Читать книгу - "Коллекция - Валерий Аркадьевич Горбунов"

чтобы Булыжный завалил дело, которое он собирался ему поручить, с другой — никто, кроме Лукошко, не был более заинтересован в конечном удачном исходе этого самого дела, потому что от этого в немалой, а может быть, и в решающей степени зависел успех всего проекта в целом. Таков был Митя: зачастую он сам себя не понимал.

Предложение Лукошко обрадовало Булыжного. Ведь не кто иной, как он сам в свое время озадачил куратора проблемой разработки унифицированной документации для АСУ. И теперь, хочешь не хочешь, в какой-то степени — и немалой! — нес ответственность за эту самую документацию. Конечно, легко было свалить вину за продолжающееся топтание на месте на Лукошко, но, во-первых, не в характере Булыжного — валить на кого-то вину, а во-вторых, его самого увлек этот самый «домашинный этап». Почитал кое-какую литературу, и отечественную и зарубежную, и теперь имел в голове несколько любопытных идеек, которые неплохо было бы запустить в работу. Но без Лукошко сделать это никак нельзя. Следовательно, хочешь не хочешь, а надо идти к этому «наполеончику местного разлива», как называл про себя его Булыжный, и налаживать с ним деловые отношения.

Булыжный, мрачный и хмурый, что никак не соответствовало поставленной им перед собой задаче, явился на очередное отдельское совещание раньше срока — ему хотелось потолковать с Лукошко о своих планах. А тут вдруг Нюша объявляет: «Совещания не будет, перенесено!»

— А где начальничек-то?

— Они сказали, что сегодня дома работают. Бумагу какую-то надо писать.

— Дома, говоришь?

Булыжный задумался. Ему вдруг пришло в голову, что, пожалуй, это лучше всего — нагрянуть к Лукошко домой и там, в неофициальной обстановке, объясниться начистоту, постараться отъединить неважнецкие Личные отношения от служебных, договориться о ближайших шагах… Он взял у Нюши домашний адрес Лукошко и, больше не раздумывая, махнул на старый Арбат.

…Однако Митя вовсе не собирался работать дома. В этот день он вообще нигде не мог работать — ни дома, ни в учреждении. Неприятное событие совершенно выбило его из колеи. Подумать только! Ляля решила оставить ребенка. Да она с ума сошла!

И как это взбрело ему в голову — после долгого перерыва отыскать в старой записной книжке Лялин телефон и позвонить? Он и сам не знал, зачем это сделал. Может быть, после очередной ссоры с Ниной, обиженный ее холодным равнодушием, он вдруг почувствовал потребность еще раз ощутить свою безграничную власть над человеческим существом? А может, ему захотелось удивить Лялю своим новым обличьем, обличьем человека счастливого и преуспевающего? Как бы там ни было, однажды в отсутствие отца он зазвал ее в квартиру на Арбате, хотел было завести долгий и умный разговор, а вместо этого — безумный вихрь, ослепление. Он не мог оторваться от Ляли, вновь и вновь заключал ее в свои объятия. На этот раз она показалась ему искушенной и смелой, такой он ее еще не знал. Неожиданно для себя испытал укол ревности: «Откуда это у тебя? Кто научил?» Она рассмеялась: «Разве этому надо учиться? Просто я люблю тебя!» — и закрыла ему рот своими пухлыми влажными губами.

Митя так увлекся, что прозевал приход отца. Услышав звук хлопнувшей двери, натянул халат, вышел в переднюю:

— Учти, отец, я не один.

— Кто? Нина?

Митя, не ответив, вернулся в свою комнату, плотно прикрыл дверь. Ляля осталась у него до утра. Ни на минуту они не сомкнули глаз.

Странно, но с женой Ниной у него так не было никогда.

Ляля помогла ему почувствовать себя настоящим мужчиной. И вот теперь — пришел час расплаты.

Накануне Митя весь день злобно сверлил глазками курьера Нюшу, превращенную им в секретаршу:

— Если позвонит эта… Не соединять! Ни в коем случае! Я запрещаю, поняли?!

А через минуту, высунув в дверную щель расстроенное лицо — щеки пылают, волосенки взлохмачены, — истерично вопрошал:

— Это кто сейчас звонил? Не Ляля? Если она — немедленно соедините! И не вздумайте подслушивать! Ясно?!

У бедной Нюши от страха тряслись руки. Не рассчитав движений, хваталась за телефонную трубку, сбивала ее с аппарата, та с грохотом летела на пол, черный витой шнур извивался, как змея.

— Недотепа! — брезгливо цедил Митя и, хлопнув дверью, скрывался в своей комнатушке.

Он ждал, ждал, а Ляля, как нарочно, — молчок. «Вот так она всегда… — скрежетал зубами Митя. — Неужели трудно набрать номер?! Это она мне назло. Знает, что я нервничаю, и нарочно не звонит».

Как будто это не он два часа назад строго-настрого запретил ей звонить ему на работу, заявив мерзким, холодным голосом: «Свои сказки рассказывай кому-нибудь другому. Я же не верю ни одному твоему слову!»

Однако поверил сразу, каждому слову поверил, как только услышал в трубке задыхающийся от радости (да, да, именно от радости, вот дура-то!) Лялин голос: «Митенька, у нас будет маленький!» — «Какой маленький?» — не понял Митя. «Ну, какой же ты бестолковый, — тихо рассмеялась в трубке Ляля, — как ты не можешь понять, ребеночек у нас будет, сыночек! Димка!»

Она уже, оказывается, и имя придумала!

Он, как зверь в клетке, метался по своему кабинетику, чувствуя необходимость что-то немедленно сделать, предпринять, отвести эту новую, нависающую над ним беду.

Только наладили отношения, камень упал с души, а тут Ляля со своей «радостной» вестью! Ну ничего, он быстро ее вразумит, выбьет дурь из головы. Как миленькая побежит к врачу и сделает аборт. Не она первая, не она последняя.

Теперь Митю прямо-таки трясло от нетерпения. Надо немедленно объясниться с Лялей. И зачем только он ей запретил звонить!

Но господь, видно, услышал его молитвы. К концу дня раздался Лялин звонок. Не обошлось без накладки. Сбитая с толку противоречивыми указаниями Мити, Нюша, услышав Лялин голос, так перепугалась, что положила трубку на рычажки. Узнав об этом, Митя пришел в бешенство, он кричал, топал ногами, на губах выступила пена. Хорошо, что Ляля еще раз перезвонила и разговор состоялся.

Митя перенес назначенное на двенадцать совещание и отправился на Арбат, к кинотеатру «Художественный».

Ляля пришла на свидание оживленная, помолодевшая, почти хорошенькая в новой черной шапочке-чулке, надвинутой на лоб. Эта шапочка очень ей шла. В глазах — радость и бесконечная любовь к нему, Мите. Он было хотел сказать ей, что сомневается в своем отцовстве, но взглянул в Лялины глаза и… промолчал. Не то чтобы боялся обидеть Лялю. Нет. Просто язык не повернулся сказать ей приготовленные загодя подлые слова.

Они отошли от кинотеатра, где было слишком людно и постоянно кто-то приставал с назойливым требованием лишнего билетика. Митя обогнул ротонду метро и отыскал свободную лавочку, напротив фонтана. Ляля тотчас же