Читать книгу - "Предсказанная смерть. Шпионки на службе Екатерины Медичи - Мюриель Романа"

Граф усмехнулся.

– Меня? Арестовать? Это я беру других под арест, я капитан королевской стражи! Кто посмеет встать у меня на пути?

– Герцог де Гиз. Королева только что его вызвала.

На лице у графа мелькнуло непонимание, отчего он стал похож на испуганного ребенка.

– Но почему, черт возьми?

– Габриэль, вы убили короля!

– Да нет же, Луиза! Проклятье! Это был честный поединок. Если бы король не настоял, если бы он не возобновил бой, когда мое копье преломилось, если бы его шлем…

Она прервала, закрыв ему рот ладонью.

– Молчите, сударь. Какое дело до того, что думаете вы: приберегите слова для своей защиты, они вам понадобятся. Вы теперь – убийца короля, а вам известно, какая им уготована участь.

Она осеклась. Ее голос дрогнул, когда она представила, как это крепкое, непобедимое тело пытают, а затем четвертуют на площади.

Внушительная фигура графа приблизилась, чувственные губы сжались.

– И вы пришли предупредить меня, Луиза. Значит, я вам дорог? – спросил он с чувством.

– Вы мне дороги как брат, и знаете это.

Он подошел еще ближе.

– А мне, Луиза, вы дороги больше, чем сестра… – сказал он значительно.

Она покачала головой.

– Сударь, сейчас не время для любезностей.

– Я должен уйти, Луиза, позвольте унести с собой воспоминание о вас, – прошептал он, склоняясь к ней.

Она отступила к самой стене. Он оперся руками о доски по обе стороны от нее.

– Кто знает, когда я вновь увижу вас…

– Пустите меня, мне нужно возвращаться к королеве, я ей нужна.

– Королева подождет.

Прозвучало это отнюдь не просьбой. Он смотрел на нее, пронзая взглядом, какого она еще не видела. Казалось, он одержим. Это был звериный взгляд, черный взгляд волка, перед тем как броситься на жертву.

Ей нужно было бежать, немедленно.

Габриэль

Он накинулся на нее в тот самый миг, когда она попыталась сбежать. Схватил ее за запястья и заломил руки за спину. Грудь ее стала вздыматься чаще. Он производил такое действие на всех женщин, всех сословий, и та, что была сейчас в его руках, с глазами загнанной лани, – не исключение. Она выглядела такой беззащитной, что его охотничий аппетит разыгрался сильнее. Раз она пришла предупредить его, то явно для того, чтобы он смог сбежать, возможно – вместе с ней. Здравый смысл говорил ему, что это невероятно, однако он не может просто уйти, так и не изведав ее. Другого случая уже не представится. Поначалу она станет отбиваться, но потом ей понравятся его объятия. Он знал: он волнует ее, на этот счет ошибиться невозможно.

Рука его скользнула ей за голову, и он наклонился, чтобы поцеловать ее. Она дернула его за волосы, чтобы он ослабил хватку. Без толку. Вожделение завладело им как ураган, против которого все бессильно. Он толкнул ее к скамье и лег на нее сверху. Она возмущалась, но это все, разумеется, только галантные игры. Он заткнул ей рот поцелуем, одной рукой стиснул над головой оба ее запястья. Другой, умелой, раздевшей немало покоренных им женщин, он задрал ей юбки, пока не почувствовал голую кожу, до того нежную, что вожделение разгорелось еще яростнее. Она отбивалась с такой силой, что скамейка опрокинулась.

Они свалились на землю. Он упал на нее, лишив дыхания. Она ловила воздух. Он освободил ей рот.

– Пустите меня, Габриэль.

Голос ее звучал мольбой, смешанной со стоном. Оттого, что она назвала его по имени, зревшая в нем, как в вулкане, лава забурлила. Он быстрой рукой стянул с себя шоссы и грубо вошел в нее. Она вскрикнула. Он прижался губами к ее рту, чтобы она замолчала. Она пыталась укусить его, но это было неважно: в зверином соитии высвободилось все скопившееся за день битв напряжение. А вдобавок годы неудовлетворенного желания наконец увенчались главным. Луиза – его. Он завладел ею, и больше она уже никогда не посмотрит на него свысока.

Он зажмурился от взрыва наслаждения. Затем, с глубоким вздохом, вышел из нее, жалея, что не задержался дольше. Ему тут же захотелось назад.

Ладони резко оттолкнули его. Луиза одернула юбки. Он встал и вдруг изумленно замер, опустив взгляд. На его шоссах расползалось алое пятно.

– Луиза, у вас кровь, я вас ранил?

Он попытался заглянуть ей в глаза.

– Сударыня, вы… вы были девственницей? – воскликнул он в изумлении.

На него смотрели не те нежные и озорные глаза, которые он знал. Они полнились злобой и яростью, так что он замер в испуге.

Умрет король или нет, отныне у Габриэля есть главный, смертельный враг.

Луиза

Пощечина прилетела внезапно. Остолбеневший Монтгомери пошатнулся.

«Какого дьявола он смеет удивляться?»

Он ей воспользовался, обошелся как с девчонкой из отребья, хуже, как будто ее вовсе нет. Он снова стоял прямо, не сводя с нее прозрачных голубых глаз. И взял ее за руку, чтобы помочь подняться.

– Не трогайте меня!

Она прокричала это на разрыв горла. Голос вырвался из самых глубин ее нутра. Незнакомый ей голос. Она поискала глазами оружие, какой-нибудь нож, вилы, что угодно, чем можно убить его. Лишь эта мысль владела ей. Она готова была душить его голыми руками. Вставая, она заметила его меч и бросилась к нему, но он угадал ее движение и увернулся.

– Осторожней, Луиза, вы могли пораниться.

Он смотрел на нее так, будто видел впервые. Он снова стал прежним, знакомым ей спесивым и циничным Габриэлем.

– Если бы я знал, сударыня, что вы себя хранили ради меня, то насладился бы сильнее, – сказал он с ухмылкой знатока.

Луиза ощутила во рту вкус желчи. Собственное тело сделалось ей чужим. Боль пробудила чувства, отключившиеся на время, пока он…

Вдруг она рухнула на перевернутую скамью, от нахлынувшего бессилия. Он бросился поддержать ее, но она его оттолкнула.

Каждый ее член напоминал о себе и горел, точно обожженый каленым железом. Живот, грудь, запястья, рот, ноги. Все ныло, точно после падения с лошади. Вот только не было лошади, на которую можно забраться вновь, забыв про боль. Она просто хотела вернуться домой, окунуться в горячую ванну и стереть то, что случилось. Она встала, но едва держалась на ногах.

– Ну же, сударыня, немного самообладания, – сказал он с досадой. – Мне придется проводить вас назад.

Она помотала головой, ей ничего было не нужно от него, но сил не оставалось. Оцепеневший ум стер разом и волю, и понимание происходящего.