Читать книгу - "Да будет воля моя - Евгений Кузнецов"

Миланы и поднялся с кровати. Его качало, ноги тряслись мелкой дрожью, сердце колотилось за грудиной, а голова шла кругом, но он все-таки стоял.

Кругом был страшный беспорядок: тумбочка перевернута, повсюду разбросаны объедки и одежда, поблескивали осколки стекла. Переступая через все это, Карчетов подошел к шкафу-купе и принялся рыться на полках и в ящиках.

На кровати, приходя в себя, зашевелилась Милана. Она, постанывая, опустила ноги на пол, села и обхватила голову руками.

— Что ты там ищешь? — невнятно произнесла она.

— Аспирин, — прохрипел Карчетов. — Он разжижает кровь.

— Аспирин тебе не поможет. Лучше опохмелись.

Карчетов обернулся.

— Господи, Мия, — выдохнул он, увидев лицо Миланы. — Что с твоим лицом?

Милана, морщась от боли, бережно потрогала разбитые и распухшие губы, покрытые корками запекшейся крови:

— Видимо, я перенесла небольшую пластическую операцию без наркоза.

— Но как это произошло?

— А ты посмотри на свои кулаки.

Карчетов поднял руки и посмотрел на них. Костяшки припухли и были покрыты лиловыми разводами и ссадинами.

— Нет, — пробормотал он. — Это невозможно.

— Может, ты думаешь, это я сама до исступления билась лицом о твои кулаки, пока ты меня трахал?

— Милана, прости меня, — взмолился Карчетов.

— Ладно, проехали. Я сама виновата, что во время не остановила тебя. Хм, рейтинг захотелось поднять.

С этими словами Милана поднялась с кровати, накинула на покрытое лиловыми синяками тело разорванный халат, взяла со столика видеокамеру-домик и, бережно прижимая ее к себе, вышла из спальни.

Пока Милана загружала в Интернет видеоролик, Карчетов опохмелился и выкурил забитую травкой папиросу. После оба поочередно посетили ванную комнату, где каждый принял душ, привел себя в порядок и оделся.

Милана последней вышла из ванной в пустую прихожую и шумно захлопнула за собой дверь. На этот раз она была не в черно-белом сарафане, выгодно подчеркивающем особенности ее фигуры, а в светло-голубых джинсах-пирамидах и заправленной в них черной майке с вызывающей надписью: «Das ist mein Wunschfleisch»[15]. Вместо лодочек на высоком каблуке на ногах были молодежные кеды. Лишь волосы были привычно собраны в конский хвост.

Карчетов не появлялся. Выждав минуту, Милана нетерпеливо цокнула языком:

— Ц-цы! Ну сколько можно ждать? Уже половина девятого.

Из спальни вышел Карчетов и виновато развел руками:

— Прости, задумался.

Оба оценивающе окинули друг друга своими прозрачными глазами. Побитое и распухшее лицо Миланы из-за густого слоя тонального крема и пудры походило на лицо бракованного пластикового манекена. Похмельный Карчетов и вовсе смахивал на восставшего мертвеца. Не произнося больше ни слова, Милана с Карчетовым покинули квартиру.

Движение на улицах было плотным. «Гелендваген» едва продвигался вперед, подолгу выстаивая на светофорах. Милана, посматривая на дорогу, пролистывала в телефоне бесчисленные комменты под своими видеороликами. Карчетов был тих и задумчив. Дымя папиросой, он отстраненно глядел на город сквозь тонированное стекло.

Неожиданно он повернулся к Милане:

— Слышь, веди потише.

Милана оторвалась от телефона и переспросила:

— Что?

— Я говорю, веди машину не так быстро.

— Но мы едва тащимся.

— Что-то меня мутит.

— Подыши глубже.

— Черт, меня сейчас стошнит.

— Боже, только не в машине.

Милана опустила стекло с пассажирской стороны и подтолкнула к нему Карчетова:

— Высунься в окно. Высунься же!

