Читать книгу - "Песня жаворонка - Уилла Кэсер"

Тея сидела, глядя в сторону каминной полки, полуприкрыв глаза, ровно держа подбородок и неподвижно — голову, словно перенося пытку. Руки, очень белые, пассивно лежали на темном платье. Из угла у окна Фред смотрел на них и на нее. Он покачал головой и бросил сердитый, затравленный взгляд в синие сумерки над площадью, сквозь которые с улицы доносились приглушенные крики, возгласы и звон трамваев. Он снова повернулся и зашагал по комнате, засунув руки в карманы:

— Что бы ты ни говорила, Тея Кронборг, ты не из таких. Ты никогда не будешь сидеть в одиночестве с соской и любовным романом. Ты не станешь довольствоваться тем, что старухи налили тебе в бутылочку. Ты всегда будешь прорываться к реальности. Это первое, что Харшаньи узнал о тебе: тебя нельзя удержать снаружи. Даже если бы ты всю жизнь прожила в Мунстоуне замужем за скромным кондуктором, по природе ты все равно была бы такой же. Тогда реальностью для тебя, вероятно, стали бы твои дети. Если бы они были заурядными, ты бы загнала их до смерти. Ты бы нашла способ прожить в двадцать раз больше, чем окружающие.

Фред умолк. Он искал слова на затененном потолке и в массивных лепных карнизах. Потом заговорил снова, тише и поначалу неуверенно, но с нарастающей убежденностью:

— Я знал все это… о, знал лучше, чем когда-либо смогу объяснить тебе! Ты бежишь с гандикапом. Тебе нельзя терять время. Я просто хотел, чтобы у тебя было все нужное, чтобы ты могла бежать быстро — избавилась от меня, если нужно; я рассчитывал на это. У тебя нет времени сидеть и анализировать свое поведение или чувства. Другие женщины посвящают этому всю жизнь. Им больше нечем заняться. Помочь мужчине получить развод — для них карьера, именно такой умственный труд им нравится.

Фред яростно сунул руки в карманы, будто желая вырвать их и развеять содержимое по ветру. Остановившись перед Теей, он набрал полную грудь воздуха и снова заговорил, на этот раз медленно:

— Все это чуждо тебе. Ты бы в этом не преуспела. У тебя не такой склад ума. Азбучные тонкости поведения темны для тебя. Ты проста… и поэтична.

Голос Фреда, казалось, блуждал в сгущающихся сумерках.

— Ты не склонна к игре. Возможно, ты не будешь много раз любить.

Он помолчал.

— Но ты любила меня, знаешь ли. Вот твой друг-железнодорожник меня понял бы. Я мог бы отбросить тебя назад. Рычаг заднего хода был у меня в руках, но я не мог дернуть за него. Я позволил тебе гнать вперед.

Он воздел руки к небесам. Тее почему-то бросился в глаза отсвет огня камина на запонке.

— И ты всегда будешь гнать вперед, — пробормотал он. — Таков твой путь.

Наступило долгое молчание. Фред упал в кресло. Казалось, после такого взрыва у него не осталось ни слова.

Тея приложила руку к шее сзади и надавила, словно там болели мышцы.

— Что ж, — наконец сказала она, — во всяком случае, я больше прощаю тебе, чем себе. Я вечно придумываю тебе оправдания. Практически ничем, кроме этого, не занимаюсь.

— Тогда почему, ради всего святого, ты не позволишь мне быть твоим другом? Ты делаешь из меня негодяя, занимаешь деньги у другого мужчины, чтобы вырваться из моих когтей.

— Если я займу у него, то на учебу. С любыми твоими деньгами было бы иначе. Я уже говорила: получилось бы, что ты меня содержишь.

— Содержу! Мне нравится твоя лексика. Это чистый Мунстоун, Тея, как и твоя точка зрения. Интересно, когда ты наконец вытравишь из себя методизм.

Он горько отвернулся.

— Что ж, я никогда не отрекалась от Мунстоуна, верно? Я оттуда, и поэтому мне нужен доктор Арчи. И вообще я не вижу в Мунстоуне ничего смешного, знаешь ли.

Она отодвинула стул подальше от камина и сцепила руки на колене, все еще задумчиво глядя на красные угли.

— Мы всегда возвращаемся к одному и тому же, Фред. Слова, как ты это называешь, влияют на то, как я воспринимаю сама себя. Ты вел бы себя совсем по-другому с девушкой своего круга, и поэтому я сейчас не могу ничего от тебя принять. Из-за того, что ты сделал, это невозможно. Быть замужем — одно, а не быть замужем — другое, и все тут. Не понимаю, как ты рассуждал сам с собой, если вообще утруждал себя рассуждениями. Ты говоришь, что я была слишком одинока, но ведь ты еще больше отрезал меня от всех. Теперь я намерена сделать все, чтобы оправдать ожидания старых друзей. Больше у меня ничего не осталось.

— Оправдать ожидания друзей! — вспылил Фред. — Кому из них есть до тебя дело так, как мне, или кто верит в тебя так, как я? Я обещал, что никогда не стану вымаливать у тебя даже нежного слова, пока не смогу просить об этом с полным правом, признаваемым всеми церквями христианского мира.

Тея подняла глаза и, поглядев в лицо Фреда, с грустью подумала, что и для него, похоже, все испорчено.

— Если ты знаешь меня так хорошо, как говоришь, — медленно произнесла она, — значит, ты нечестен сам с собой. Ты знаешь, что я не могу ничего делать наполовину. Если бы ты содержал меня хоть частично… я была бы твоей содержанкой.

Она устало уронила голову на руку и осталась так сидеть. Фред наклонился над ней и произнес чуть слышно:

— Значит, когда я получу развод, ты снова будешь со мной? Ты хотя бы дашь мне знать, предупредишь, прежде чем всерьез встанет вопрос о ком-то другом?

Тея ответила, не поднимая головы:

— О, не думаю, что когда-нибудь встанет вопрос о ком-то другом. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не произошло. Похоже, я так себя вела, что ты решил: это произойдет обязательно — сегодня, завтра, на корабле, в любой момент.

Он вскинулся, как от выстрела:

— Тея, прекрати! Ты никогда так не поступала. На это способны только пошлые женщины.

Он увидел, как ее плечи слегка дернулись и тут же расслабились. Прошел на другую сторону комнаты и взял шляпу и перчатки с дивана. Вернулся с веселым видом:

— Сегодня я зашел не для того, чтобы тебя тиранить. Я пришел уговорить тебя пойти со мной куда-нибудь на чай.

Он подождал, но она не взглянула на него, а сидела все так же, уронив голову на руку. Ее носовой платок упал. Фред