Читать книгу - "Пока играет флейточка - Николай Федорович Иванов"

Она, что ль, не стынет по ночам? Не у неё ли от недосыпа глаза красные? Ей хоть раз довелось примерить хрустальные башмачки где-нибудь на балу – а ведь тоже женщина? Из дамских атрибутов – только лифчик, но и это всего лишь название солдатской разгрузки, набитой магазинами с патронами.

Злые люди! Сколько тысячелетий проживают бок о бок, а никакого уважения к соседке. Зачем тогда удивляетесь ответной немилости?

* * *

И не зря, не зря в группу Маадыра назначили сапёра. Первым на правах поисковика над погибшим склонился, конечно, молдаванин. Опыта, слава Богу, хватило сначала осмотреться.

– Заяц, – призвал он майора, едва не выдав его звание при посторонних.

Журавко, впервые оказавшись востребованным, мгновенно замер рядом. Не хуже хирурга перед началом операции пошевелил пальцами, разминая их перед работой. Хотя по всем инструкциям перед осмотром тела надлежало подцепить гранатомётчика «кошкой», размотать шнур на возможную длину, укрыться и сдёрнуть его с места. У Хохлицы, к сожалению, даже минимальное благородство закончилось, когда её хлопчики начали минировать тела погибших. Исключением стал случай с псковским десантником, который заминировал себя сам… Умирая от ран в окружении, лёг на гранату с выдернутой чекой. Знал страсть и привычку противника пошарить в карманах убитых…

Уступая место, Цыган указал майору на серебристый штырь, торчащий из-под правого плеча гранатомётчика. Запал «лимонки» Ф-1. Столь демонстративно?

– Всем отойти, – и отдал команду, и попросил Журавко.

Сапёр играет со смертью исключительно один на один. При том, что картишки уже розданы противником.

Нащупал на поясе «кошку» с прижатыми тремя лапками, похожими на деревенские серпы. Расправил их, защёлкнул фиксаторы, дав ощетиниться металлическим зубьям. Похожими самоделками у них в селе вылавливали на дне колодца вёдра, упавшие в воду. Но там зацепил потерю – удача, тут – взрыв. Но без него никак. Придётся и здесь зацепиться лапкой за бронежилет, отползти и сдёрнуть труп. Все установленные под ним сюрпризы сами взлетят в воздух…

Только вот отступать некуда и укрываться негде. Лучшая защита от осколков – ясно кто, но хохлы приподняли автоматы, не позволяя сокращать расстояние. Наивные. Военная наука произрастает из одних окопов и войн, и едва сапёр поднял руку, и свои, и чужие присели в надежде, что осколки пролетят над головой.

Но взрыв на таком пятачке губителен как для своих, так и для чужих. И даже для нудной музыки сержанта. Для плюшевого зайца, которого надо было отправить вместе с Цыганом подальше от опасности…

Совсем некстати начала спадать на глаза каска, и Журавко, отложив стальные кошачьи когти, поплотнее насадил её на голову. Перекурить бы, хоть одну затяжку. Вспомнилось, как морской ефрейтор доставал из каски сигарету. Всего-то и надо – нашить на ней сбоку маленький, под патрон или сигарету, карманчик. Протянул руку – и уже куришь…

Время шло, и он заторможенно смотрел на гранатную приманку братцев хохлов. Но почему не вытащили своих, раз уж похозяйничали на поляне? Не хватило сил и времени? Или это играют краплёными картами наёмники, которым жизни что русских, что украинцев до лампочки? В таком случае и тела в пикапе они тоже могли заминировать, и уже как бы от имени русских – сколько подобных провокаций Хохлица пыталась просунуть в игольное ушко истории.

Интересная война, от самих украинцев не зависящая.

Тронул пальчиком штырь, смахнул с него земельные крошки. Как любимый муж по одним извивам фигуры узнаёт жену, так и сапёр по мельчайшим деталям расскажет всё о солдатской неразлучнице, более ста лет не покидающей боевые порядки – всеядной и универсальной «лимонке».

Запал и насторожил: скоба на нём оказалась внизу, что категорически неправильно. Граната ставится на неизвлекаемость скобой вверх, чтобы при освобождении от груза первой вырваться на простор, открывая ход бойку. Он ударит по капсюлю, тот воспламенится в замкнутом пространстве и через три секунды разнесёт чугунную оболочку. И минимум 290 осколков веером, хватит даже для присевших хохлов. И очередные похоронные команды придут уже за собравшимися на поляне. Единственная попытка избежать взрыва – это подлезть пальцем под скобу, зажать её и не дать привести в действие всю ударную цепочку. Если, конечно, под этой «лимонкой» не установлен другой сюрприз…

Капелька пота нависла на бровях, заслоняя обзор, и майор дёрнул головой, смахивая набухающий океан. Он легко обрушился, но русло уже было проложено по лбу, и новая капля вновь стала наполняться, закрывать собой гранату и мир. Оставалось надеяться на пальцы, готовые уловить любое изменение в гранате. Она, выставленная напоказ, таила необъяснимое пока коварство, нервировала, но и лежать перед «эфкой» до скончания века времени никто не отводил. Упала на руку и первая крупинка снега. Дальше, в темноте и при снеге, распутать гранатный ребус будет только сложнее. Надо двигаться дальше.

Земля оказалась рыхлой, что позволило легко подлезть пальцем под скобу. Она плотно прижата к ребристой рубашке гранаты, словно заманивая гарантией, что если даже сдвинешь тело, ничего страшного не произойдёт. Но такого не могло быть, просто не найдена причина коварства, и Журавко ноготком расчистил ещё несколько крупинок земли вокруг скобы. Подушечка указательного пальца коснулась металлического кольца. Почему оно на месте, если при выдёргивании выбрасывается вместе с чекой? Просто оставили рядом? Тогда где оставшаяся на ней чека – два тоненьких металлических усика?

Ноготь в прорытом подземелье упёрся в камешек, обойти его не получилось, и майор попробовал продавить его. Получилось. Значит, землю и впрямь трогали недавно. Плохо. Образовавшегося пространства хватило преодолеть ещё пару миллиметров и достичь желанных усиков самой чеки. Но нет! Почему они сжаты вокруг запала? Этого тоже не могло быть, взрослый человек спокойно их выдёргивает из отверстия, освобождая дорогу ударнику. Когда отскочит скоба. Но она зафиксирована! В гранате всё филигранно взаимосвязано, одно без другого не работает. Но почему чека не взведена? В чём же подвох?

Майор отдышался, словно не пальчиком шевелил несколько секунд, а сапёрной лопатой рыл траншею. Однако и новое движение родило очередное недоумение – палец коснулся уголка бумаги. Вражеский сапёр, устанавливавший ловушку, явно издевался над коллегой, выставляя одну за другой необъяснимые закладки. Но бумага в любом случае не медная пластина, сигнал для подрыва не передаёт. Идём дальше? Палец, в мирной жизни привыкший только указывать, а ныне снаряжённый в подземелье обыкновенным чернорабочим, осторожно продвинулся сразу на целую фалангу.

Опаньки, как говорит Брусникин: в кольце находился свёрнутый в трубочку листок бумаги. Что, плюшевый, новый экзаменационный билетик выпал твоему рикше? Перекурнуть бы, хотя бы одну затяжку. А