Читать книгу - "Облака на коне - Всеволод Шахов"

Титины. – Ну, Титина, ну покажи, пока твоего хозяина нет! – но, в этот раз, Титина вывернулась и метнулась под лавку.

– Видел? – Валерка шепнул Егору.

– Нет! – тот мотал головой.

– Ну, ладно, потом!

Перерыв между занятиями заканчивался, но Валерка всё–таки успел. На этот раз Титина не смогла выскользнуть. Валерка пошёл на отягчающее: чуть придавил коленом спину собаки. Та тявкнула и оскалилась. Три золотые коронки на передних зубах засияли.

– Вот, видели? А вы не верили! – Валерка ликовал. Его гнилой передний зуб вовсю красовался тёмными сколами. – Успел! – повторил вроде как для себя, когда Нобиле вошёл в комнату. Ребята вскочили. Стали разбредаться по своим партам. Расселись.

Нобиле озирался по сторонам. – Титина! – позвал. Титина выскочила из–под шкафа. Подбежала к хозяину и завертелась около его ног.

– Сегодня, последнее занятие. Я слышал, завтра у вас начинается практика. Практика – это очень важно! – Нобиле за пять лет пребывания в России вполне освоил разговорный русский язык.

– Синьор Нобиле, – Егор вскочил, – нам сказали, что практика у нас будет на двадцать втором авиационном заводе, а не на Дирижаблестрое. Разве это правильно, ведь мы же учимся дирижабли строить?

Нобиле сделал паузу перед ответом, видимо, состыковывал из знакомых русских слов суть вопроса.

– Я не знаю. Руководство решает.

– Но согласитесь, это неправильно! Вот только и говорят, что на Дирижаблестрое не хватает рабочих. И что же получается, вот учат нас на инженеров–дирижаблистов, а по основному направлению на практику не отправляют.

– Да, неправильно, – Нобиле закивал, – много в жизни неправильного.

– Егор, да угомонись ты! – Светка оформила на лице официозность.

– А–а, староста, – Егор махнул рукой, – ну да, ну да! Ты всё знаешь.

– Да, Егор, я только что была в учебной части. Мне товарищ Техтипер объяснил, что на двадцать втором заводе хорошо поставлен процесс. Студенты систематически слушают семинар, каждый имеет рабочее место.

– Да и под боком, в том же Тушино, – Валерка радостно выкрикнул, – не надо в Долгопрудную ездить.

– Угу, только это авиационный завод, – Егор, упавшим голосом, озвучил давно вертевшееся у него в голове, – вот закончим дирижаблестроительный институт, а процесс изготовления дирижабля даже не видели.

– Техтипер сказал, что наш институт договор с двадцать вторым заводом имеет на прохождение студентами практики, – из задних рядов пробасил Сергей.

– Тогда всё понятно, Бюрократическое головотяпство! – Егор, с презрением, сощурил глаза.

– И ещё сказал, что Дирижаблестрой будут разделять! – Сергей рассеянным взглядом посмотрел на окаменевшего Егорку. – Да, производственный комплекс передадут в Наркомтяжпром, а корабли и имущество, необходимое для их эксплуатации останется в Аэрофлоте. Там будет создано Управление воздухоплавания. Техтипер говорит, что на этом настаивает дирижаблестроевское начальство, мол, руководство Аэрофлота технически безграмотно и только деньги проедает и топчется на месте. Ну, а что? Наркомпуть ведь не изготавливает тепловозы, Наркомвод – морские суда, а Наркомат обороны – пушки и танки. Всю сколько–нибудь сложную технику и оборудование заказывают Наркомтяжпрому, а сами лишь занимаются эксплуатацией.

– М–да, хорошо тогда, что практика на авиационном заводе будет, – Валерка заполнил тишину, наступившую в комнате.

– Синьор Нобиле, а вы как считаете? – Светка смотрела на Нобиле.

