Читать книгу - "Да будет воля моя - Евгений Кузнецов"

поглядывая в зеркало заднего вида.

— Надолго ли? — скептически отозвался Киппен и отвернулся от заднего окна.

— Да, ты прав, — подтвердил таксист. — На всякий случай сделаю крюк через Квартал.

Глава 44

Монастырь располагался на юго-западном склоне пятиглавой горы Бештау. К нему вела извилистая Кольцевая дорога. Такси медленно катило в гору, выхватывая фарами лишь незначительную часть узкого асфальтного полотна. Справа глухой стеной высились скалистые склоны, а слева мелькали черные стволы деревьев. Изредка деревья расступались, открывая вид на мерцающий огнями ночной город. В очередном просвете на пологом склоне блеснула водная гладь. Что-то зловещее было в этих неподвижных, темных водах горного озера.

Киппен обратился к таксисту:

— У этого озера есть называние?

Таксист покосился влево и ответил:

— Да. Это Монастырское озеро. Говорят, что оно бездонно.

— Охотно верю. А ты в курсе, что под Бештау залегают древние катакомбы, которых страшились даже скифы с сарматами?

— У нас об этом каждый школьник знает.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— Это страшилки для вас, куропетов. Местных это мало тревожит.

— Почему?

— Через разломы под Бештау текут целебные радоновые воды, а это наше достояние. Здесь же курорт, мы на этом зарабатываем.

Таксист замолчал. Киппен тоже не стал поддерживать разговор.

Добравшись до места в полном безмолвии, Киппен поблагодарил таксиста и даже добавил тысячу в качестве премии.

— Тебя подождать? — напоследок спросил таксист.

— Не надо, я останусь здесь.

— Если хочешь, я заеду за тобой завтра утром.

— Кто знает, наступит ли оно, — туманно ответил Киппен.

Таксист захлопнул дверцу, и машина покатила в обратном направлении. Когда световые шашечки скрылись за ближайшим поворотом, Киппен огляделся. Широкая смотровая площадка была пустынной. Киппен подошел к самому краю площадки. Прямо перед ним распростерлась черная бездна с редкими огоньками, а далеко на горизонте отчетливо выделялись очертания двуглавого Эльбруса и ломаная линия вершин и перевалов Большого Кавказского хребта, широко протянувшегося с запада на восток. Киппен обернулся. Позади него на фоне мрачного неба пугающе нависали темные, лесистые склоны Бештау с голыми вершинами.

— Вот они, Рога Дьявола, — невольно вырвалось у Киппена.

Киппен мысленно представил подземные катакомбы, пронизавшие всю гору вширь и вглубь, и ему стало не по себе.

— Вы Киппен? — вдруг услышал он мужской оклик.

Со стороны небольшой часовни с арочными воротами к нему приближался молодой мужчина. Его опрятная, благообразная одежда, длинные волосы, убранные за уши, и жиденькая бородка свидетельствовали о причастности к монастырскому сословию.

— Да, — выкрикнул Киппен в ответ и направился ему навстречу.

Когда они встретились, Киппен раскрыл перед мужчиной свое редакционное удостоверение:

— Я звонил по поводу встречи с настоятелем.

— Я знаю, вы говорили со мной. Я гостиник монастыря. Время вы выбрали, конечно, неурочное. Ну уж ладно, пойдемте, я провожу вас в музей.

Недовольный гостиник жестом указал куда-то за ограду и быстрым шагом направился в сторону освещенного храма на территории монастыря. Стараясь не отставать, Киппен пошел следом за ним.

Холодный и влажный ветер с горы пронизывал до костей. Киппен поежился и обратился к своему провожатому:

— Что-то мрачновато у вас.

— Да, уже неделю непогодится, — согласился тот и хмуро взглянул на затянутое небо. — Между прочим, из вашей Москвы натянуло.

— Странно, Юг все-таки.

— Точнее Северный Кавказ.

— А в соседнем Кисловодске, говорят, солнце светит триста шестьдесят дней в году.

— Кисловодск вообще особенный город.

— Влияние окружающих гор?

— Нет, в соответствии с распоряжением главы Совета Федерации. Ну конечно, горы!

Киппен промолчал, не желая продолжать бессмысленную болтовню об особенностях местного климата. Он указал рукой на скопление ярких огней, кучно разлившихся по подножию горы, и спросил:

— Если не ошибаюсь, катакомбы пролегают вплоть до самого Лермонтова?

Гостиник одарил Киппена косым, настороженным взглядом:

— Настоятель ждет вас, и он готов ответить на любые ваши вопросы.

Пройдя мимо храма, они поднялись по каменным ступеням, подошли к двухэтажному зданию с открытыми террасами и скрылись за его дверями. В конце широкого коридора гостиник остановился перед арочным дверным проемом и обернулся к Киппену.

— Как я уже сказал, время сейчас неурочное, — почти что шепотом произнес он, — поэтому у вас есть только час для беседы с настоятелем.

— Не беспокойтесь, я буду предельно краток, — не снижая голоса, ответил Киппен, рассчитывая быть услышанным не только гостиником. — И если настоятель окажется сговорчив, я не отниму у него лишнего времени.

Гостиник нахмурил брови и сдержанно ответил, жестом приглашая Киппена войти внутрь:

— Прошу вас.

Киппен вошел в небольшое прямоугольное помещение, служащее трапезной. Голые стены и сводчатый потолок были расписаны фресками. У противоположной стены за длинным столом на деревянной скамье сидел немолодой, седоволосый мужчина в монашеском одеянии. Он через очки просматривал какие-то бумаги. Рядом с ним на столе дымилась чашка с чаем.

— Настоятель, я должен попасть в тайное святилище дьявола, — с порога обратился к нему Киппен, и его решительный голос эхом отразился от голых стен.

Настоятель поднял глаза и с любопытством оглядел вошедшего журналиста поверх очков:

— Вы пришли в божье место, где вам не будет препонов. — Он указал рукой на противоположную скамью. — Проходите к столу, садитесь, побеседуем.

Разговор с настоятелем монастыря затянулся на час. Киппен упрямо доказывал необходимость проведения магического ритуала по вызову дьявола, чтобы другим заговором ввергнуть его обратно в преисподнюю. Настоятель же всячески увещевал воздержаться от этого опрометчивого поступка.

В конце концов, настоятель сдался:

— Ваша решимость необорима. Однако вы недопонимаете грозящей вам опасности. Всякого, кто осмелится вызвать дьявола, ждет страшное испытание, ценою которого служит душа его. Готовы ли вы вступить в неравный поединок с тем, кто насквозь видит человеческую душу?

— Настоятель, я давно живу так, словно на меня смотрит Эпикур. Душа моя открыта и не таит в себе ничего нечестивого.

— Я лишь человек, поэтому не могу уразуметь, от уст идут ваши прекрасные слова или от сердца. Но и воспрепятствовать вам я тоже не в праве. Ведь таков залог веры: всяк, кто пожелает встретиться лицом к лицу с лукавым, да повстречает его на своем пути. Ну а книги, заговоры, обряды — все это лишь символическая сторона, так сказать, внешнее, видимое проявление порыва души каждого человека и, по большому счету, не имеющее ни малейшего значения.

Настоятель замолчал. В трапезной воцарилась тишина. Помолчав с минуту, настоятель вздохнул и твердым голосом произнес:

— Быть по сему. К нечестивому святилищу вас проведет наш старец.

Киппен поднялся со скамьи:

— Старец? Можно без имени?

— Да, так к нему и обращайтесь — старец. С недавних пор он отрекся от имени своего.

— Благодарю вас, настоятель.

— Ступайте с Богом,