Читать книгу - "Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон"

Тут из офицерской столовой появился полковник Хэтч с женой. За ними по пятам следовала их дочь Бесси. Миссис Хэтч, высокая тощая дама, была затянута в корсет. Под ее острым подбородком и мощной челюстью пенились каскады кружев. Волосы под шляпкой она стянула так сильно, что даже заострились скулы. Женщина что-то громко втолковывала супругу и с недовольным видом прервалась, чтобы тот откозырял сержантам. Запыленные края ее длинной юбки подрагивали оттого, что мисс Хэтч притоптывала в нетерпении ногами.

Полковник Хэтч был выше среднего роста — почти метр восемьдесят, но на фоне двух сержантов все равно казался коротышкой. Он являлся обладателем орлиного носа, тонких губ и густых черных усов. Солдаты, верные традиции, называли его Стариком, хотя полковник был на год младше Рафи. Коллинз заметил у Хэтча седину на висках и подумал: «Неужели у меня так же?» Он попытался вспомнить, когда последний раз видел себя в зеркале.

Хэтч бойко откозырял сержантам и поинтересовался:

— Обращением довольны?

— Так точно, сэр, — отозвался Карсон. — Но мы готовы взяться за дело. Чего без толку сидеть в лагере и почем зря пайки трескать?

Слова сержанта вызвали у Хэтча искренний смех.

— Пойдете в разведку примерно через неделю, как только прибудут новобранцы. Сейчас мы укомплектованы только наполовину.

— Так точно, сэр, но мы можем обойтись и без новобранцев.

— Как раз это я знаю, — улыбнулся полковник.

Хэтч двинулся прочь, а его супруга продолжила свой монолог с того места, на котором ее прервали. Она явно выговаривала полковнику, поскольку Рафи услышал, как Хэтч недовольно воскликнул: «Господи, Хэтти, дай мне спокойно командовать заставой!»

Карсон пошел к себе в квартиру, находившуюся по соседству с жильем Цезаря. Когда Цезарь открыл дверь, Рафи увидел комнату, залитую манящим, бесконечно уютным светом лампы. В котле над пламенем очага булькало что-то очень ароматное. Драный ковер скрывал от взглядов земляной пол. В комнате имелись сундук, сосновый столик для умывания, кровать со стеганым одеялом и стол в окружении четырех табуретов. Комната Цезаря располагалась в торце здания, и потому в ней было окошко, задернутое ситцевой занавеской. В дальнем углу комнаты на деревянной стойке лежало армейское седло Макклеллана[109]. Над ним на крючках висели шпоры, уздечка и прочая сбруя, а также сабля и запасной комплект формы.

Аврааму скоро должно было исполниться четыре. С криком «Дядя!» он кинулся в объятия Рафи. Затем, крепко схватив Коллинза за руку, мальчуган потащил его хвастаться своей коллекцией пауков, скорпионов и жуков, которую он хранил в горшках и консервных банках на полке. На ногах у мальчика были мокасины, а за спиной — лук и колчан со стрелами. Скорее всего, их изготовил названый дядя Авраама — Вызывающий Смех.

— Да уймись же ты, постреленок! — Мэтти кинула взгляд на Рафи и закатила глаза: — Я уже готова поклясться, что апачи околдовали моего сына и превратили его в дикаря-индейца. Он даже спать хочет с этим колчаном!

Раздался стук в дверь. В комнату вошел сержант Карсон с супругой. Ребекка Карсон оказалось опрятно одетой, пухлой и очень добрдушной женщиной. Она была одной из тех дам, которые могут угодить в ураган, но при этом чудесным образом сохранят прическу в прежнем виде. Она водрузила на стол блюдо с зеленью и рулькой, поставив его рядом с тарелкой кукурузного хлеба и котелком с цыпленком с клецками, морковкой, луком и картошкой.

За ужином разговор зашел о набегах Волчары, Джеронимо и прочих апачей-отступников, укрывшихся в резервации чирикауа. Цезарь принялся перечислять имена фермеров, лишившихся скота, лошадей и жизни. Джеронимо со своими ребятами явно не сидели без дела.

— Я слышал, Джон Клам хочет собрать всех апачей в Сан-Карлосе, — сказал Рафи.

— Это где вообще? — спросил сержант Карсон.

— Километрах в ста к северу от Тусона. Сперва он привел туда полторы тысячи апачей из резервации на реке Верде. Потом убедил перебраться туда койотеро, племя Белогорья и ара-вайпа Эскиминзина. Говорят, каждое воскресенье он их всех пересчитывает.

«Словно скряга монеты», — добавил Рафи про себя.

— Может, он надеется, что смирные индейцы станут примером для диких, — предположил Карсон.

— Если это действительно так, получается, он не знает апачей, — усмехнулся Цезарь.

— Как думаешь, сколько их сейчас скачет по горам Чирикауа? — прищурился Карсон.

— Это знает лишь Всевышний, — хмыкнул Рафи. — Да и то, скорее всего, приблизительно.

— А когда вы себе заведете ненаглядную, а, масса Рафи? — Мэтти, решив сменить тему, подмигнула Коллинзу.

— Так ведь, — Рафи обвел взглядом комнату, — всех достойных кандидаток уже разобрали.

— Я уверена, что где-то есть женщина, достойная такого славного человека, как вы. — Голос Ребекки Карсон был негромким, ласковым и полным любви. Как же повезло Карсону! Да и Цезарю тоже.

Чтобы отвлечь женщин от любимой темы для разговоров, Цезарь залез под кровать и вытащил оттуда коробку, из которой извлек букварь и грифельную доску. Обложка и страницы букваря были затерты почти до дыр. Цезарь, Мэтти, Джордж и Ребекка сгрудились у букваря и доски, на которые падал свет масляной лампы.

Джордж с довольным видом улыбнулся Рафи:

— Я уже научился составлять ежедневные утренние рапорты. Сколько солдат болеет и сколько отсутствует.

Когда горнист наконец заиграл сигнал к отбою, лампа уже почти полностью прогорела и огонек в ней начал дрожать и мигать.

Рафи никогда прежде не слышал, чтобы сигнал к отбою исполняли подобным образом. В кличе трубы звучали доселе незнакомые минорные ноты, преисполненные безмерной печали и надежды.

— Ох уж этот горнист, — покачала головой Мэтти. — Слов нет, какие чудеса он вытворяет. Помяните мое слово, будь его воля, он бы и стены Иерихона смог обрушить звуками своей трубы.

ГЛАВА 50

ЗА СТАДОМ

Лозен повернулась к здоровенному пегому быку и заворковала голубкой. Обмануть животное не получилось. Он прекрасно видел, что перед ним не голубка, да и запах от женщины исходил совсем не птичий. Бык был раздражен и рассержен из-за того, что Лозен подобралась к нему, когда он нежился, лежа в грязи на спине и вытянув длинные тощие ноги.

Поднявшись, бык заворчал, после чего громко фыркнул. Расстояние между его рогами было столь велико, что хоть гамак вешай. Животное повело мордой из стороны в сторону. Изо рта тягучими нитями сочилась слюна.

Бык копнул землю сперва левым рогом, потом правым. Издав глухой рев, он бросился на Лозен, явно намереваясь выпустить кишки ее лошади. Серая кобыла с невозмутимым видом чуть сдвинулась в сторону, явно не собираясь воспринимать нападение как личную обиду. Изначально Лозен собиралась оставить быка с теми коровами, которых ее