– Дирижаблестрой создавался как единый комплекс, без деления производства и эксплуатации. Всё в нём общее: дороги и коммуникации, водопроводы и котельные, цеха и склады. Один и тот же эллинг служит и для сборки, и для стоянки дирижаблей, в одних и тех же цехах изготавливают детали и для новых кораблей и для ремонта старых. Как это можно разделить? – Нобиле пожал плечами.

– Ну, тогда понятно, что пока будут всё делить, мы там лишними окажемся! – Егор опять махнул рукой.

– Ребята, ребята, – Нобиле заторопился, – последнее занятие.

Он подошёл к плакатам

– Я должен итоги подвести… пилотирование…

Часть четвёртая

1

Борис снова уставился на злосчастный лист бумаги. Да, может и не стоило знать об этом, но Катанский упорно совал ему эту докладную записку: «Надо, Борис, знать врага!» Чего–то подобного Борис ждал, и теперь выходило, что он должен защищаться, ведь эти красивые витиеватые фразы Харабковского могли возыметь действие. Борис уткнулся в отпечатанный на машинке текст, адресованный начальнику Дирижаблестроя.

«Обстоятельства вынуждают меня обратиться к Вам с просьбой очень внимательно отнестись к тому, что изложено в настоящей служебной записке. Положение, искусственно созданное вокруг КБ, представляется настолько серьёзным, что моё спокойное наблюдение за происходящим было бы предательством дела, которому отдано немало лет.

Прошу не осуждать за настойчивые попытки обратить Ваше внимание на существующие и всё углубляющиеся проблемы, которые на фоне грандиозных задач, стоящих перед КБ, могут показаться не заслуживающими внимания. Но я исхожу из того, что всё то, что делается в КБ, является неотъемлемой частью, необходимой для успешного проектирования и испытаний летательных аппаратов».

Борис цокнул языком. Ну краснобай!.. Шрайбмашин! – почему–то вспомнилось немецкое словечко.

«В нарушение действующей административной подчинённости разработка высотного дирижабля в середине дистанции пошла ненормальным необъяснимым путём: ни один из разработанных конструкторских документов не был предъявлен на утверждение (на подпись) главному конструктору, в связи с чем контроль подготовки к выполнению стратегической задачи унификации блоков не мог осуществляться.»

Теперь Борис фыркнул. Вот–те раз! Сам запер Трояни одного, засекретил всю деятельность. Только сам и общался с ним по этому дирижаблю, а теперь, когда Трояни уехал, оставив только наброски… Теперь на всех ответственность размазывает…

«После выведения из состава группы разработчика важного специалиста (о чём я был уведомлён только через три месяца (!) после издания соответствующего приказа по предприятию), положение стало совершенно тупиковым: положенная в случае увольнения работника из подразделения сдача дел не произошла (и не происходит в течение полугода). О какой унификации узлов может идти речь, если состояние одного из двух блоков продолжает оставаться невыясненным?»

А–ага, вот и про меня… Борис поморщился, отложил неприятную бумагу. Читать дальше не хотелось. Да уж, Герц, вроде начинал ты как нормальный инженер. Помню, расчёты надёжности с тобой проверяли для «Вэ–пять». И мыслил ты здраво. Грамотно технические отчёты оформлял. Как же тебя эта партийная линия выпрямила! Теперь вот ищешь врагов…

Нужно было сменить обстановку, пока голова окончательно не раскололась от напряжения. Борис решил прогуляться до механических мастерских, зайти на токарный участок.

– Сливная! – токарь то и дело мельком поглядывал, как тонюсенький, срезаемый резцом, слой металла скручивается в равномерную спираль и спускается в поддон.

– Ты только ломай её почаще! – Борис взял прут арматуры и решительным движением подрубил длинную нить стружки. – Опасная эта штука, набежит на шпиндель, размотает, порежет тебя в клочья.

Токарь перехватил из рук Бориса железный прут, с обидой процедил: – Да знаю я!

Борис