Читать книгу - "Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон"

День для ноября выдался на удивление теплым. Рафи даже принялся насвистывать в седле. Гнедой мерин тоже пребывал в прекрасном настроении. Сегодня утром Рафи обнаружил, что конь, размахивая головой, намотал себе на шею веревку, которой был привязан к коновязи. Наверное, он так забавлялся — другого объяснения Рафи просто не приходило в голову. Коллинз дал себе обещание придумать скакуну кличку, если вдруг выяснится, что у гнедого есть чувство юмора.

Правнучка Пачи носилась среди зарослей кактуса и кустарников, готовая в любой момент броситься на зайца или перепелку. Перевал удалось преодолеть без потерь и даже без приключений. Что ж, это стоило отметить.

Американцы в последнее время стали именовать ущелье в горах между Южной Аризоной и Нью-Мексико перевалом Апачей, но Рафи по старинке называл его перевалом Сомнений. Впрочем, к этому месту прекрасно подходило и то, и другое название. Почему его назвали перевалом Сомнений? Сомнений в чем? Удастся ли преодолеть его и остаться в живых? А кто грозил смертью путникам? Кочис и его чирикауа, которым по мере сил помогал Джеронимо со своим развеселым племенем.

Сейчас Рафи ехал по землям, принадлежавшим Викторио, и потому можно было позволить себе чуть расслабиться. Викторио держал слово. Племя Теплых Ключей хранило мир. Рафи очень хотелось поскорей их навестить. Вдруг на этот ему удастся повидаться с Лозен.

Полгода назад, когда Рафи заглянул рассказать о печальной судьбе племени Эскиминзина и предупредить о Кашинге, Лозен отсутствовала. Цезарь принялся расспрашивать о ней у своей названной родни среди апачей, и Вызывающий Смех сказал, что она отправилась кое-кого проведать. Наконец индеец признался, что Лозен удалилась просить совета у духов. Еще он поведал, что в племени ее называют Бабушкой и считают ди-йином, шаманкой, святой.

Святая. Казалось, чем больше судьба предоставляет Рафи шансов свидеться с Лозен, тем недоступнее та становится.

Когда Рафи заглянул к Цезарю, обитающему на задворках Централ-сити, Мэтти Джонс стригла негру волосы во дворе их однокомнатного глинобитного домика. У ног Цезаря возились два правнука Пачи. В покрытой пылью кормушке копалась свинья. Повсюду расхаживали куры. В загоне из веток мескитового дерева жевали сено лошадь с мулом.

Рядом с загоном располагался огород. Хотя его уже почти полностью засеяли озимыми, на грядках еще виднелось несколько кочанов капусты. За загоном раскинулось поле, в котором покачивались сухие кукурузные стебли, а неподалеку от него — еще два, с торчащей тыквенной ботвой и хлопком. Рафи думал, что Мэтти больше никогда в жизни не пожелает смотреть на хлопок. Оказывается, он ошибся.

Цезарь сидел на табурете и читал газету, тогда как Мэтти щелкала ножницами, предназначенными, судя по их виду, скорее для стрижки овец, нежели людей. Из-за выдающегося вперед живота негритянке приходилось работать вытянув руки. Из кобуры у нее на бедре торчала рукоять армейского револьвера «Баттерфилд» калибра 10,2 мм. Кобура висела на ремне, некогда принадлежавшем Цезарю. Хотя Мэтти пришлось продеть язычок пряжки ремня в самую последнюю дырочку, он пришелся ей впору, и, если бы не беременность, оружие смотрелось бы на ней вполне естественно. Мэтти никогда не испытывала недостатка уверенности в себе, но теперь от нее вдобавок исходило ощущение спокойствия.

Цезарь заключил Рафи в объятия, и Коллинз, несмотря на смущение, обнял друга в ответ. Они никогда не обнимались друг с другом прежде, до того, как стали наведываться в лагерь апачей.

