Читать книгу - "Кулинарная школа в Париже - Софи Бомон"

– позволяю своему искусству говорить за себя, – написала Габи вчера вечером на второй странице. – Но люди вкладывали слова в уста моего искусства». Она проиллюстрировала эту фразу вырезками из журналов со знаменитостями, и в баблах, вырывающихся из их ртов, были написаны те слова, что обычно говорились о ее работе. Затем, на третьей странице, она нарисовала черным фломастером карикатуру на кукольный театр теней, а себя изобразила в роли одной из этих кукол, снабдив рисунок простой подписью: «Превращаясь в тень». За этим последовала страница с фрагментами изображений из художественных работ и цитатами из рецензий, поверх которых черной краской было нацарапано: «Искусство под новым руководством», а затем шла страница с беглым наброском ее самой, стоящей перед чистым холстом, только она была лишь маленькой дрожащей тенью на фоне черных полос, а холст нависал над ней, большой и угрожающе белый. Она не оставила подписи под этой зарисовкой. На следующей странице она снова стала тенью, только теперь это была длинная тонкая тень, бегущая за чистым холстом, который стал намного меньше и исчезал вдали. На этих трех страницах все было черно-белым, а на следующей – выцветшим до серого, и она была всего лишь силуэтом в сером тумане, а вокруг нее появлялись баблы с речами невидимых людей, написанные красным карандашом: «С нетерпением жду второго шоу!», «Дай нам его немедленно», «Будь на волне» и «Автор одного хита». Последняя фраза была повторена трижды, выведенная сначала мелким почерком, затем средним, затем большими кричащими буквами, которые выглядели так, словно их макнули в кровь. Следующая страница была пустой, за исключением одного слова «Побег», написанного маленькими буквами внизу листа, будто оно направлялось к мышиной норе, чтобы спрятаться в ней или исчезнуть совсем.

Прошлой ночью Габи успела сделать только это. Но сегодня днем, после занятий, она собиралась продолжить. Она знала, к чему это приведет. И это доставило ей такое глубокое удовольствие, какого она не испытывала уже очень давно, не только до «Жизни в тени», но и после нее. Она испытала чистое удовольствие от творчества, подобное тому, которое испытывала в детстве, когда часами рисовала, раскрашивала, вырезала, склеивала, делала скрапбуки, книжечки и открытки для ее семьи и друзей. То, что она создавала сейчас, никогда не увидит свет, никогда не будет выставлено на всеобщее обозрение; это было личное, предназначенное только для Макса в качестве объяснения, извинения, подарка без всяких обязательств. Но по прошествии многих ночных часов она поняла, что это было сделано и для нее самой. Ее работа помогала ей говорить, объяснить, что произошло. Она позволяла искусству говорить самому за себя, да, но и за нее тоже. И именно это ей было нужно. Габи понятия не имела, означало ли удовольствие и легкость, с которыми она создавала свои рисунки, что блок, от которого она страдала, исчез. Но это не имело значения. Во всяком случае, не сейчас.

* * *

Все собрались на кухне ровно к началу занятия. Кейт подумала, что все выглядели довольно жизнерадостными, даже Габи. Они болтали о выходных – восхищались Габи, направившейся в одиночку на юг, хотя Майк и Итан тоже рванули в Руан на одну ночь. Все в шутку поддевали Пита, как оказалось, он успел пообщаться с шотландкой, которая ему очень понравилась, в саду Тюильри, но забыл спросить ее номер телефона и имя. А Стефан и Аня тепло рассказывали о том, как Мисаки провела их по еще одному удивительному музею, который она открыла для себя. Париж, конечно, полон удивительных музеев!

Никто не прокомментировал появление Кейт в школе раньше всех остальных. Они просто предположили, что она пришла заранее. Но Кейт нравилось быть здесь до начала занятий, видеть кухню в ее утренней тишине, помогать с приготовлениями, какими бы простыми они ни были. Дэмиан пришел минут через двадцать после нее и, похоже, был немного удивлен, увидев ее здесь, но благоразумно не стал задавать никаких вопросов, просто воспринял все как должное. Приготовления шли в приятном ритме, что пришлось Кейт по душе. Было спокойно, но в то же время оживленно, и это был лучший способ забыть о разговоре с Джошем, так что к тому времени, когда пришли остальные, она была совершенно расслаблена.

В процессе подготовки к утреннему занятию Кейт помогала Дэмиану собрать лучшие образцы продуктов, богатых жирами, из школьных запасов: масла из Нормандии, Бретани и центральной части страны; оливковые масла из Прованса, каждое из которых получило заветную марку AOC, или appellation d’origine contrôlée, которая гарантировала, что продукт соответствует не только стандартам качества, но и имеет местное происхождение. Был здесь и гусиный и утиный жир с небольших органических ферм на юго-западе. Теперь Кейт наблюдала и делала заметки, пока Сильви рассказывала о сливочном масле и шести образцах, разложенных на столе: соленом, несоленом и полусоленом. Она предложила каждому из них попробовать по крошечному кусочку всех видов масла, намазав его на маленький ломтик хлеба, и попросила их описать вкус в нескольких словах. Это было очень весело, поскольку все радостно принялись соревноваться друг с другом, придумывая все более красочные описания. А потом Сильви уговорила их попробовать немного того, что она называла «универсальным» маслом, и даже те, кто поначалу скептически отнесся к этому, считая, что разницу заметить не удастся, казались вполне убежденными. «Или, может быть, вся соль была в силе характера Сильви», – подумала Кейт. Эта женщина, безусловно, стояла на ногах тверже, чем кто-либо из тех, кого когда-либо встречала Кейт; она чувствовала себя непринужденно в своем теле и не пыталась быть кем-то другим. И все же… Когда они работали тем утром, готовясь к приходу остальных, Кейт спросила Сильви, не было ли еще каких-нибудь неприятностей в школе. И Сильви ввела ее в курс дела, коротко, почти небрежно. Но было более чем очевидно, что она встревожена, и неудивительно. Кто-то выбивал у нее почву из-под ног в месте, которое она создала сама для себя. Кейт слишком хорошо понимала это чувство. У нее самой эту почву выбили одним резким движением – хотя нет, не резким; оно было грубым и причиняло боль.

* * *

Во время перерыва на кофе поступил звонок от Поля Ренара, так сказать, между маслами – сливочным и растительным.

– Помните, вы на днях упоминали тот роман Золя, мадам Морель, – начал он, – в связи с адресами электронной почты, которые использовал человек, подавший жалобы в DDPP?

Сильви не нужно было смотреть на них, чтобы вспомнить: quenunormande@hotmail.com и sagetragot@gmail.com, бывшие аллюзией на «Чрево