Читать книгу - "Дар рыбака - Джулия Р. Келли"

Они вместе спускаются под горку, но не по улице Копс-Кросс, а по тропинке за домом, обнесенной с одной стороны живой изгородью, усыпанной еще недозрелой, лоснящейся лиловой ежевикой и соцветиями белой лозинки и розоватого просвирника. С моря задувает свежий солоноватый ветер, а над головой, в ясной синеве поднебесья парит пустельга. Над лодками вдоль побережья кружат крикливые морские чайки.

На вершине лестницы Джозеф спускается первым и, стоит Дороти ступить на щербатую ступеньку, оборачивается. Он протягивает ей руку, и его мозолистая ладонь кажется огрубелой по сравнению с ее нежной учительской ручкой. Она принимает любезно потянутую руку помощи, и вскоре они уже выходят на Отмель. На взморье оказывается многолюдно, и Джозеф поясняет, что по выходным рыбаки чинят сети, намывают рыболовецкие ловушки, драят палубы. Повсюду снует ребятня: одни помогают на лодках, другие гоняют мяч или плещутся на мелководье, карабкаются по скале, где она намедни потянула лодыжку. Дороти с удивлением отмечает, что матерей нигде не видно.

Джозеф, будто подхватив ее мысль, говорит:

– За детьми тут все присматривают. Женщинам сейчас не до того. Сегодня самое время для стирки.

Он показывает на бельевые веревки у самого края утеса: с побережья виднеются трепещущие на ветру рубашки и простыни, а среди них ходят женщины с бельевыми корзинами под боком.

Дороти кивает. Вскоре дети, которых она обучает, замечают ее в компании Джозефа, и одни, бросив свои дела, собираются в кучки, шепчутся, прикрываясь ладошками, и хихикают, а кто-то попросту таращится во все глаза.

Но, к радости Дороти, лодки располагаются дальше, и вскоре они оставляют детей позади. Они шагают в тени заросших морскими желудями лодок, неожиданно высоко вздымающихся из песка кормой, с именами вроде Крошка Бонни, Моевка, Краса Скерри. Завидев их, рыбаки снимают картузы и машут рукой, даже окликают Джозефа, кивая ей, и все многозначительно ухмыляются.

– Небось, по струнке придется ходить, а, Джо?

– С учительницей не забалуешь!

Джозеф только улыбается в ответ.

– Вы уж простите, – извиняется он, – это они так проявляют дружелюбие.

Дороти хочется ему ответить, но она лишь кивает, настолько ей все здесь в новинку по сравнению с прежней жизнью. Лодка Джозефа стоит с самого края пирса, вся в морских желудях и трепыхающихся на ветру водорослях, под стать остальным, но древесина заметно начищена, а имя на борту – «Полярная звезда» – явно недавно подкрасили. Сбоку к лодке приставлена лестница, и Джозеф взбирается первый и, свесившись через борт, протягивает ей руку. Дороти подбирает юбки, встает поустойчивей на перекладину и подскакивает вверх, а он уже ее подхватывает и вытягивает на борт, и она встает, запыхавшись, с растрепанными волосами, воодушевленная бодрящим ветром, морским запахом и прикосновением его руки.

Отпустив ее, Джозеф проводит Дороти небольшую экскурсию: показывает ей рыболовецкие ловушки и клубки канатной веревки, сети и паруса, устремленные в небо мачты, отвечает на ее вопросы о бурях и строении лодок, как они выдерживают буйные ветра и штормовые волны.

После этого они садятся на палубе, у самых весел, на теплой скамейке, и смотрят, как ветер вдалеке гоняет волны и венчает гребни пенными барашками, а над водной гладью вьются птицы. Ячменные лепешки вышли вкусные, хотя и слегка жестковатые, и всякий раз, когда Джозеф подает ей что-то из корзины, Дороти ощущает себя почти как дома, будто они давно знакомы и даже близки, точь-в-точь как в тот раз, когда он держал ее лодыжку возле разведенного очага.

– Но почему «Полярная звезда»? – спрашивает Дороти.

Он указывает пальцем в небо.

– А вы проверьте вечером, она всегда находится в одном и том же месте. По этому ориентиру любой рыбак при случае сумеет добраться домой. Кто-то даже называет ее путеводной звездой, – улыбнувшись, отвечает Джозеф. – К тому же это мой отец дал ей такое имя, а менять имя лодки – дурная примета.

– Так вы суеверны?

– Среди рыбаков иначе не бывает. Строго говоря, мне даже вас не следовало приглашать на борт.

– Неужели? Отчего же?

– Женщина на борту тоже к беде, – отзывается Джозеф, и они с Дороти дружно смеются.

– Выходит, вы сильно рискуете.

Он снова улыбается спокойной, непринужденной улыбкой, глядя ей прямо в глаза.

– Скажем так, на этот счет у меня свое мнение, – отвечает он, и Дороти чувствует, как щеки у нее пылают. – Еще нельзя свистеть, не то накличешь бурю. И красить лодку в зеленый…

– В зеленый!

– Чтобы ненароком фей не приманить.

Он замечает ее удивление.

– Это правда. Мало кто в здешних краях не верит в фей, почти у каждого найдется пара-тройка историй об их проделках. Как они воруют или подменивают младенцев, портят урожай, свертывают молоко. По возможности не стоит лишний раз их тревожить.

Дороти не понимает, всерьез он говорит или шутит, но неожиданно для себя расслабляется.

Джозеф, в свою очередь, расспрашивает Дороти о жизни в Эдинбурге и о ее профессии, она же спрашивает о его семье. Родители его давно умерли, а братья, как и многие другие сельчане, перебрались в оживленные портовые города, сестра же вышла за моряка. Он рассказывает об отце, который тоже был рыбаком, и Дороти приятно слушать, как тепло он о нем говорит.

– А ваша мать? – решается спросить она.

– Моя мать… – Джозеф медлит с ответом. – Она была трудной женщиной. Зато отец, прямо скажем, отличался большим долготерпением.

И Дороти слышит знакомую настороженность в голосе. Трудная женщина – так говорили в церкви о ее собственной матери, хотя действительность была куда суровей и безжалостней.

Дороти улыбается в ответ и попросту говорит:

– Понимаю.

Порой они ведут себя стесненно и робко, но бывают дни, когда Дороти даже не верится, как легко и незаметно пролетает время.

Когда приходит время, они собирают корзину, и Джозеф, поднявшись первым, помогает Дороти. Она и подумать не могла, что может ощущать себя настолько раскованно, но стоит ей обернуться к Джозефу, как на рубку за его спиной садится огромная черная птица и во всю ширь расправляет крылья. Создание совершенно чудовищное: с длинной шеей, будто у ящерицы, и могучим размахом крыла. Дороти ахает, а птица разевает клюв и, обдав их смрадным запахом гниющей рыбы, издает громогласный гортанный звук, а затем шумно взлетает и уносится обратно в открытое море. Дороти прикрывает рот рукой.

При виде ее испуга Джозеф спрашивает:

– Вы никогда не видели бакланов? Ловкие рыболовы, хоть с виду и неприглядные. Поговаривают даже, будто это души погибших на море.

Дороти хочет было рассмеяться. Суеверия ей, разумеется, чужды, но, наблюдая за полетом птицы, реющей, будто черная тень, над самой