Карчетов высунулся в открытое окно, и его вырвало прямо под колеса ехавшей рядом автомашины:

— Бё-ё-ё…

Он снова вжался в сиденье и, утерев рот рукой, сказал:

— Ну, что я тебе говорил? Меня стошнило.

— От тебя одни неприятности.

Карчетов обидчиво отвернулся к окну и больше не проронил ни единого слова вплоть до самого банка.

Кода они уже подъезжали к месту, Карчетов заметно забеспокоился.

— Останови на той стороне, — сказал он Милане и показал пальцем на противоположную сторону улицы.

Милана не стала с ним спорить. Она остановила гелик прямо посреди улицы, дождалась просвета в веренице встречных машин и, пересекая сплошную линию, припарковалась у тротуара на противоположной стороне.

Милана заглушила двигатель и повернулась к Карчетову. Тот напряженно вглядывался куда-то сквозь лобовое стекло. Она непроизвольно проследила за его взглядом. С этого места действительно хорошо просматривалась вся противоположная сторона улицы. Взгляд Карчетова был прикован к стоящему неподалеку неприметному темно-синему микроавтобусу с непроницаемо черными стеклами.

Карчетов обернулся к Милане:

— А ну-ка, посмотри, у тебя зрение лучше, что за номер у того синего микроавтобуса?

Милана прильнула к лобовому стеклу и вгляделась:

— Не разобрать, он весь в пыли.

— А в окнах никого не видно?

— Вроде нет. Правда, они сильно затонированы.

— Сходи посмотри, есть ли в ней кто-нибудь?

— Вот еще! — вспылила Милана. — Буду я заглядывать в чужие машины.

— Нет-нет-нет, — задумчиво пробормотал Карчетов. — Не нравится мне эта чертова «Газель». Нутром чую, они уже пасут меня.

— Ну хватит ныть. Думай о хорошем, мысли материальны. Вспомни, что говорил Маммон. Поделишься с кем надо, и все будет окей.

Карчетов прикурил очередную длинную папиросу и глубоко затянулся. Было видно, что он сильно нервничает. Выпустив дым через нос, он заговорил:

— Ты знаешь, Мия, за прошедшие сутки я вдруг кое-что понял, нечто крайне важное. Жизнь, или Судьба, называй ее как пожелаешь, это крайне изощренная садистка. Она никогда не обламывает человека полностью, чтобы не лишать его хоть крохотной надежды на благополучный исход. И вот, ты знаешь, я вдруг остро осознал, это было словно откровение свыше, черт побери, я готов принять этот вызов! Я хочу дойти до самого конца, чтобы увидеть, что эта мерзавка уготовила мне за все мои тяжкие мучения. Банк меня ждет или фиаско?

Милана чмокнула его в небритую щеку, едва касаясь колючей щетины распухшими, израненными губами:

— Конечно, банк. Ну все, иди, уже девять.

Она перегнулась, открыла дверцу и буквально вытолкнула Карчетова из машины. Закрыв за ним дверь, она ворчливо посетовала:

— Ну что за мужики пошли.

Оглядываясь влево и вправо, Карчетов перебежал через дорогу. Понуро свесив голову, он медленно побрел к банку. Милане невольно подумалось, что так может идти только приговоренный к смерти на эшафот.

Глава 29

Рядом с «Гелендвагеном», визгнув шинами, резко затормозил черный внедорожник «Рэндж Ровер», загородив собой удаляющуюся сутулую фигуру Карчетова. Пассажирская дверца открылась. Милана мельком успела заметить, что за рулем была какая-то незнакомая платиновая блондинка не первой молодости, вся на подтяжках и крайне вульгарно размалеванная. Из темного салона вышел Маммон и пересел в гелик. «Рендж Ровер», с пробуксовкой, рванул с места и ушел в точку.

— Отчего лицо блудницы лилового оттенка? — насмешливо поинтересовался у Миланы Маммон.

Милана, вспомнив о полученных ночью побоях, надвинула на глаза солнцезащитные очки.

— Ты же князь мира, сам должен догадаться, — обидчиво ответила она.

Маммон никак