Читать книгу - "Кафе на острове Сен-Луи. Родственные души всегда находят друг друга - Сабрина Филипп"

даже если не сравнивать с его возрастом. Я сразу вспомнила, что в той статье разнесла молодого автора, которого СМИ хвалили за совершенно нестандартный и новаторский подход к написанию книг. В этой статье я подвергла критике его первую работу, сказав, что простота и современность в нашем обществе прекрасно уживаются, но очень жаль, что они так же хорошо прижились в литературе. В конце я настаивала, что не нужно путать посредственность с модернизмом, окончательно припечатав автора тем, что его ни в коем случае нельзя назвать творцом.

– Вы несправедливы к нему, вы писали о моем сыне. Кто вы такая, чтобы так нападать на авторов?

– Извините, я написала то, что думала, ни больше ни меньше.

– Ни больше ни меньше? Скорее меньше, чем больше. Вам понравилось бы, если бы о вас говорили в таком тоне? Хотя это вряд ли, думаю, вы никогда ничего не писали, кроме своих пропитанных ядом пасквилей.

Посыл был понятен, но от волнения у него начало сбиваться дыхание. Сердце сжалось из-за его переживаний, старости, из-за него самого, стоящего на этом тротуаре, из-за меня, которая не знала, что делать и что ответить, которая никогда ничего не писала.

– Что вы хотите?

– Я хотел увидеть того, кто написал эту грязь. И никогда бы не подумал, что это будет человек с ангельским лицом, но далеко не ангельским пером.

Эта красивая фраза навсегда врезалась мне в память, она была настолько хороша, что даже собеседник показался мне довольно приятным, несмотря на гнев.

– Могу я угостить вас кофе? – к своему удивлению, спросила я.

Предложение его обескуражило, однако он согласился. Ему нужно было высказаться.

Он рассказал, что после прочтения статьи сын впал в тяжелую депрессию, а ведь несколько недель после выхода книги получал только восторженные отзывы. По правде сказать, он всегда был склонен к перепадам настроения, но в этот раз его состояние вызывало серьезные опасения, оно ухудшалось и скорее всего требовало госпитализации. Моя статья с критикой спровоцировала охлаждение интереса к книге в средствах массовой информации, и сын этого не выдержал.

Я искренне извинилась за это и сказала, что никогда бы не подумала, что моя статья может иметь такое значение.

– Но вы же достаточно хорошо пишете, вас читают, разве нет? А иначе зачем вообще вы пишете?

– Я больше ничего не умею, мне это нравится.

– А эта статья вам самой нравится? – спросил он, глядя на газетный лист, лежащий на столе.

– Мне понравилось ее писать, но не нравится то, во что это вылилось.

– Так вот на будущее всегда думайте о читателях, о том, какие эмоции у них вызовете своими статьями, я сам всегда так делал.

– Вы журналист?

– Я был писателем. Сын хотел быть похожим на меня, думаю, он комплексовал рядом со мной. Даже когда был маленьким, всегда стремился обыграть меня, что с мячом, что с пером в руках.

– Как вас зовут?

Его имя мне не было знакомо, оказывается, он опубликовал три эссе и параллельно преподавал философию.

– Почему вы не пишете ничего, кроме статей?

– Я не умею рассказывать истории, у меня не писательская душа.

– Тогда расскажите одну историю, с большой буквы “И”. Да все, что хотите, только не используйте других людей для заточки вашего пера.

Мы обменялись номерами телефонов, и через несколько дней я позвонила ему, чтобы справиться о здоровье сына. Его на полгода положили в психиатрическую лечебницу. Все это время мы с его отцом периодически виделись. Он забирал меня из редакции, и мы сидели в парке или кафе. Я приняла решение больше не публиковать критических статей и начала писать первую книгу. Когда первая глава была представлена на его суд, он сказал “интересно”, что, конечно же, не заряжало энтузиазмом.

– Для кого вы это пишете? – спросил он.

Я вкратце рассказала, что жду одного мужчину, с нетерпением предвкушаю его возвращение и явно пишу для него.

– Вот в этом ваша ошибка, – ответил он. – Пишите для себя.

Именно так я и сделала, потратив кучу времени, черновиков и выбросив в корзину множество пустых листов бумаги. Последовав его совету, я написала первую историю Истории. И поняла, что умею владеть словами так же, как они владели мной, – мы могли сливаться воедино.

Третьего мужчину я встретила на первом уроке актерского мастерства. Мы были одного возраста. Он был очень высоким, смуглым, стройным и нравился женщинам, которые посматривали на него. Но совершенно искренне не обращал на это внимания. Мы составили довольно гармоничную сценическую пару. Наш педагог с самого начала поставил нас играть вместе, что создало ощущение своего рода сопричастности, которое, к слову, он даже не пытался углубить ни словом, ни улыбкой.

Мне было непонятно, что он там делает. И вот мы получили первое задание от преподавателя:

– Представьтесь: ваше имя, возраст, профессия, что привело вас сюда. В рассказе должно быть как минимум два выдуманных факта. Никто не должен знать, какие именно.

Помню, я представилась медсестрой, омолодила себя на пару лет, и когда он спросил, почему я здесь, ответила: «Чтобы быть ближе к тому, кого люблю».

Что говорил он в своей «визитной карточке», я не вспомню, но вранье было очевидно.

Дело даже не в том, что он был замкнутым или застенчивым, просто большую часть времени он будто отсутствовал, пребывал в каком-то неизвестном мне мире, и когда выныривал, требовалось немного времени, чтобы включиться в реальность. Он всегда медленно говорил. Первое время мы почти не разговаривали, лишь обменивались репликами сценок, которые ему не всегда удавалось хорошо сыграть.

Однажды после очень тяжелого занятия он пригласил меня выпить по бокальчику напротив театра.

К моему удивлению, этот мужчина оказался довольно разговорчивым. Сирота, как и я, родители-евреи погибли во время войны. Никаких воспоминаний о них не сохранилось. Вырос в деревне, где его воспитывала пара алкоголиков, не сильно помогавших ему взрослеть. Конечно, именно по этой причине он всегда казался потерянным.

Чем он только не пытался заработать на жизнь, потом уехал в кибуц в Израиле, но остаться там не захотел. Вернулся во Францию и снова взялся за учебу, параллельно подрабатывал, чтобы выжить. Несмотря на диплом о высшем образовании, так и не смог устроиться на нормальную работу, только грузчиком или официантом.

Меня поразила его смелость.

– А ты? – спросил он.

Я вкратце рассказала о своей жизни, подчеркнув, какое у нас похожее детство.

Его заинтриговала причина моего нахождения на наших курсах, о которой я упомянула на первом занятии.

– Это правда? Ты здесь из-за мужчины?

– Да, правда.

– Я не