Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

у нее есть свежая информация. Не хотелось бы загружать этим весь ваш день. Судя по всему, вы очень заняты.

– Не, я завтрак готовлю. Ночь была долгая. Возникли кое‑какие проблемы на работе.

Это объясняет ранний звонок. Кертис провел на ногах всю ночь и готовится немного поспать.

– Дело не настолько срочное. Чарли не терпится увидеть место, где оползень засыпал одну из экскурсионных троп. Я думала пойти кружным путем и занять его на весь день.

– Не забудьте сказать мальчику, чтобы высматривал деревья Дьюи, – Кертис еле сдерживает зевок. – Вы ведь знаете, что это такое? Я не одобряю резьбу по деревьям, но это что‑то вроде поиска пасхальных яиц, только больших. Дети это обожают.

– Рой упоминал о них.

Я наливаю себе кофе, и меня охватывает удивительно теплое чувство. Рой, Кертис… Здесь мало кому есть дело до того, как Чарли приспособится к новой жизни, будет ли ему весело и узнает ли он сокровенные тайны этих гор.

– Спасибо за напоминание. Я пока их не видела, но у Чарли острый глаз, и он с радостью примет вызов.

– Их можно найти только на старых деревьях, то есть в местах, где слишком трудно рубить лес, – говорит Кертис. – Я видел их пару раз и от старожилов слышал много разных версий. Дьюи то ли размечал участки для лесопильных компаний, то ли служил в легкоконной полиции чокто во времена старых племен, то ли разбойничал здесь и припрятал клад, то ли был конокрадом и отмечал источники, у которых поил краденый скот. Выбирайте, что вам больше нравится.

Я осторожно дую на кофе, делаю глоток и чувствую, как мои надежды на этот день растут.

– Кажется, Рой говорил, будто Дьюи был бутлегером, который гнал в горах виски. Но я предложу Чарли все варианты. Он обожает загадки.

Ответом мне служит одобрительный смех.

– Заезжайте ко мне по пути домой, – предлагает Кертис. – Я расскажу все, что узнаю о Сидни и Брейдене. Чарли пообщается со щенками. Этим баламутам не помешает немного покоя.

– Покоя? Вы же видели Чарли? – шучу я в невольной попытке развеять ощущение близости от приглашения заехать; мне это нравится, хоть и вызывает смутное чувство вины. Или выбивает из равновесия… Или что‑то еще. – Да он сам как щенок!

– Мы в самом деле возьмем щенка?

Чарли обладает поразительной способностью вступать в разговор в самый неподходящий момент. Обернувшись, я вижу, что он стоит в дверях спальни в одних трусах и чешет тощий зад.

– Нет, мы не возьмем щенка.

– Выбирай любого! – Кертис орет в трубку так, что я едва не глохну.

– Что он сказал? – интересуется Чарли. – Это ведь тот человек со щенками?

Последние три слова он произносит с придыханием, словно имя супергероя или звезды спорта. Бэтмена или Майкла Джордана.

– Мистер Энхоу, – поправляю его я, ставя сковородку на плиту и включая конфорку. – И да, это он. Но мы не возьмем щенка.

Чарли пристально смотрит на меня, скрестив руки на груди и притоптывая одной ногой. В суде он был бы окружным прокурором, который чувствует, что свидетеля можно дожать.

– Одевайся, ладно? Мы ведь сегодня идем в поход. Ты помнишь?

Уловка срабатывает, и Чарли бросается собирать бинокль, складную удочку, фляжку, фотоаппарат, лупу, пакеты для мусора и все, что ему взбредет в голову.

– Ловко придумано, – подкалывает меня Кертис.

– Мать знает, что делать. – Эти слова напоминают мне самой о том, что я – мать, а не свободная от забот юная девушка.

Наверное, Кертис воспринимает это именно так, потому что его ответ звучит совершенно по-деловому.

– Сидни ничего не сказала, где может быть ее бабушка?

– Трудно сказать. В прошлый раз она говорила так, будто они с Брейденом остались одни. На этот раз упоминала о какой‑то клинике. Джоуни из кафе говорила мне, что слышала, будто Сорока Блэквелл умерла, потом до нее дошли слухи, что нет, но у нее серьезные проблемы со здоровьем. Мир полон слухов. Думаю, Брейден что‑то знает, но не решается рассказать Сидни.

Бекон на старой сковороде начинает подгорать, разбрасывая брызги жира, словно фейерверк на День независимости.

– О черт!.. Простите… У меня тут бекон. – Сняв грозящую вспыхнуть сковороду с горелки, я разгоняю прихваткой поднимающийся над ней дым. – Завтрак немного своевольничает.

– Кажется, мне не стоит вас отвлекать. – Еще один сдавленный зевок. – Но на обратном пути после похода заезжайте ко мне. Поделюсь информацией.

Мы заканчиваем разговор в тот момент, когда Чарли выходит из спальни. По-прежнему в одних трусах, но с рюкзаком за спиной.

– Мам! Что ты наделала? – Закашлявшись в дыму, он подбегает к входной двери, распахивает ее и выбегает на крыльцо в исподнем, чтобы соседи полюбовались этим зрелищем. – Эй, мам! Я вижу возле мусорного бака черного медведя… Наверное, это Зорра!

Материнский испуг заставляет меня в мгновение ока оказаться у дверей и задвинуть Чарли за спину; после этого я смотрю на непрошеного гостя. Он и впрямь черный, довольно крупный, и в предрассветных сумерках под пологом сосен и дубов его можно принять за молодого барибала.

Только это пес. Здоровенный, лохматый, короткохвостый. Я видела его накануне с парой ребят из шестого домика.

– Извини, приятель. Туристы собаку привезли. Но молодец, что заметил.

Чарли расстроен, но нам предстоит поход и целый день вдвоем. Это помогает без затруднений подготовиться и выехать к началу тропы. Попутно я рассказываю Чарли о деревьях Дьюи и о том, что мы выезжаем пораньше, чтобы успеть пройти несколько миль пешком до полуденной жары. Мы встанем на привал возле ручья, потом поднимемся по лесной лошадиной тропе на хребет и спустимся с другой стороны, где выйдем к петле, отрезанной недавним оползнем.

Мы пускаемся в путь, и Чарли переходит в режим повышенной болтливости. Он снует вперед-назад по тропе, задает вопросы, комментирует увиденное и размышляет о том, не выйдет ли к нам Зорра во время привала. Через пару миль я говорю ему:

– Эй, приятель! Я наметила на сегодня долгую прогулку. Тебе нужно лучше рассчитывать силы, или придется сократить маршрут. Даже ограничиться только низинной частью.

Сын в ужасе оборачивается через плечо.

– Мам! Я просто радуюсь! – Подцепив большими пальцами лямки рюкзака, он картинно вдыхает туманный, наполненный ароматом сосен утренний воздух, потом выдыхает. – Но я спокоен. Видишь?

– Вижу.

Мы проходим ярдов двадцать, петляя в тени багряников, кизила, тополей и вязов, еще сохранивших идеальные весенние листья с бриллиантовыми капельками утренней росы.

– Мам, ты хотела сказать «потише»?

«Вроде того», – думаю я, но не произношу вслух. Со всеми этими церемониями открытия парка, наводнением и принесенным им