— Что, отправил Рыжего на покой? — Цезарь кивнул на гнедого мерина Рафи.

— Он погиб. В Медвежьем Ключе. — Воспоминания о Рыжем до сих пор причиняли боль. Рафи кашлянул, чтобы Цезарь не заметил, как дрогнул у него голос.

— Получается, ты своими глазами видел, как Волчара прикончил Кашинга?

— Видел.

Мэтти дернула Цезаря за куртку, чтобы тот сел обратно на табурет. На Рафи женщина смотрела с подозрением, чуть ли не враждебно. Рафи знал, о чем она думает: приехал забрать моего Цезаря с собой на верную смерть. Она была права, но лишь отчасти.

Рафи достал из седельной сумки сверток из чистой мешковины, перехваченный бечевкой. Женщина развязала бечевку и ахнула при виде красного шерстяного платка-шали с длинной бахромой — такие обычно носили мексиканки.

— Внутри еще кое-что есть, — улыбнулся Рафи.

Развернув шаль, Мэтти обнаружила пару крошечных носочков, шапочку и рукавички, связанные из старого шерстяного армейского мундира, который Рафи с таким трудом распустил. Коллинз не стал уточнять, что мундир принадлежал солдату, погибшему в Медвежьем Ключе. Некоторые усмотрели бы в этом дурное знамение, но Рафи считал, что своим трудом дал старой вещи новую жизнь, сняв с нее тем самым клеймо смерти.

Мэтти улыбнулась Рафи, сверкнув огромными черными глазами, и прижала к себе подарки. Руки у нее были загрубевшие и крупные, словно у мужчины, но при этом с длинными изящными пальцами. Женщина протянула гостинцы вперед, чтобы их смог увидеть Цезарь.

— Как мило с твоей стороны. Рафи Спасибо тебе огромное, — поблагодарил тот друга.

— Не за что.

— А меня научишь вязать, масса Коллинз? — спросила Мэтти.

Рафи удивился, что ее не научили вязать, когда она была служанкой, но потом понял: хозяйка, скорее всего, предпочитала нагружать ее только тяжелой грязной работой. Госпожа и на пушечный выстрел не подпустила бы чернокожую красавицу к мужу и сыну-лейтенанту, который и привез Мэтти сюда.

— Думаю, да, — кивнул Рафи. — Тут нет ничего сложного.

Рафи протянул Цезарю стопку «Старателя» — газеты, выходившей в Прескотте. Номер сверху пачки, увидевший свет в апреле 1871 года, был самым свежим. На первой полосе чернел ликующий заголовок: «Убито восемь индейцев», а чуть ниже шрифтом поменьше значилось: «Захвачено 117 женщин и детей». Цезарь принялся листать газеты и читать вслух, покуда Мэтти расчесывала его упрямые кудри, проверяя, где она подстригла их неровно. Подровняв прическу, она стряхнула с плеч мужа волосы краем передника. Когда Мэтти закончила, Цезарь встал и предложил Рафи табурет, но Коллинз предпочел остаться на ногах.

— Пойду поставлю воду для кофе. — С этими словами Мэтти, взяв шаль и детские вещи, удалилась в дом. Рафи решил воспользоваться ее отсутствием и поведать другу, ради чего он, собственно, приехал.

Прежде чем он успел раскрыть рот, гнедой мерин свесил голову за ворота, прихватил ртом задвижку, оттолкнул ее в сторону и, стуча копытами, направился к Рафи.

— Ты только погляди, каков хитрец! — всплеснул руками Цезарь.

— Он научился этому фокусу у Рыжего. — Рафи кинул взгляд на друга. — Тебе удалось найти постоянную работу?

— Ну, пока хватаюсь за то и за это. — Цезарь махнул рукой. — И на копях работаю, и грузы вожу для властей.

— Слушай, Цезарь, армейское начальство наконец прислало подходящего человека.