Читать книгу - "Разбор Фрица - Вадим Геннадьевич Курасов"

здравомыслящему из этой лихой компании.

«Не переживай, Сань, конечно, без приключений. Проветрим немного нашего друга, который любит бить милиционеров».

Китаец с уже разбитым лицом молчал — видимо, представлял, как вся эта поездка может выйти ему боком.

Едем на Воронеж, в лесополосе Цигельников вытаскивает Китайца из машины и, войдя в раж, говорит вору: «Сейчас ты у меня могилу себе будешь копать. Выбирай место, которое приглянется, ну или где грунт помягче».

Китаец, я отдал ему должное, если и испугался, то виду не подал и копать себе могилу отказался. Цигельников достает ни больше ни меньше немецкий парабеллум, — (марка пистолета), — и передергивает затвор. На меня словно столбняк напал, Саврай тоже ошалел и не мог вымолвить ни слова, просто стоял бледный. Один Мещеряков, привыкший к садистским наклонностям Цигельникова, не растерялся и попытался его заговорить: «Подожди, не стреляй, может, он откупится».

«Да откуда у него деньги, мы же его шмонали в управе, гол как сокол».

«Дай я сам обыщу», — попросил Мещеряков.

Китаец был в красивом бархатном пиджаке, по тем временам, наверное, стоившем целое состояние, ну или нашу милицейскую зарплату месяца за два точно.

Мещеряков, как фокусник, достает из-за подкладки бархатного пиджака Китайца огромную брошь, я такие только в кино у княгинь видел.

Ошалели все, включая самого Китайца.

«Китаец, ты Эрмитаж ограбил?» — оскалился Цигельников и засунул парабеллум за ремень брюк.

«От бабушки наследство осталось», — нашел в себе силы огрызнуться вор.

В броши были драгоценные камни — много маленьких брюликов и рубины побольше. Некоторые зажимчики были пусты, камни были извлечены из гнезд.

«Это он, видимо, на черный день спрятал брошь и продает камни, когда деньги кончаются», — предположил умный Мещеряков.

«Ну теперь точно валить его надо и брошь забирать», — взялся за старое Цигельников.

Саврай, который то ли перепугался не меньше меня, то ли просто прикидывал, что пол-управления видело, как мы увозили жулика в неизвестном направлении, заявил: «Ну все, парни, я с него получил, брошь продадим и на всех бабки попилим, а бандиту и так никто не поверит».

Вдруг Цигельников опять быстро выхватывает парабеллум и стреляет прямо перед глазами Китайца. Тот завалился на землю и закрыл лицо руками, я даже подумал сначала, что Цигельников выстрелил в глаз вору.

«Ничего, очухается через час», — заявил Цигельников и вытащил ремень из брюк Китайца.

— Чтобы вору неудобно бежать было? — заинтересовался я.

— Я сначала тоже так подумал, — ответил бывший младший инспектор. — Но, когда ехали в машине в управу, Цигельников уже примерял ремень Китайца на себя.

— Ну это уж совсем лохмачество какое-то, а, Саш? — пытался я понять отношение к такому крохоборству бывшего коллеги

— Так Владимир Иванович не раз ругал Цигельникова и за излишнюю жестокость, и за крохоборство. Говорил, что мы просто добираем деньги за свою тяжелую работу, которые нам не доплачивает государство. «Запомни, Александр, — говорил мне Мещеряков, — мы делаем тяжелую работу и ходим по лезвию ножа: с одной стороны бандиты, которые с радостью всадят тебе перо в бок, с другой — начальство и КГБ, которые только и ждут нашей малейшей оплошности, чтобы закатать нас». Между собой Мещеряков и Цигельников называли крысой Савраева, Цигельников с Савраевым катали Мещерякова и называли его «наш заумный еврей».

— Ты откуда это все знаешь? — время от времени я проверял собеседника.

— Говорю же, возил их часто. Мещеряков ко мне хорошо относился, хотел повысить меня, а у меня десять классов и техникум незаконченный.

— Так тебя вместе с ними «старшие братья» брали?

— Нет, меня позже, по 77 УК РФ, — (бандитизм), — я не прошел. Позже приехала комиссия с ГУУР и шмонали все сейфы в Краевом розыске, а у меня в сейфе химки триста грамм, это, как ты сам понимаешь, особо крупный размер. Пятерочку пришлось хозяину оставить.

— «Хозяину оставить», — засмеялся я. — Помни, ты же мент, хоть и бывший.

— Зек я, а не мент теперь, Вадим, хоть тебе выговорюсь.

— Слушай, Саш, а что Кос, начальник Краевого УУР, неужели он знал об убийствах, которые совершали «оборотни»?

