Читать книгу - "Лорна Дун - Ричард Додридж Блэкмор"

то, что они назвали «честь Экзмура на зависть Лондону». Мне кажется, что они могли бы и вправду утереть нос столице, хотя Джереми только фыркнул, заметив, что он лично на такие мелочи и внимания не обращает.

Так это или нет, могу сказать, положа руку на сердце, что настолько представительно я еще не выглядел никогда в жизни. А ведь известно, что если человек прилично одет, он начинает и вести себя соответственно своему наряду. И не только потому, что становится более аккуратным из-за страха испачкать костюм, а просто чтобы поддерживать равновесие между внешним видом и своей натурой. Мне даже кажется, что мы начинаем грешить отчасти оттого, что небрежно относимся сами к себе, хотя в этом я могу и ошибаться.

К обеду мы приехали в Порлок и остановились у моего старинного приятеля господина Пуке, который к этому времени успел разбогатеть. И хотя мы прихватили с собой достаточно еды, но решили экономить ее, тем более пообедать в хорошей компании друзей, да еще и за их счет, было куда приятнее. Так что в течение первого дня мы и не прикоснулись к своим запасам. На ночлег в Дунстере нас пустил богатый кожевник, кузен моей матери. Он от всей души угостил нас ужином и пообещал собственноручно вернуть Весельчака домой в конюшню, предварительно дав ему отдохнуть сутки после долгой дороги.

До Бригуотера и дальше до Бристоу мы нанимали лошадей. Все это было для меня настолько необычно, что я запомнил наше путешествие во всех деталях, будто это происходило вчера. Однако я не буду слишком подробно рассказывать о нем. Во-первых, потому, что рядом не было Лорны, и от этого вам станет скучновато, а, во-вторых, с тех пор, я думаю, почти каждый англичанин уже совершал нечто подобное, и ничего интересного в этом не нашел. Но надо заметить, что несмотря на то, что нас было двое, и невзирая на мой рост и силу, мы вряд ли бы смогли избежать конфликтов в пути, если бы не Энни. Каким-то одному ей известным способом она переговорила с Фаггусом, и мы получили нечто вроде подорожной на весь отрезок пути от фермы до самого Лондона. Как только кто-то узнавал, что Том Фаггус мой кузен, перед нами распахивались двери любого дома, и каждый хозяин считал большой честью для себя пригласить нас и хорошенько угостить. Такого эффекта не производил даже красный знак королевской службы моего спутника.

— Лучше я припрячу его подальше, — решил Джереми, срывая с себя повязку. — Под твоим флагом, Джон, мы доскачем куда быстрее. Надо же! Человек, из-за которого мне пришлось голодать всю дорогу туда, теперь кормит меня всю дорогу обратно.

Итак, мы ехали дальше без всяких приключений, время от времени останавливаясь в мелких городках и поселках, и каждый раз трактирщики вели беседы о Фаггусе и сожалели, что он оставил свое ремесло. Некоторые даже просили меня переговорить с ним и убедить его, что на дорогах опять творятся беспорядки и что ему пора вновь навести строгость и вернуть себе былое уважение проезжающих. В частности, владельцы харчевен и таверн жаловались, что слишком мало продается эля и спиртного. Если раньше путешественники с удовольствием пили вместе с благородными разбойниками, то теперь остались только пешие вымогатели, которых никто не то что не боится, но и побрезгует сесть с ними за один стол. Джереми не выдержал и один раз даже пообещал, что он как представитель королевской власти лично побеседует с эсквайром Фаггусом (как теперь его называли) и попробует уговорить его хотя бы ненадолго вернуться к прежнему ремеслу.

Однако путешествие было утомительным, хотя дороги после Бристоу у нас довольно приличные, и, если держать ухо востро и не спать в седле, то вряд ли можно утонуть в болотах или завязнуть в трясине, ну, если только в Беркшире.

Итак, благодаря нашему «пропуску» мы беспрепятственно ехали дальше и встретили на пути только двух подозрительных всадников. Один из них умчался с невероятной скоростью, как только завидел два пистолета Джереми и мой карабин, а второй подъехал поближе, раскланялся и сообщил, что рад был познакомиться лично с кузеном эсквайра Томаса Фаггуса.

— Храни вас Господь, джентльмены! — выкрикнул он напоследок, снимая с головы шляпу. — Я работал вместе с ним на этой дороге, и это были счастливые дни. Такое уже больше не повторится. Передавайте ему мой привет. Я стану молиться за него! Кличут меня Королем, а натура у меня действительно по-королевски широкая. Говорите, что вы друзья Короля, и никто вас и пальцем не тронет. — С этими словами он ускакал в горы на великолепной кобыле.

Когда мы приехали в Тибурн, уже смеркалось, и Джереми Стиклз решил, что будет благоразумнее остановиться здесь на ночлег, поскольку путешествовать ночью по полям Черинг-виллидж было все же небезопасно. Я ничего не имел против, так как хотел въехать в Лондон среди бела дня.

Как оказалось потом, смотреть там было не на что. Лондон оказался грязным и мрачным городом, не сравнить с нашим Экзмуром. Правда, магазины там побогаче и вывески посимпатичнее наших. Я мог останавливаться и внимательно разглядывать их по нескольку раз в день, хотя это было нелегко. Как только я начинал понимать значение вывески и рисунков на ней, на меня тут же натыкались прохожие, они бранились, мрачнели, а самые раздражительные даже выхватывали шпаги. Но что еще хуже, из магазинов сразу выскакивали их владельцы или приказчики и начинали кричать: «Ко мне! Ко мне!», а потом «Чего вам не хватает?». Я сердился, думая, что они кличут своих собак, и относительно этого так и заявлял, а что касается фразы «чего не хватает?», то тут я явно давал понять, что лично мне хватает всего, а вот им, по-видимому, недостает хороших манер в обращении с покупателями.

Единственное, что мне понравилось в Лондоне — это Темза и Вестминстер, где можно многое увидеть, да и вся атмосфера там вызывает глубокие патриотические чувства. Улицы же города не возбуждали во мне никаких положительных эмоций — толпа народа, неизвестно куда и откуда спешащего, шум бесконечных экипажей, топот ног слуг и посыльных, чванство придворных, небрежно отшвыривающих на мостовую простых смертных и так далее. Сколько раз я мысленно возвращался домой! Куда приятнее было бы находиться среди глупых овец, где ощущаешь полное спокойствие, и где тебе уж никак не грозит