Читать книгу - "Да будет воля моя - Евгений Кузнецов"

он. — Времена меняются. Люди меняются. Сейчас многие в погоне за славой теряют стыд, и Интернет тому красноречивое подтверждение.

Журналист согласно кивнул:

— Ладно, допустим. Но спустя сутки после публикации последнего видео бесследно исчез чиновник городской администрации. Что вы на это скажите?

— Ну что на это скажешь? К несчастью, люди пропадают, такое случается…

— При этом ходят слухи, — нетерпеливо перебил журналист, — что вместе с ним исчез и городской бюджет.

— Что ж, и этим тоже никого не удивишь в наше время. Что поделать, Семен, такие нынче времена.

— Шеф, не кривите душой. Даже банальная склока на рынке, произошедшая между двумя торговками, способна привлечь внимание и, так сказать, подвигнуть на исследование этого явления и поиск предпосылок его возникновения. Так разве может таинственная загадка с помешательством скандально известной фотомодели и исчезновением проворовавшегося чиновника оставить ваших читателей равнодушными?

— Семен, несомненно, ты обладаешь редкой способностью подмечать то, что в упор не видят другие, за что и ценятся высококлассные журналисты. Но все-таки с чего ты взял, что между этими, замечу, самыми заурядными событиями существует какая-то взаимосвязь?

— Я скажу вам, что связывает эти «заурядные» события. Мужчина, насилующий фотомодель на последнем видео, и есть тот самый пропавший чиновник, укравший городской бюджет.

— Но с чего ты это взял?

— Узнал по родинке, — невесело пошутил журналист. — Шеф, к чему эти вопросы? Вы же прекрасно знаете, что я никогда не бываю голословен. Я достоверно установил его личность. Это Левон Самвелович Карчетов.

— В таком случае… — Шеф вспомнил, что в его руке дымится сигарета, и сделал затяжку, после которой неизбежно закашлялся. Кашель курильщика душил его, не давая говорить, но все же он закончил: — Вполне возможно, что он попросту испугался уголовного преследования и скрылся.

— Но жертва насилия не подавала в полицию заявление, я сделал соответствующий запрос, — парировал журналист и поспешно вставил: — Погодите, Шеф, я сам отвечу за вас. Значит, она убила его. Вы же это собирались сказать, да?

— Такой печальный исход вовсе не исключен, — сквозь кашель охотно подтвердил тот.

— Да, чисто теоретически она запросто могла бы и сама убить его, поддавшись аффекту, и из чувства мести нанять для этого специалиста. Могла и не убивать, а похитить его для последующих издевательств, — журналиста явно понесло. — Кроме того, могло произойти и нечто совсем невероятное. Расчетливая и крайне коварная особа подстроила изнасилование, чтобы шантажом вынудить «насильника», по «счастливому стечению обстоятельств» оказавшегося высокопоставленным чиновником, совершить хищение бюджетных средств. Ну а если изнасилование и вовсе было инсценировкой, то теперь оба довольных друг другом подельника залегли на дно, чтобы в скором времени начать новую жизнь на Святой земле!

— Семен! Не перегибай!

Шеф нервно загасил недокуренную сигарету в высокой напольной пепельнице, полной окурков:

— Теоретически, я подчеркиваю, только теоретически любой расклад, из предложенных тобою, вполне возможен. Но нужно принимать в расчет совокупность фактов и обстоятельств.

— Вот именно. Абсолютно все обстоятельства в этом деле весьма подозрительны. Кроме того, вы сами их игнорируете. Ну скажите, с какой стати жертве понадобилось бы выкладывать в сеть видео со своим изнасилованием, а потом лично отвечать на многотысячные восторженные комментарии?

— Н-да, — задумчиво промычал шеф и машинально потянулся к нагрудному карману рубашки за пачкой сигарет. — Действительно непонятно.

— Шеф, все это смахивает на какое-то безумие, и я хочу разобраться, что послужило причиной, толкнувшей благополучных с виду людей на столь безрассудные и откровенно циничные поступки.

— Семен, я понимаю твое рвение, ты молод и импульсивен. Я и сам был таким же когда-то. — Шеф сунул в рот новую сигарету, но вовремя одумался и не стал ее прикуривать. — Кроме того, ты наделен богатым воображением. И поэтому я должен предостеречь тебя от опрометчивого шага. Послушай доброго совета мудреного жизнью человека. Не вмешивайся ты в банальную чернуху. Ты и сам потом не отмоешься, и нас запятнаешь. Произошло изнасилование. Девушка сгоряча выложила в сеть видео, обличающее насильника. Ей понравилась слава. А тот мужчина, воспользовавшись удобным случаем, сбежал, прихватив городские деньги. Все это вполне укладывается в модель естественного человеческого поведения, и не надо накручивать ничего сверхъестественного.

— Угу, а почему тогда полиция бездействует? Нет, шеф, в Краснодаре происходит непонятная вакханалия, небывалый разгул безнравственности и беззакония. Словно эпидемия, сводящая людей с ума, поразила город. И вы отговариваете меня расследовать это?

— Не отговариваю, а не даю своего согласия. Иначе говоря, отказываю тебе в протекции, — шеф многозначительно замолчал и прикурил сигарету от золотой зажигалки.

Тишину офиса нарушила рулада кашля. Играя желваками на скулах и пристально глядя на корчащегося от кашля шефа, журналист молчаливо достал из внутреннего кармана плаща небольшую плоскую бутылку коньяка и сделал из нее приличный глоток.

— Ладно, — решительно сказал он, спрятав бутылку обратно в карман. — Не хотите оформлять мне командировку, не надо. Я отправлюсь в Краснодар за свой счет, в качестве независимого журналиста. Все равно соберу материал.

Шеф не стал препираться со своим лучшим, но крайне своенравным спецкором, да и не стал бы этого делать, даже если бы не приступ кашля. В конце концов, даже несмотря на отсутствие поддержки и финансирования, каждое расследование этого дерзкого сукиного сына становилось настоящей сенсацией, черт его побери!

Не прощаясь, журналист вышел из кабинета главного редактора, громко хлопнув дверью. На его губах появилась самодовольная ухмылка. Он прекрасно понимал, что крайне осторожный, можно даже сказать, трусоватый старик просто-напросто перестраховывается, не желая рисковать репутацией и финансами учредителя газеты. Но он все равно примет к публикации собранный материал и даже выплатит весьма щедрый гонорар. Так было всегда!

Глава 32

В «Шереметьево» и вокруг него была небывалая суматоха. Задержка сразу нескольких рейсов создала в аэропорту настоящий людской коллапс. Журналист, узнаваемый по длиннополому темно-синему плащу, пробирался сквозь столпотворение к регистрационной стойке. Через плечо у него была перекинута спортивная сумка, которую он с трудом удерживал за лямку, а в другой руке, вытянув над головой, он держал паспорт с вложенным авиабилетом.

Журналист уже не различал людей в мельтешащем и бесконечно движущемся людском потоке. Лишь отдельные части тел возникали в виде препятствий у него на пути. Не успевал он протиснуться между чьими-то спинами, как перед ним тут же возникала новая преграда, то в виде мужского выпирающего живота, то в виде женского бюста, то угловатого плеча, то снова спины, а то и острого локтя, больно вонзающегося под ребра.

Маневрируя, журналист заметно нервничал. Порой ему казалось, что он стоит на месте, а то и вовсе движется назад, будто горной рекой, относимый неудержимым людским потоком все дальше и