Читать книгу - "Ход убийцы - Песах Амнуэль"

— Не страна, а сумасшедший дом, — сказал старик и захлопнул дверь.

Родители Шошаны жили, насколько мне было известно, то ли в Кирьят-Оно, то ли в Кирьят-Ата — короче, в одном из пригородов Хайфы. Ехать в такую даль, чтобы не сказать Шоши ничего утешительного, не было смысла. Еще меньше имело смысл звонить ей по телефону.

И я поехал домой.

* * *

Рони Пелед, в отличие от меня, обладал характером непоседливым и до некоторой степени авантюрным, из-за чего постоянно встревал в разного рода истории. Все они были далеки от криминальных, но в плане житейском свидетельствовали о нежелании Рони жить, как все. Если, к примеру, все бросались сбывать бумаги пенсионных фондов, поскольку министерство финансов заявляло о том, что фонды эти вот-вот гакнутся, Рони немедленно покупал сомнительные бумаги, убежденный, что положение, конечно же, выправится, как по мановению волшебной палочки. Естественно, в большинстве случаев ошибался он, а не правительственные эксперты. Но бывали все же случаи, когда Рони оказывался прав, и это обстоятельство позволяло ему ходить с высоко поднятой головой и не реагировать на советы родственников и знакомых. Моих советов он не слушал никогда. Он вообще не любил юристов, адвокатов — в особенности.

Может показаться, что я противоречу сам себе, заявляя о том, что характер моего старого знакомого отличался от моего, как надир от зенита. В моей профессии тоже, конечно, необходим здоровый элемент авантюризма — так полагают многие, не знающие, до чего скучными бывают на самом деле будни даже самого преуспевающего адвоката. Девять десятых всех дел — рутина, которую нужно разгребать, а вовсе не вкладывать в нее душу. Даже самые громкие мои победы в суде — дело Хознера, к примеру, когда я буквально из-под носа у прокурора увел доказательства виновности подсудимого, — были почти нацело следствием тщательной проработки документов, поисками огрехов в работе полиции, налогового управления, судов первой инстанции, — в общем, всех тех институтов, против которых мне приходилось выступать. Мне нравились люди основательные, и потому Рони Пелед, не добившийся в свои тридцать пять никаких видимых успехов (должность руководителя группы в региональной фирме, естественно, за успех принять было нельзя), не входил в число людей, с которыми я охотно поддерживал отношения.

Отцы наши были друзьями, верно, но сыновья виделись редко, хотя многое знали друг о друге. Не всегда это, кстати, шло на пользу.

В армии я служил именно в тех частях, куда, по идее, должен был попасть Рони Пелед. Я хотел быть в элитном подразделении спецназовцев и добился своего, пройдя через несколько комиссий и драконовских курсов. Группа «Натив», израильские коммандос — нас еще называли «леопардами». Когда-нибудь нам разрешат рассказать о себе, и полагаю, это будет интересно. А Рони три года отсидел в артиллерийском дивизионе, и, если стрелял, было дело, то с расстояния в два десятка километров.

Когда были живы родители Рони, я бывал в их доме, там и происходили наши встречи. Но два года назад умерла мать, еще совсем молодой, а отец, которого я действительно очень уважал, спустя несколько месяцев врезался ночью на своей «субару» в грузовик, ехавший по противоположной полосе. Полицейское расследование показало, что Хаим Пелед заснул за рулем. С тех пор я ни разу не был у Рони в гостях, и лишь в последнее время мы довольно часто виделись, поскольку фирма «Хайтек Галиль», где он работал, переехала в новое здание напротив моего офиса. Не скажу, что наши встречи отличались сердечностью. Но из этого не следовало, что я мог бросить Рони Пеледа на произвол судьбы.

Вернулся домой я в десятом часу, Эмма болтала по телефону с приятельницей и послала мне воздушный поцелуй. По-моему, они обсуждали происшествие в Неот Кдумим, о котором сообщили в вечерней сводке новостей. Я уже успел сказать жене, что намерен защищать Рони в суде, и теперь она, насколько я понял, рассуждала о том, удастся ли полиции доказать, что именно Рони убил Слезара, если противостоять прокурору будет сам Дани Лапид.

Я обнял Эмму, прошептал ей на ухо «осторожней с прогнозами, дорогая, я все-таки не Пэри Мейсон» и направился в спальню переодеваться. Все-таки, день был тяжелым, и я устал. Субботу мы с Эммой обещали провести у ее родителей, это был визит из серии, которую я называл «цугцвангом», и я старался морально подготовиться заранее. Терпеть не могу отвечать на юридические вопросы, если мне их задают не в моем офисе в рабочее время. А милые Эммины родители беседовали со мной только на юридические темы, избегая даже политики, и полагали, видимо, что знаменитый адвокат просто не способен говорить ни о чем другом.

Так оно и оказалось. Мы выехали в Реховот рано утром и вернулись затемно, попав, естественно, в пробку, которая закупоривает все подъезды к Тель-Авиву по окончании субботы. Эмма нервничала, ерзала на сидении и дергала меня за рукав, показывая на просветы между впереди стоявшими машинами, а я, по привычке, автоматически переключал скорости, а думал о своем. Суббота кончилась и, по идее, я прямо сейчас мог наведаться в КПЗ Русского подворья. Нужно было все-таки вытянуть из Рони детали прежде, чем следователь Ниссан начнет первый допрос. Но у меня все еще не было официального согласия Рони или Шошаны на ведение защиты и, следовательно, первым делом я должен был посетить Писгат-Зеев.

Квартирный телефон Пеледов по-прежнему не отвечал, а радиотелефоны Шошаны терпеть не могла, поверив когда-то дурацкой газетной заметке о том, что постоянное облучение радиоволнами вызывает у некоторых людей рак мозга. Лично мне такие случаи известны не были. С другой стороны, я знал несколько человек, попавших в беду из-за того только, что не могли вовремя позвонить в полицию, поскольку телефонов под рукой не оказалось, а радиотелефонами они не обзавелись.

Значит, все откладывалось на воскресенье. Даже более того — на вторую половину дня, которую я оставил свободной.

Я очень надеялся на то, что в субботу Рони Пеледа не побеспокоят.

* * *

Следователь Ниссан позвонил, когда я ехал в офис, а точнее — плелся по улице Жаботинского со скоростью пешехода-паралитика.

— Вчера, — сказал он после краткого приветствия, — я не хотел вас беспокоить, но, поскольку похороны состоятся в три, я хотел бы переговорить с вами перед их началом.

— Какие похороны? — спросил я ничего не понимающим голосом.

— Позвольте, — в свою очередь опешил следователь, — разве вам не позвонил Бен-Халифа?

Бен-Халифа — начальник КПЗ в Русском подворье — звонил мне в последний раз месяц назад, когда мы решали вопрос об освобождении под залог задержанного Канценберга.

— Нет, — сказал я, — а что, собственно…

Ниссан