— Сомневаюсь, Вадим, что Ярослав Николаевич знал обо всех делах «оборотней». Он хорошо относился только к Мещерякову, считал его опером от бога, сильным агентуристом. Цигельникова за излишнюю жестокость Кос всегда недолюбливал, сослал его дежурным в райотдел.

— А за что же Коса закрыли?

— Так у него в сейфе нашли шлиховое золото и валюту и за компанию дали ему восемь лет.

— Интересно, почему Кос считал сильным агентуристом Мещерякова? — меня интересовали уже специфические моменты инспекторов УР восьмидесятых.

— Ну, Владимир Иванович Мещеряков был силен в данном моменте. Расскажу один фрагмент вербовки, который видел лично.

Мещеряков как-то поспорил с Цигельниковым, которого, кстати, Владимир Иванович не очень-то уважал, а использовал больше как исполнителя и молотобойца, пример: наезд на Киселя. Ведь Мещеряков не участвовал сам лично в убийствах, и убийство таксиста Бессонова, у которого Цигельников со товарищи отобрали совсем уж какую-то смешную сумму, рублей тридцать, точно уже не вспомню, считал конкретной дурью.

— Мещеряков точно не участвовал в убийствах? — не поверил я.

— Нет, конечно. Там, где не вскроешь мохнатый сейф, — (имеется в виду секс), — или не заработаешь денег, Владимир Иванович не участвовал, он планировал преступления там, где можно было заработать. Квартирные кражи — да. Дверей железных не было, вскрывались они просто, а за этими простыми дверями хранились порой целые состояния. Деньги-то все дома хранили, под матрасами и под подушками. На них даже работали опытные домушники, — (квартирные воры). — Хриплый, может, слышал?

— Хриплого знаю лично, упертый крадун, не может быть, что на ментов работал.

— Работал, работал, закопанным в лесопосадке даже идейный крадун не хотел быть. Наколки были «оборотней», а в хаты, думаешь, они сами лазили? Нет, конечно, самых лучших крадунов Хабаровска туда подводили и забирали девяносто, а то и сто процентов прибыли с «прикупа».

— Не может быть! — не поверил я. — А что же крадунам оставалось?..

— Крадунам платили наркотиками, опием в основном. А то и продавали им же наркоту, просто со скидкой.

В общем, решил Владимир Мещеряков доказать, что он лучший агентурист в управлении. Тут как раз очередной рейд по профилактике квартирных краж. Мещеряков, Цигельников и я с кем-то еще из младших инспекторов едем в Южный микрорайон на профилактику. В Южном случайно ловим Валеру Белорукова, который тогда гремел на весь район. Не Кисель, конечно, с Протасом, но все же. Не отходя от кассы Валеру затаскиваем на какую-то блатхату тут же на районе. Пока осуществляли доставку Белорукого в хату, Мещеряков умудрился засунуть кропаль с коноплей под подкладку теплой кепки (было холодно, осень, возможно) Белорукову. Кстати, спор был еще и о том, что Мещеряков не будет применять рукоприкладства, обычного в таких случаях для Цигельникова.

На блатхате Володя беседовал с Белоруковым около часа чуть ли не на отвлеченные темы, и тут Валера увидел, что из-под кепки виднеется завертон из газеты «Правда». Я так понял, что Белоруков реально таскал наркотики за обшлагом кепки, но в этот раз он был спокоен, помнил, урка, что не вложил в этот день кропаль в кепку. В задушевном разговоре Валера начал аккуратно подправлять завертон за обшлаг своей кепки, при этом смотря Мещерякову прямо в глаза.

«Так ты что, Белоруков, наркотики постоянно с собой носишь?» — мягко поинтересовался Мещеряков.

«Э-э, ты что, начальник, не было у меня с собой наркотиков!» — не веря своим глазам взвыл Валера.

Мне показалось, что Белоруков реально не понимал, его наркотики это или нет.

«Начальник, у меня жена беременная, пощади!» — пытался Белоруков разжалобить Володю.

«Жена — это хорошо. — Мещеряков смотрел Валере прямо в глаза. — А десять квартирных краж с твоим почерком в Южном? Ты думаешь, мы зря приперлись сюда с Волочаевской?»

Цигельников внимательно наблюдал за разговором Мещерякова с Белоруковым, потирая огромные кулаки, но не вмешивался.

«Не мои кражи, начальник!» — моргнул Валера.

«В точку, поняли мы».

«Что делать будем?» — поинтересовался Владимир Иванович.

«Ну-ка, выйдите на улицу, ребята, погуляйте», — обратился к нам Мещеряков.

Мы втроем вышли в подъезд, на улице