Читать книгу - "Коллекция - Валерий Аркадьевич Горбунов"

святых — машинный зал. То была просторная комната, уставленная металлическими шкафами и устройствами, напоминающими пианолу. «В шкафах — память машины, — разъяснил начальник ГВЦ, — а пианолы — это пульты управлений…»

Куратор изъявил желание побеседовать с вычислительной машиной. Задача, которую он отстукал на клавишах аппарата, была не сложна. «Сколько будет 2×2?» Неожиданно последовал ответ: «2×2=5». Смеялись все: Булыжный, громким лающим хохотом, куратор, Митя. Начальник центра, побагровев от смущения, бросился нажимать какие-то кнопки и рычажки: «Извините, позабыли выключить». После чего машина исправила ошибку, дав верный ответ: «2×2=4». Стараясь полностью восстановить ее реноме, начальник центра заставил машину перемножить четырех-, пяти- и шестизначные цифры, извлекать корни кубические седьмой степени, пятнадцатой и т. д. На сей раз техника не подвела. Куратор, позабыв о конфузе, с уважением поглядывал на машину, с быстротой выдававшую многоцифровые ответы.

И тут настала звездная минута Мити Лукошко. Он выступил вперед и высказал просьбу позволить ему, простому смертному, немного посоревноваться с машиной. Начальник центра снисходительно улыбнулся, куратор, предвкушая развлечение, кивнул седой головой, и соревнование началось.

Выглядело оно так. На пишущей машинке под копирку печатали в двух экземплярах задание. Один из них вручали Мите, в соответствии с другим — давали задание машине. Митя отворачивался, производил в уме необходимые вычисления, писал на бумажке ответ и вручал куратору. Тут же начинала стрекотать и машина. Куратор сличал ответ с данными машины и вопросительно взглядывал на начальника центра. Тот восклицал:

— Феноменально!

Тогда Митя, скромно улыбаясь, проделал такой фокус. Он попросил взять любое произвольное число и посредством машины возвести его в какую-либо большую степень. Полученный результат пусть дадут ему, Мите, и он в уме извлечет из него задуманный корень.

Митю выпроводили в соседнее помещение… Куратору предложили назвать произвольное двузначное число. Подумав, он изрек: «Одиннадцать». И добавил: «Это номер моей дачи». Начальник предложил машине произвести возведение этого числа в степень, она через шесть минут выдала длиннущую перфоленту, которую вставили в цифропечатающую приставку. В результате был получен лист бумаги с… двадцать одной строкой цифр.

Куратор покачал головой:

— Чудовищное число… Ничего не выйдет.

Позвали Лукошко. Куратор поглядывал на него с откровенным сочувствием. Минуты через две, шевеля пухлыми губами, Митя изрек чудовищное число.

— Нужно извлечь корень 1137 степени, — заранее предвкушая победу и посмеиваясь, сказал начальник ВЦ. Митя диковато взглянул на него, нахмурил лоб и через десять секунд произнес:

— Одиннадцать!

Последовала немая сцена, как в «Ревизоре». Куратор смахнул со лба пот клетчатым платком и протянул Лукошко руку:

— Поздравляю! У вас редкостный талант.

Митино лицо расплылось в довольной улыбке. Но ее тут же погасила реплика, вполголоса произнесенная Булыжным:

— С таким талантом только в цирке выступать!

Митя заскрипел зубами: «Ну, погоди, ты у меня дождешься…»

То была первая за этот день, но не последняя диверсия Булыжного.

