Читать книгу - "Серенада для Нади. Забытая трагедия Второй мировой - Омер Зюльфю Ливанели"

Когда я сказала Керему, что он заночует со мной, он был рад. Той ночью мы с сыном спали под одной крышей. Наутро я приготовила ему кукурузные хлопья, как в прежние времена, туго завязала шарф на шее и отправила в школу.

Затем я поехала на встречу с Левентом-беем и его коллегами из АПИ. Всего их было четверо. Когда я вошла в офис, каждый представился. Пожав им руки, я призналась, что очень волнуюсь, так как сейчас буду слушать о погружении на «Струму».

Они спросили, почему меня так интересует эта тема. Я вкратце рассказала им про Макса, потерявшего там жену.

Затем я поинтересовалась, как они получили разрешение на погружение. Они переглянулись и рассмеялись: оказывается, они годами пытались его добиться и потратили на это много сил.

За затонувшую «Струму» все время цеплялись рыбацкие сети. Местные рыбаки прозвали ее «еврейским кораблем». Команда Ассоциации подводных исследований более трех лет работала в архивах и собирала информацию из разных источников и, наконец, определила ее вероятное местонахождение. Познакомившись с рыбаками, они установили, в каких местах цепляются их сети. Затем были проведены гидролокационные исследования.

Аквалангисты предприняли погружения на три затонувших корабля, похожих на «Струму», чтобы идентифицировать их и получить снимки. Работа продвигалась медленно из-за слабой видимости в водах Черного моря, мощных поверхностных и глубинных течений и очень низких температур в зимнее время. Наконец им удалось исключить другие корабли, и они сосредоточились на судне длиной сорок шесть и шириной шесть метров.

Меня очень тронули такие слова Левента-бея:

– «Струма» была для нас не просто затонувшим кораблем. Это подводное кладбище. Нужно было проявить уважение к погибшим там людям и быть очень осторожными. Поэтому процесс так затянулся – мы не хотели использовать обычные методы погружения и съемки.

Ничего не говоря, я с уважением смотрела на четверых мужчин. Вот в таком странном мире мы жили. С одной стороны были варвары, которые ломали людям жизнь в погоне за властью, с другой стороны – такие совестливые люди, как Левент-бей. С одной стороны – дикость, с другой – моральные принципы. Наконец члены АПИ при поддержке специалистов по техническому дайвингу и исследовательской группы по изучению затонувших кораблей осуществили погружение 16 июля 2000 года. Они нашли «Струму» в шести милях к северу от Босфора на глубине от семидесяти трех до восьмидесяти метров.

– Мне кажется, никакая команда дайверов еще не проявляла такого благоговения, как мы к «Струме». Словно там пребывали души сотен людей. В какой-то момент мне даже показалось, что сквозь запотевшую маску я вижу, как по палубе ходят дети. И я чувствовал, что мои коллеги испытывали то же самое.

Левент-бей говорил спокойно и вел себя сдержанно, но все равно можно было ощутить его волнение.

Его слова подтвердил и высокий мужчина в очках, стоявший, опершись руками о стол:

– Корабль накренился на правый борт. Он и правда походил на морское кладбище. Или нам так казалось, потому что мы знали его историю. Аквалангисты, спускающиеся к другим кораблям, тоже думают о погибших моряках, но со «Струмой» было иначе. Мы не стали ничего трогать, чтобы не навредить ей, не нарушили ее покой.

После этих слов воцарилась тишина. Мы словно стояли в минуте молчания над братской могилой. Эти молодые люди своими руками дотронулись до «Струмы», нежно коснулись ее, не пробудив от шестидесятилетнего сна.

Затем они показали мне сделанные записи. Вся покрытая ракушками, «Струма» спала на правом боку в мутной воде. Ей не было дела ни до проплывавших сквозь нее рыб, ни до аквалангистов с трубками.

Я спросила, могут ли они сделать для меня копию DVD. Они ответили, что подготовят и я смогу забрать ее завтра. Я вышла из офиса АПИ в смешанных чувствах и, придя домой, села за компьютер, чтобы записать впечатления того дня.

На следующий день я вернулась в Бодрум.

* * *

Прошли два месяца, полные воспоминаний, проведенные с семьей и за работой над переводом. Я жила приятной и спокойной жизнью: много спала, по вечерам выходила погулять на берег, от маминых блюд и уговоров набрала два килограмма, перевела «Мимесис» до середины. Ничего другого, достойного упоминания, не происходило.

Два месяца спустя однажды вечером я проверяла почту и увидела письмо от незнакомой мне женщины по имени Нэнси Андерсон.

Она писала, что является бывшей ассистенткой профессора Вагнера, что его в критическом состоянии положили в больницу и она по заданию университета взяла на себя обязанность сообщить об этом всем его друзьям. Оказалось, болезнь прогрессировала еще быстрее, чем предполагали.

Некоторое время я сидела за столом не шевелясь и думала, что мне делать. Потом я удивилась таким мыслям. Ясно, что: конечно же, я поеду в Америку и увижусь с профессором, разве может быть иначе? В ответе Нэнси я поблагодарила ее за это письмо и предупредила, что навещу Вагнера.

Затем я позвонила Тарыку и спросила, есть ли у него знакомые в американском консульстве. Мне срочно нужна была виза, а воспользоваться университетом я больше не могла. Безработной же получить визу было невозможно.

– Легко, – ответил Тарык, знавший решение всех проблем, – мы скажем, что ты у нас работаешь. Американцы обожают брокеров и любят, когда те часто к ним летают. Мы быстро все оформим, не волнуйся.

– Мне понадобятся еще деньги. На этот раз доллары.

– Не вопрос. Приходи в банк, когда захочешь. Я уже заслужил ужин?

– Заслужил, – засмеялась я, – но когда я вернусь из Америки.

– Окей. Бай!

* * *

Уже несколько раз объявили, что самолет идет на посадку, а значит необходимо выключить все электронные приборы, поднять откидные столики и привести спинки кресел в вертикальное положение.

Каждый раз проходя мимо меня, стюардесса Рената глазами указывает, что надо выключить ноутбук.

Приветливо улыбаюсь и делаю ей знак: «Одну минуту!» И еще минуту. Она подходит и с серьезным видом говорит:

– Выключите, пожалуйста.

– Я дописываю последнее предложение.

И мои пальцы летают над клавиатурой:

Скоро я сяду, возьму чемодан, сяду в таскси и поеду сразу в Масс. больницу. У меня с собой ноты серенады, запись со струмы, я спрошу, где лежит профессор

Интересно как Макс отреагирует? А когда увидиь ноты Серенады. Потм я дам ему дивиди. С видео Струмы котор. спит уже 60 лет

Выключаю!

вижу что делалю опечатеик в словах… но стюардеса не отходти

Эпилог

Вы когда-нибудь видели перечное дерево? Большое перечное дерево, источающее терпкий аромат, с красными ягодами и с ветвями, колышущимися, как платье невесты?

Или алоэ вера, которое оказывает