Читать книгу - "Кино под небом - Джо Р. Лансдейл"

Они снова подняли Глашатая и отнесли на обочину. Стив отправился за своей машиной, припарковал ее на нашей стороне дороги, а затем вернулся к нам. Я все думал, что найду на земле, чем бы ударить Стива, но это желание постепенно улетучилось. Казалось, не было никаких причин бить кого-либо.

Грейс же так не считала. Она двинула Стиву ногой по яйцам. Он упал на колени и получил удар по лицу. Когда экзекуция закончилась, он, отдышавшись, пробормотал:

– Черт возьми, леди.

– Я не ощутила от этого ожидаемого удовольствия, – сказала Грейс, – но получила хоть какое-то облегчение.

И тут взорвался фургон.

2

Жаркое, липкое утро, на магнитоле кабриолета играет Слипи ЛаБиф, поющий о том, что он танцует буги-вуги[24], а мы летим с откинутым верхом. Скорость около девяноста, я – на переднем сиденье, Стив – за рулем, жуки на лобовом стекле, Грейс, Боб и Глашатай – сзади. Глашатай, пристегнутый ремнем безопасности, наклонился влево, голова частично высунута в окно, волосы торчат, как проволока, веки откинуты назад ветром, глаза стеклянные, как дешевые бусины, из кармана торчит член, кончик которого сморщился и потемнел.

– О нет, – говорит Грейс, – с костром все в порядке. Он не слишком большой. Нет. В самый раз. И я нахожусь перед ним. Так что никаких проблем. Он не слишком близко к грузовику. Старина Боб его контролирует. Держит его за яйца. Старина Боб…

– Заткнись, будь добра, – ворчит Боб.

Стив подпевает Слипи ЛаБифу. О лобовое стекло бьются новые жучки. Пейзаж снаружи меняется. Все больше пакетов из-под попкорна и аляповатых плакатов, которые взлетают вверх, когда мы проносимся мимо. Деревья начинают заполняться кинопленкой. На обочине дороги валяются разбитые телевизоры и обломки антенн. Член Глашатая продолжает увядать.

Стив разгоняет кабриолет до сотни, и тот слегка покачивается. Солнце отражается от капота, шины свистят. Я надеюсь, на дороге никто не стоит, поскольку все места в машине заняты.

3

Полдень, Слипи ЛаБиф закончил петь. И вместо него мы слушали Стива.

– Я здесь из-за моей жены. То, что твоя телка умеет обращаться с членом лучше, чем Том Микс[25] с лассо, – это, конечно, прекрасно. Плохо только то, что член, с которым она обращается лучше всего, принадлежит не тебе. Оседлала не того коня, знаете ли. А это может подорвать мужское самолюбие.

– А ты что же? – спросила Грейс.

– О да, – произнес Стив, словно не слыша ее. – Особенно, когда все, что я получал, было старым добрым «туда-сюда» и «ты уже закончил?».

– Представляю, – сказала Грейс.

– И что самое ужасное, ее парнем был не кто иной, как Фред Труал. И это, черт возьми, меня добило, скажу я вам. Это реальный урод, с мерзким характером, и такой же верный, как уличная шлюха. А еще он украл мою песню «Моя крошка скверно обошлась со мной», и этого было достаточно, чтобы я поклялся убить его. Как, черт возьми, понять женщину? Этот Фред не только уродлив, он еще и в тюряге отсидел. По слухам, отравил свою престарелую тетушку из-за наследства. При том, что знал, что оно составляло не больше пятисот долларов. Короче говоря, речь идет о жадном сукином сыне. Он даже ест, пока его не затошнит. Знаю его с начальной школы. Тогда он тоже был ничтожеством. Но телки всегда за ним бегали. Наверное, у него был какой-то запах, который на них действовал. Должно быть, в этом дело. Он не отличался ни красотой, ни умом, ни нравом. Они с Тиной Сью даже угнали мою машину.

– Вижу, ты ее вернул, – сказал я. – А мы точно послушали всю кассету со Слипи ЛаБифом?

– Раза по три каждую сторону, – ответил Стив. – Да, я получил машину обратно, но не потому, что они мне ее вернули. Я расскажу вам, как было дело.

– Все в порядке, – сказала Грейс. – Можешь не утруждаться.

– Мне не сложно, – сказал Стив и резко повернул. Шины заверещали, как испуганные совы.

– Я сказал себе, что когда догоню их, то убью Фреда. Думал, что даже убью и ее. Еще думал, что, когда они оба будут мертвы, я достану гитару и спою песню, которую сочиню над их трупами. А потом, возможно, на обратной стороне гитары напишу еще одну их кровью, прямо там, на месте. Вот как я был зол. Да, жесть.

– Нехороший ты человек, Стив, – сказал Боб.

– Я не хотел сбивать того парня, клянусь. Я очень чувствительный, поверьте мне. Могу написать такие песни, от которых самый плаксивый, самый несчастный, вечно хлещущий пиво сукин сын, которого постоянно бросают телки, заплачет, как младенец с градусником в заднице. Такие песни, от которых у женщин начинают чесаться их прелести, а парни начинают звонить домой, чтобы убедиться, что их старушки не изменяют им с соседом. Понимаете, о чем я?

– Думаю, ты все объяснил, – сказал Боб.

– Эта песня сделает меня богатым человеком. Или сделала бы, если б мы вернулись в реальный мир. Я смог бы покупать нормальную одежду, а не ту, что по распродаже в чертовом «Кей-марте». Смог бы ходить в магазины, где продаются нормальные вещи, а не пластиковая дешевка. Смог купить себе новую шляпу из настоящего фетра, и чтобы она была обмотана модной лентой с торчащим из-под нее пером из павлиньей задницы. Раздобыл бы себе несколько нежеваных зубочисток, которые воткнул бы в ту ленту. Переехал бы в Нэшвилл и пел бы там от души. Пил бы вино за ужином и шлялся б по борделям, пока не стер бы себе член в порошок. Да, именно этим бы я занимался. Думаю, Фред заработал на моей песне кучу денег. Дома, наверное, ее уже крутят по радио. Готов поспорить, в любом заведении, где есть музыкальный автомат, вы услышите мою песню, возможно, в исполнении Джорджа Джонса или Рэнди Трэвиса[26]. А старина Фред транжирит мои денежки. Скажу вам, я все еще хочу его убить. Если б у меня была возможность, я бы его прикончил. Он был бы мертвее, чем тот парень на заднем сиденье. Вот тогда я бы по-настоящему разошелся.

– Я так понимаю, Фред тебе не нравится, – сказал Боб.

– Ты улавливаешь суть. Позвольте мне вернуться к моей истории.

– Я думала, что это все, – сказала Грейс. – Имею в виду, что мне было довольно интересно. А как насчет вас, ребята?

– Я хочу услышать всю историю, – сказал Боб.

Мне тоже было интересно, но я ничего не сказал.