В кабинете начальника ВЦ (вмонтированный в оконную раму металлический ящик кондиционера нагнетал в помещение охлажденный воздух) пили чай с лимоном. Митя дельно и сжато обрисовал принципы предложенной им структуры. Сообщение было принято благосклонно. Все было бы хорошо, если бы не бестактное замечание Булыжного. Он попросил слова и, иронически кривя губы, сказал:

— Идеи, структуры — все это, конечно, хорошо. Но есть одна малость, о которой мы забываем. Я имею в виду вопросы, так сказать, домашинного этапа. В частности, подготовку документов. В промышленности как? У них и Единая система технической документации (ЕСТД), и Единая система конструкторской документации (ЕСКД), и другие регламентирующие установления. Именно это и позволило автоматизировать ряд весьма трудоемких процессов управления. А у нас в городском хозяйстве? Миллион бумаг, и каждая на свой лад. Пора уяснить: будет совершенствоваться документация — будет уточняться и структура исполнительного органа. Тогда настанет время говорить и об АСУ.

Наступило неловкое молчание.

Митя попытался спасти положение:

— Не следует выпячивать на первый план хотя и существенный, спору нет, но, в общем-то, второстепенный этап работы. То есть частное противопоставлять общему. В таком случае мы рискуем запутаться в частностях и потерять общую перспективу.

— Это верно, — произнес куратор. — Без ясной перспективы работать нельзя. И все-таки…

— Мне хотелось бы поддержать выступившего товарища, — неожиданно вступился за Булыжного начальник ВЦ. — Это наша распространенная болезнь: упускаем из виду детали, без которых шагу ступить нельзя. Разработка и унификация документации — проблема № 1. Надо также позаботиться о том, чтобы наши клиенты были обеспечены терминалами — устройствами для ввода и получения информации…

— Или хотя бы оборудовать на первых порах абонентные пункты, — вставил Булыжный.

— Да, хотя бы это…

— Разумеется, мы над этим думаем, — проговорил Лукошко.

Встреча закончилась. Митя стоял на улице, стараясь поймать такси. Наконец свободная машина подкатила к тротуару. Митя открыл дверцу, уселся рядом с водителем.

Раздался крик:

— Эй вы, Лукошко! Погодите! Захватите меня!

Митя оглянулся… От подъезда Вычислительного центра, словно цапля, выбрасывая худые и длинные ноги, спешил Булыжный.

Митя отвернулся.

— Трогай! — приказал он водителю. Нет, ему с Булыжным не по пути.

Вечером Митя накинулся на жену с упреками:

— Это ты во всем виновата! Кто говорил: «Нечего заниматься мелочами, нужна глобальная идея». А что вышло? На этих-то мелочах я по твоей милости и погорел!

Он только что рассказал Нине о том, что произошло сегодня утром в Вычислительном центре: о встрече с куратором, о том сильном впечатлении, которое он, Митя, произвел на присутствовавших своими математическими способностями, о чаепитии в просторном кабинете и, наконец, о бестактности Булыжного, испортившего всю обедню… Митя испытывал потребность взвалить ответственность за случившееся на Нину и тем самым хотя бы немного облегчить тяжесть, давившую ему на плечи.

Нина присела на край кресла, закинула ногу на ногу, высоко обнажив колено, закурила. Усмехнулась:

— А этот Булыжный занятный тип. Он как будто нарочно поставил перед собой цель: наживать врагов и осложнять себе жизнь. Такое впечатление, что этому человеку ничего и ни от кого не нужно!

Митя задумался. Разве бывают на свете такие люди, которым ничего не нужно? Вот ему, Мите, он этого не скрывает, нужно многое. Что именно? О, об этом он мог думать часами. Не потому, что рисовавшаяся ему в мечтах картина была столь обширна и сложна. Вовсе нет. Все сводилось к довольно-таки простой, можно даже сказать, банальной формуле: «Добиться успеха». В чем будет выражаться этот самый успех? А в том, что Митя будет жить хорошо, лучше многих других.

Сколько себя помнил, он неизменно рисовал свое будущее в радужном свете. Видел себя то крупным ученым, окруженным стайкой почтительно благодарных учеников, то генеральным директором крупного объединения, то народным артистом или полярным летчиком. Род занятий не играл особой роли.