями. Он отвечал с точностью человека знающего, слышащего смысл слов, умеющего говорить, человека, которому сами слова не нужны.

Когда я повесила трубку, то увидела вокруг себя яркие пятна, очень яркие. Их было много, словно звезд на небе. Я потерла глаза, однако они не исчезли. Лишь плавно переместились в пространстве. Обернулась, они были и позади меня, повсюду. Я думала, что упаду в обморок, но нет. Поэтому просто села и начала любоваться танцем ярких пятен, сиявших с разной интенсивностью. В итоге они слились в некое подобие водоворота и исчезли.

Я так и не поняла, что это было.

Одним ноябрьским днем он снова пришел, и я отважилась пригласить его зайти ко мне в следующую субботу. Хотелось познакомить его со своим скрипачом, чтобы он услышал эти неземные звуки. Думала, он откажется, однако получила согласие.

– Приходи с инструментом, устроим музыкальный вечер.

– Во сколько?

– Около восьми вечера, нормально?

– Я приду.

Я ушла из кафе, прокручивая в голове два коротких слова: “Я приду”.

Он собирался прийти, вернуться ко мне наконец. И будет музыка, и будет вино, и, возможно, страстная любовь.

В следующую субботу, в тот бесконечный день, я зашла к Дара́ пораньше, чтобы сообщить эту потрясающую новость.

Но мой восторг улетучился, словно потухшее пламя свечи, стоило встретиться взглядом с ее синими, как ночь, глазами».

22

Той ночью

Твои губы – смычок,

А мои словно скрипка

«Придя домой, я приготовила закуски и выпила немного вина, чтобы успокоиться.

Минуты текли слишком медленно и одновременно слишком быстро – я боялась его прихода так же сильно, как и желала. К счастью, мой друг скрипач спустился вниз и составил мне компанию. Я каждый день допытывалась, точно ли он придет, почти умоляла не забыть, что мы собираемся у меня в эту субботу. Ведь я давно поняла, насколько он непостоянный и легкомысленный. Несвойственная мне настойчивость не ускользнула от его внимания. Он, разумеется, догадался о чувствах, которые я питала к этому мужчине, и поэтому пришел в гости во всем блеске и в лучшем виде, на который был способен.

Мы разговорились, вернее, разговорился, как обычно, он, но в тот вечер я не особо прислушивалась к его словам: все время поглядывала на часы, опасаясь, что “он” не придет.

– You are so nervous! Because of this man?[3]

– Этот мужчина – самый важный для меня человек на всем белом свете, – ответила я.

– Oh, I am shocked, I thought it was me![4]

Это заставило меня рассмеяться. Думаю, он был бы рад получить меня в свои трофеи, иногда он казался мне очаровательным. Но знал, что у меня есть любовник, и понимал: настаивать бесполезно. К тому же не в его правилах было ставить меня в затруднительное положение.

А потом в дверь позвонили. Он вошел в мой дом с небольшим потертым саквояжем из черной кожи. Соблюдая этикет, поприветствовал всех, его одежда была выглажена, на ногах новые туфли, а блестящие кудри аккуратно уложены. Я же намеренно оделась довольно скромно, в жемчужно-серую тунику и джинсы.

Как-то он пришел на встречу в брюках, в которых чувствовал себя не в своей тарелке, и у нас был долгий разговор об одежде.

– Совершенно точно существует одежда, которая