Читать книгу - "Дар рыбака - Джулия Р. Келли"

у меня есть кое-что впору к нему, – говорит миссис Килдэр и по очереди проверяет несколько ящичков шкафа.

Дороти мельком различает целые наборы пуговиц, ленты и кружева. Миссис Килдэр возвращается к ней с тесьмой кремовых кружев.

– Как вам такое?

Она еще пару раз ходит к шкафу, и Дороти не успевает оглянуться, как перед ней уже лежит целый ворох содержимого ящичков, а заодно и несколько выкроек.

Дороти рассматривает рисунки, но никак не может решиться – не столько беспокоится, что не справится с выкройкой, сколько не знает, что сейчас в моде.

Да и когда угодно.

– Если позволите?

Миссис Килдэр перебирает рисунки и выбирает кое-что на свой вкус.

– Взгляните вот на эту. Ее прислала мне одна знакомая из Эдинбурга. Говорит, последний писк моды. Такая прелесть!

Дороти смотрит – фасон и правда красивый, подол короче, чем у остальных ее платьев, так что будет развеваться чуть выше щиколотки, а талия заужена с помощью вставки и вытачек там, где расширяется юбка. Она воображает платье на себе, и сердце у нее трепещет. Дороти вновь тянется рукой к зеленому шелку.

– Под ваши волосы, скажу вам прямо, выгодней некуда. – И Дороти ощущает шевельнувшееся в глубине души незнакомое чувство.

Оно сопровождает ее и по дороге домой: когда она выходит из лавки, сжимая в руках сверток с нежданной покупкой, когда сворачивает с главной улицы и возвращается долгим, обходным путем, и потом, когда сидит одна на кухне. Она кладет сверток на стол и ставит на очаг чайник.

Но, только сев за стол с чашкой чая, она распознает, что это за чувство.

Она в предвкушении.

Но все меняется, когда она уже стоит в зале, а люди все прибывают, и музыканты настраивают скрипки, наигрывают на флейтах и жестяных вистлах, мягко отбивают резвую барабанную дробь. Уильям с Джейн куда-то запропали. Дороти все ждала и ждала, не выходя из дома, пока ей не пришло в голову, что хуже, чем прийти на танцы без пары, – это прийти без пары, когда остальные уже собрались. Женщины уже стекаются со всей деревни, одни об руку с мужем или воздыхателем, другие с подругами. А Дороти в своем нелепом платье заходит одна.

Она лишь мельком посмотрелась перед выходом в зеркало – струящиеся кудри собраны и заколоты сзади. Обернувшись, она оглянула свободный у шеи пучок, широкий кружевной воротник с бантом и лентой кремового шелка, повторявшими изгиб ее груди под облегающим зеленым шелком. Дороти быстро повернула зеркало, в этот раз на рукава-фонарики до локтя, стянутую на талии вставку, облегающие ботинки, что виднелись из-под летящего подола. Она покружилась на месте, и платье разлетелось, поблескивая шелком в свете лампы, и она вообразила танец – шаг, другой, еще разворот, – вытянула руку, будто за руку с партнером, и кружилась до тех пор, пока не распалилась так, что сердце колотилось, как сумасшедшее. И, мельком оглянувшись в зеркало, она, к большому удивлению, заметила, что лицо ее озарила улыбка.

Но теперь, оглаживая платье на бедрах, она сверяется с остальными и видит, что перестаралась. Все на нее поглядывают – неужели это матери ее учеников смеются, прикрывшись ладошкой? Ее мать ошибалась, говоря «да кто на тебя будет смотреть?» всякий раз, когда Дороти в детстве переживала о каком-нибудь мероприятии. На нее всегда смотрели. И сейчас тоже смотрят. И если раньше ей была нестерпима мысль прийти в простеньком платье, то теперь ей нестерпимо стыдно в чрезмерно нарядном. И не хочется, чтобы Джозеф или Агнес – да и кто-либо еще – ее видел. Если уходить, то прямо сейчас.

– Немало собралось народу, не правда ли?

Деваться некуда. Заслышав голос настоятеля, Дороти падает духом. Они с Дженни смотрят на нее с улыбкой, и она пытается ответить тем же, но невольно смотрит на дверь – вдруг Уильям с Джейн с минуты на минуту придут. Ну где же они?

– Да, настоятель. И правда. Такая отрада!

Тут к ее ужасу и впрямь раздается музыка, а сельчане, вовсю смеясь и улыбаясь, выстраиваются на танец, которого она не знает, ведь она совсем не знает танцев.

Люди все еще валят гурьбой, присоединяясь к веселому столпотворению, и Дороти становится жарко в платье с высоким воротником, да еще и кружевом и шелковыми лентами вдобавок, в плотно застегнутых ботинках.

– Будете, мисс Эйткен?

Настоятель вручает ей стакан.

– Спасибо, настоятель.

Дороти крепко стискивает стекло, стараясь скрыть дрожь в руках.

– Прошу, зовите меня по имени: Аластер. Я уже говорил, все эти формальности совсем ни к чему.

Она кивает и в попытке сделать вид, будто они друзья и она не стоит без дела, а проводит время в свое удовольствие за болтовней с настоятелем, к которому даже не может обратиться по имени, и его женой. Дороти пригубливает напиток. Но слишком поздно понимает, что в стакане не вода, а что-то кислое, что обжигает ей горло, и она, поперхнувшись, закашливается.

Краем глаза Дороти замечает перепуганное лицо настоятеля.

– Дороти, вам?..

– Мне надо на воздух, – еле выговаривает она и выходит из залы на вечерний холод, от которого захватывает дух.

Согнувшись в три погибели, Дороти надрывно кашляет.

Когда же она выпрямляется, прямо перед ней стоит Джозеф, а за ним Джини с Агнес, и Агнес не в силах скрыть ликования.

Однако Джозеф озабоченно хмурится.

– Дороти, вам дурно?

Но это лишь усугубляет ее унижение от одной только мысли, что ее состояние вызвало жалость – и, как назло, именно у него.

Она выпрямляется и оправляет платье.

– Ничуть, благодарю.

– Я могу отвести вас домой, если вам нездоровится?

Дороти ошеломленно на него таращится. Уму непостижимо, что он делает. И, судя по возмущенным взглядам Агнес и Джини, они того же мнения.

Агнес берет Джозефа под руку.

– Да, мы могли бы проводить вас до дома, но я полагаю, вы бы скорее предпочли дождаться Уильяма, да?

Лицо у Джозефа мрачнеет.

– Дороти? – переспрашивает он.

Агнес нарочито громко смеется.

– Джозеф, пойдем, нам пора. Мы же сюда не мерзнуть пришли, а Дороти, по всей видимости, в нашей помощи не нуждается.

И не успевает Дороти собраться с мыслями, как Агнес уводит Джозефа под руку.

Дороти же остается на улице. Ее сильнее прежнего тянет уйти, но какое-то упрямство силком ведет ее обратно к настоятелю, невзирая на шум и духоту, отчего у нее голова идет кругом. Барабанный бой, заводной мотив, мелодия звучат все бойче, мужчины с женщинами кружатся рука об руку, юбки у женщин вьются в танце. От выпитого виски внутри