Читать книгу - "Предсказанная смерть. Шпионки на службе Екатерины Медичи - Мюриель Романа"

Она дала укутать себя в плащ с капюшоном и отвести до дворца де Турнель. Она шла вслепую, об руку с тем, кого ненавидела сильнее всех на свете. Но пока он был единственным, на кого она могла опереться.

В вестибюле никто не обратил на них внимания: все ждали вестей о монархе. Люди то и дело входили в переднюю перед его спальней и выходили назад.

Вдруг показалась Диана де Пуатье.

– Луиза, – позвала она. – Пойдемте со мной навестить короля.

Юная женщина, не в силах ответить, смотрела пустыми глазами, как будто не понимала, что от нее хочет фаворитка.

– Идите, сударыня, она догонит вас, – сказал Габриэль твердо.

Не дожидаясь ответа, он повел Луизу к лестнице. Они поднялись на третий этаж. Оказавшись перед своими покоями, Луиза оттолкнула руку Монтгомери. Он открыл дверь. Служанка бросилась к хозяйке, поняв по тому, как она держится, что случилось нечто серьезное.

– Позаботьтесь о ней, – сказал Монтгомери сухо.

Когда служанка вернулась закрыть дверь, он уже исчез.

Габриэль

Монтгомери сбежал по лестницам дворца де Турнель, пряча лицо. Тщетная предосторожность: кто не знает капитана королевской стражи? Однако, по счастью, пока он пробирался во дворец через толпу любопытных, никто о нем и не вспомнил. Его статная фигура возвышалась над толчеей, как и стан другого мужчины, стоящего к нему спиной в нескольких шагах. Вдруг тот обернулся и вперил в Монтгомери зловещий взгляд: это был герцог де Гиз, а с ним его брат – кардинал. На мрачном лице герцога читалась угроза. Монтгомери отвел глаза и протолкнулся дальше.

Уже стемнело. На улице Святого Антония кое-где догорали факелы. Мысли у него сбились в нерасплетаемый колтун. Во рту еще остался вкус Луизы, руки помнили округлость ее груди, а от одной мысли о нежной коже в нем пробуждалось желание. Если она пришла предупредить его о близкой опасности, значит, у нее есть к нему какие-то чувства. Ему хотелось вернуться и владеть ею долго, целую ночь, на мягкой и уютной постели, как он и мечтал. Но встреча с герцогом де Гизом отвадила его от таких мыслей. Он вернется и защитит свою честь, когда страсти утихнут. К тому же король, возможно, выживет, и тогда он призовет его последовать примеру своего славного отца, Франциска I, которого отец Габриэля ранил в подбородок. Король не только простил графа Монтгомери-старшего, но и, вняв его хитроумному совету, отпустил бороду, чтобы скрыть шрам, и тем самым ввел моду, живущую и поныне.

Он погладил свою, за которой старательно ухаживал, чтобы она не раздражала кожу особам нежного пола. Он ругал себя, что повел себя с Луизой как последний солдафон, отыгравшись на ней. Граф злился. Завладев ею, он не только не облегчил накопившуюся жажду, но, напротив, лишь распалил себя. При других обстоятельствах он сполна насладился бы каждым мигом их объятий, которые длились бы, пока он не пресытится. Зачем она скрывала, что хранит себя для него? Эх, знай он это, с какой бы негой он кончил! Все его тело налилось ни с чем не сравнимым чувством собственной силы. Да, он вернется, и не только чтобы защититься от чудовищных обвинений, которые ему предъявляют, но и чтобы закончить начатое с Луизой. В конце концов, она – единственная виновница произошедшей путаницы, из-за которой он теперь зол. Если бы она предупредила о своем девстве и не торопила его так с отъездом, то он не стал бы подстегивать свое вожделение, не слушал бы шпор времени. И она бы тогда не отбивалась. В конце концов, это же была их игра все последние годы. Он в этом убежден. Всем женщинам нравится играть в невинных девиц, чтобы приятнее было уступать натиску того, кто их покорит.

«А что, если Луиза не играла?»

В памяти вспыхнул ее взгляд, полный ненависти: возможно, она не сразу простит ему излишний пыл. С ней тоже придется объясниться.

От этой мысли злость усилилась. Он ускорил шаг: пора было бежать.

Клодина

– Сударыня, у вас запачкано платье! Вы не можете вернуться в таком виде.

«Ну и пусть!»

Она все равно терпеть его не могла. Подарок супруга.

Когда несчастный случай с королем воспроизводили на узниках, она не стала отходить, как и во время вскрытия.

Разглядывая пятно на платье Клодины, Амбруаз Паре пришел в глубочайшее замешательство. По его настоянию они прошли туда, где в морге было устроено место для мытья.

Какой-то мускулистый юноша выливал в пробитую в полу дыру ведро крови.

– Этим мог бы заняться ваш подручный, – заметила она.

Амбруаз Паре помог Клодине сесть на каменный край.

– Простолюдин не может прикасаться к даме вашего ранга.

К сожалению, он был прав. Вздохнув, она устроилась на краю, а хирург опустился на колени и стал омывать водой подол ее платья. Ей было неловко видеть у своих ног мужчину с такой славой. Его прикосновение пробудило в ней какое-то новое чувство. У нее вырвался вздох. Он с тревогой поднял голову.

– Вам нехорошо, сударыня?

– Нет, сударь, продолжайте.

– Сударыня, вы так удручены. Я не должен был соглашаться на то, чтобы вы присутствовали при опытах.

– Я не оставила вам выбора, – напомнила она.

Он поднял на нее взволнованный взгляд. Она рассмеялась.

– Вам не отрубят голову из-за пары кровяных пятен!

Хирург, похоже, не разделял ее мнение. Он старательно тер подол куском мыла. Его запах примешивался к трупному духу. Но мертвецы ее не пугали. Мертвый человек куда безобиднее живого. Ей вдруг представилось лицо мужа.

– Вы могли бы продолжить опыты на других приговоренных, – сказала она с упреком.

– Как вы сами наблюдали, я вскрыл уже шесть голов, и выводы неоспоримы.

– Если вы не против, я бы хотела еще раз взглянуть на мозг третьего. Мне показалось, когда глаз удалили, он был задет меньше остальных.

– Безусловно, сударыня. Однако тот узник утратил всякую возможность изъясняться.

– Но остался жив.

– Порой – да простит меня Господь – бывает лучше умереть, чем оставаться в живых.

– Пожалуй, – вздохнула она.

Клодина представила голову своего мужа без глаза, молчащую. На губах проклюнулась улыбка.

Кусок мыла выскользнул из рук хирурга, и он шарил под водой, ища его. По неосторожности он схватил ее лодыжку. Она вздрогнула. Он встревоженно посмотрел на нее.

– Приношу вам свои смиреннейшие извинения, сударыня.

Приступая к чистке ее платья, он со всеми мыслимыми предосторожностями старался не коснуться ее ног. Жаль,