Читать книгу - "Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон"

Вдруг женщина перестала дрожать. Она подняла взгляд запавших глаз на Лозен, и шаманка поняла, что душа оставляет больную — она это видела столь же ясно, как если бы сейчас Третья Жена оседлала свою гнедую лошадку и поехала прочь. Свет жизни медленно померк в некогда смешливых глазах.

Заголосили, завыли женщины. Лозен вышла наружу. Свежий снег похрустывал под тонкими подошвами мокасин. В ярости шаманка обратила свое лицо к завывающему ветру. Его свист напоминал ей смех духов.

— Раз не хотите мне помогать, так и не разговаривайте со мной больше! — прокричала она в лицо буре. — Если желаете творить только то, что вам вздумается, лучше вообще не приходите сюда!

Она понурила голову и скорчилась, обхватив колени руками. Ей впомнились все данные апачам обещания. Брат обещал заботиться о племени. Если он решит уйти отсюда, придется бросить здесь очень много народу — слишком много тех, кто заболел или просто ослаб и потому не в состоянии отправиться в путь. Именно поэтому племя все еще оставалось здесь. Брат надеялся, что бледнолицые сдержат слово.

Лозен знала, что бледнолицые не станут этого делать. Великий Отец в Вашингтоне обещал, что Теплые Ключи будут принадлежать ее племени, покуда текут реки и стоят горы, и что же вышло? У племени отобрали родной край! Бледнолицые обещали снабдить племя всем необходимым и снова солгали.

Бледнолицые были богатым и могущественным народом. Они ели говядину и мягкий хлеб. Они ездили на больших конях, а когда поднимался студеный ветер, надевали теплую одежду. И все же, несмотря на все свои богатства, они не желали поделиться едой и одеялами с теми, кого обездолили и лишили дома.

Ох уж эти обещания. Лозен подумала об обещании, которое сама дала своенравным, капризным духам. Ради блага своего племени она поклялась хранить мир с бледнолицыми. Как же ей поступить сейчас, когда поведение и бледнолицых, и духов буквально подталкивало ее нарушить обет?

ГЛАВА 48

«УДАРЫ ПРАЩЕЙ И СТРЕЛ…»

С неба тихо сыпал мелкий снежок. Лозен застыла у пруда, в котором купались другие женщины. От поверхности воды поднимались клубы пара. Шаманка стянула с себя мокасины, положив в них ожерелья и мешочек с пыльцой. Затем, придерживая одной рукой одеяло, она стащила с себя запыленную тунику и рубаху.

Повесив одеяло на скальный выступ, она скользнула в пруд. Одинокая, Текучая Вода, Ветка Кукурузы, Мария, Глазастая и Дочь сидели, прислонив головы к базальтовой скале темно-серого цвета. Устроившись рядом с ними, Лозен вытянула ноги, наблюдая за тем, как пар изо рта сплетается с клубами пара, поднимающимися от воды. Она чувствовала во всем теле легкость, словно сама была одной из снежинок, что падали ей на волосы.

Всякий раз, погружаясь в горячий источник, Лозен напоминала себе, что минувший год не был кошмарным сном. Наконец-то они вернулись домой. После ужаса, пережитого племенем в Тулеросе, бледнолицые решили все же сдержать данное слово. Теплые Ключи вновь принадлежали ее народу. Кроме того, в представительстве, до которого было полдня пути, апачам регулярно выдавали одеяла, говядину и зерно. В народе затеплилась надежда, что у племени наконец появился шанс встать на ноги после чудовищных потерь, понесенных за десять лет войны.

Лозен смежила веки и почувствовала, как снежинки ложатся ей на ресницы. Первый снег выпал в этом году на удивление рано и, наверное, поэтому выдался не особенно густым. Женщины трудились все узро — собирали кукурузу. Они доверху наполнили корзины початками, а остатки, которые не влезли, сложили в кучи в жилищах.

Показалась вторая жена Колченогого — Широкая. Подойдя к пруду, она начала раздеваться. В отличие от подавляющего большинства женщин-апачей, она не стеснялась своей наготы. Избавившись от одежды, крупная женщина подобралась, собираясь прыгнуть в пруд.

— Сейчас будет сход лавины, — объявила Лозен.

— Сход лавины и наводнение, — добавила Текучая Вода.

— Сход лавины, наводнение и землетрясение, — подытожила Ветка Кукурузы.

Широкая разбежалась и прыгнула, в полете подтянув колени к подбородку и обхватив их снизу руками. Она плюхнулась в воду, подняв тучи брызг и вызвав волны, которые, перехлестывая через скальный гребень, обрушились вниз, туда, где текла река. Вынырнув на поверхность, Широкая замотала головой, стряхивая капли с густой гривы волос.

Женщины, судача о былом, принялись мыть друг другу головы. Для этого они использовали мыльный порошок из толченых корней юкки. Когда солнце начало клониться к закату, подруги вылезли на берег и оделись. Опустив ноги в теплую воду, они стали сушить волосы. Женщины уже были готовы пуститься обратно к дому, как к пруду на мамином коне вылетела Денжоннэ — Очень Красивая, одиннадцатилетняя дочка Широкой.

Широкая нахмурилась. Она строго-настрого запретила дочери ездить на этой лошади, покуда у животного не заживет спина, но Очень Красивая имела привычку поступать по-своему. Лозен пыталась вызвать в себе сочувствие к Широкой, но при этом прекрасно понимала, что и сама в детстве вела себя точно так же.

— Бабушка! — обратилась Очень Красивая к Лозен. — Приехали Волосатая Нога, Дядя и Дядина жена с сыном. Они привезли с собой мужчину с коробкой, которая ловит людей и делает их маленькими-маленькими.

Женщины поспешили в поле за корзинами с зерном. По идее, за собранным урожаем должны были следить мальчишки, отгоняя коров с помощью луков и пращей, но соблазн поглазеть на бледнолицых был слишком велик, и зерно, скорее всего, уже осталось без присмотра. Лозен никуда не торопилась. Ее успокаивало осознание того, что племени с избытком хватит еды пережить зиму. Красные Краски издревле сажали кукурузу, но в последние годы судьба не позволяла им возделывать поля и собирать урожаи.

Повернувшись, Лозен увидела Волосатую Ногу, сидевшего на статном гнедом коне под ореховым деревом. Расставив руки, она улыбнулась ему — погляди, мол, на наши поля, сколько у нас теперь кукурузы. Мгновение спустя Лозен припустила со всех ног догонять других женщин.

* * *

На борту небольшого фургончика красовалась надпись, гласившая: «Стереооптическая феерия Сьерры Сэма». Надпись, выполненная шрифтом поменьше, сообщала, что к владельцу фургончика можно обращаться за «фотокарточками, стереоскопическими изображениями и кабинетными портретами невероятной четкости и разнообразия». На белой парусине, прикрывающей задник фургона, Сэм собирался показывать слайды в надежде уговорить Викторио и его соплеменников попозировать для снимков. Фотограф уверял Рафи и Цезаря, что простофили на востоке с радостью выкладывают денежки за подобные картинки.

Благодаря черной бороде и бакенбардам казалось, что нижняя челюсть фотографа является естественным продолжением цилиндра, который он носил, залихватски заломив набекрень. Края шерстяного пальто доходили почти до