Читать книгу - "Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств - Эдуард Владимирович Тополь"

Молотов коротким кивком подозвал к себе одного из своих помощников и показал глазами на Б-24:

– Павел, нам нужны характеристики этой машины.

– Не беспокойтесь, Вячеслав Михайлович, – нагнулся к нему Павел Судоплатов, высокий стройный мужчина в штатской кожаной куртке, но с явно военной выправкой. – Видите наших техников, обслуживающих самолет? Они уже этим занимаются. Между прочим, это личный самолет Гарримана.

– Его собственный самолет? – не сдержал изумления Молотов.

А гости уже катили по Москве. Она встретила их хмуро – ни солнца, ни веселых лиц у прохожих, ни яркой рекламы. На Можайском шоссе, по которому немцев год назад удалось остановить всего в тридцати километрах от Москвы, еще стояли баррикады и противотанковые ежи, а также ящики с песком для тушения зажигательных бомб и зенитные орудия с женскими расчетами. Только ближе к центру все-таки появились люди: мужчины в военной форме, с портфелями на кожаных ремнях через плечо, спешили по своим делам, а женщины в куртках «хаки», ватных штанах и резиновых сапогах чинили трамвайные пути и засыпали песком воронки на мостовых. Стены большинства домов потрескались, штукатурка осыпалась, обнажив арматуру. Окна в домах и витрины магазинов забиты досками или заклеены старыми газетами, а у редких магазинов стоят длинные очереди пожилых людей. Все одеты кое-как, в заношенное и старое. Лица замкнутые и осунувшиеся, молодежи и детей нет вовсе. Все это угнетало новоприбывших и заставляло тревожно переглядываться. Правда, когда стали попадаться грузовые «студебеккеры», все оживились:

– Смотрите, наши грузовики!

– Но женщины за рулем…

На каком-то перекрестке черный раструб громкоговорителя на телеграфном столбе что-то вещал, а под столбом стояла небольшая толпа и слушала, задрав головы. Водитель автобуса тоже включил радио, русский диктор победным тоном сообщал что-то оптимистическое. Посольский переводчик капитан Генри Уэр сказал:

– Перевожу. Вчера на Украине советские войска вели упорные бои за город Мелитополь. Юго-восточнее города Кременчуга русские продвинулись вперед на семь километров. Севернее Киева они ведут бои на правом берегу реки Днепр. За семнадцатое октября на всех фронтах русские уничтожили сто семьдесят один немецкий танк, сбили сорок пять самолетов и уничтожили до двух тысяч гитлеровцев…

– Но они ничего не говорят о наших победах в Италии и в Африке, – заметил генерал Крист.

– Да, – подтвердил переводчик. – У Кремля очень странная манера. Мы союзники, воюем с немцами в Европе и в Африке, шлем сюда самолеты, танки, продукты, но своему народу русские об этом не говорят.

– It’s okay, – сказал генерал-майор Сидней Спалдинг. – Когда мы построим тут наши аэродромы и начнем долбать с них немцев, они не смогут скрыть это от народа…

Когда Аверелл Гарриман с дочкой Кэтлин вошли в «Спасо-хаус», резиденцию американских послов с 1934 года, Кэтлин воскликнула в ужасе:

– Oh, my God!

Действительно, состояние особняка было ужасным. На первом этаже большие витражные окна зала приемов разбиты со времен немецких бомбежек, стены облупилась, фрески и ампирная лепнина потолков потрескались, мебель сломана, крышка рояля пробита, и даже в апартаментах на втором этаже – собачий холод, отопление только примусами и буржуйками.

Переходя из одного помещения в другое, Кэтлин, кутаясь в пальто, спрашивала у отца:

– Dad, what are we going to do here? [Что мы будем здесь делать?]

Но Гарриман, который был в России не впервой, только усмехнулся:

– Мы будем здесь жить, дорогая. И ты как хозяйка наведи тут порядок.

– Что? – изумилась Кэтлин. – Ты назначаешь меня хозяйкой «Спасо-хауса»?

– Конечно. На войне как на войне.

– Гм! – Кэтлин выпрямилась, огляделась, и уже другой походкой пошла по «Спасо-хаусу». Достав журналистский блокнот, стала записывать в него все, что требовало ремонта: окна, отопление, мебель…

Тут секретарь посла доложил:

– Мистер Гарриман, вас к телефону.

– Кто?

– Господин Молотов. Он приглашает вас в Кремль на советско-американо-британскую конференцию…

19 октября, в 13:00, на улице Спиридоновка, 17, в Доме приемов Министерства иностранных дел, на столах еды было столько, сколько съесть нельзя. Свежие фрукты в огромных вазах, красная и черная икра в серебряных икорницах, семга, форель и стерлядь, жареные поросята, барашки и козлята, фаршированные индейки, горы овощей на изысканных фарфоровых и фаянсовых блюдах, целые батареи крепких напитков и всевозможных вин. Для иностранцев, прилетевших из полуголодного Лондона, где не так давно Черчилль мог угостить Молотова лишь овсяной кашей, такое обилие яств в военной Москве было настоящим шоком. По сообщениям прессы они прекрасно знали о советской карточной системе распределения продуктов, здесь даже рабочим танковых заводов продавали только 400 граммов мяса на целый месяц! А служащим и иждивенцам полагалось и того меньше. И вдруг – такое пиршество! А сервировка! Тончайшие бокалы для вина и шампанского, особые рюмки для ликеров и, конечно, хрустальные рюмки для водки, без которой не обходится ни одно русское застолье.

Судя по тому, как спокойно, без жадности и спешки, золотыми вилками и ложками вкушают эти яства упитанные советские лидеры – председатель правительства Вячеслав Молотов, руководитель снабжения Красной армии Анастас Микоян, заместитель главнокомандующего маршал Климент Ворошилов и представитель Генерального штаба Анатолий Грызлов – они и в своей обычной жизни питаются не по продовольственным карточкам.

Тосты за дружбу, за общую победу над фашизмом и мерзавцем Гитлером, за Сталина, за Рузвельта, за Черчилля, за Халла, за Идена, за Гарримана, за Кларка Керра и даже за Кэтлин! И ведь пить нужно bottom up, до дна, а официанты все подливают, и какие официанты! Вышколенные красавцы во фраках, даже наливая из тяжелых бутылок с шампанским, левую руку держат за спиной, а когда Кэтлин заметила отцу по-английски, что черная икра особенно хороша с лимонным соком, то ровно через шесть секунд перед ней уже стояла фарфоровая розетка с тонко нарезанным лимоном!

А ведь русские уже знали, что Халл, Гарриман и Иден привезли сообщение о новой отсрочке открытия второго фронта, поскольку высадка десанта в Европе возможна только при полном господстве союзников в небе над Германией, то есть предварительном уничтожении всей гитлеровской авиации. Но значительную часть своих авиационных заводов Гитлер предусмотрительно перевел подальше от западных границ, на восток, куда не могут долететь британские и американские бомбардировщики. А у Красной армии нет тяжелых бомбардировщиков, и поэтому союзники уже год предлагают Сталину разместить американские авиабазы на советской территории. Бомбежки восточных заводов и авиабаз врага не только ускорят открытие второго фронта, но и помогут скорейшему наступлению Красной армии, снизят ее потери. Собственно, именно ради создания в России этих авиабаз Рузвельт и отправил в Москву своего друга Гарримана и одного из лучших