Читать книгу - "Её ванильное лето - Оксана Хващевская"

особо не высовывайтесь. А то я вас знаю! От скуки и там бурную деятельность разведете. И главное, не забывайте: вы не в Васильково! Как говорится, в чужой монастырь со своими правилами не лезут, так что без самодеятельности! И вообще, постарайтесь быть осторожнее. Фиг знает, как у них там все налажено. Гончаровка всего в двух километрах от Васильково. А между деревнями заброшенные буровые, где есть чем поживиться! — напутствовала им Машка, собираясь уходить.

— Хорошо, но и ты будь осторожна! Не забудь наших предупредить! Тебя проводить, или сама дойдешь? — спросил Андрей, приподнимаясь.

— Сама дойду, — махнула рукой девушка.

Швец снова сел.

— Я тебя провожу, Маша! — Сашка легко вскочил на ноги и, вплотную приблизившись к ней, взял за руку.

Несколько оторопев от подобного напора, Лигорская не сразу нашлась с ответом. А Хоменок меж тем уже тащил ее за собой, приминая рожь и не очень-то церемонясь.

Маше не хотелось устраивать разборки с Сашкой при Андрее и Ваське, поэтому она какое-то время покорно позволяла ему такое обращение, а внутри все закипало от возмущения.

— Маш, давай, наконец, поговорим! — начал парень, когда они отошли на достаточно приличное расстояние. — То, что произошло… Ты не думай, что я воспользовался моментом. Ты мне нравишься. Всегда нравилась. Более того, я люблю тебя. Я просто не смог избежать соблазна! Да и кто бы устоял? К тому же мне показалось, что ты тоже этого хотела.

Лигорская поморщилась. Она старалась избегать в отношениях подобных моментов. Ей было неловко, но не за себя, а за Сашку, и еще неприятно. В его интонации слышались умоляющие нотки. Возможно, парень, сам не осознавая того, извинялся и просил…

— Сашка… — заговорила девушка и запнулась.

Господи! Ну, зачем он подвергает ее и себя этим ненужным унижениям? Она ведь знала: у них ничего не будет и не было бы, если бы не Сафронов и ее желание позлить и отомстить.

— Сашка, я не отрицаю: мне действительно было хорошо с тобой, но и только! Ты классный парень и хороший друг, но я не понимаю, чего ты хочешь от меня сейчас! Я не могу сказать, что люблю тебя! И встречаться с тобой мы не можем — через неделю-другую я вообще уеду в Минск! Я не жалею о произошедшем. Мы ведь взрослые люди. Я расслабилась с тобой, получила удовольствие, но на этом все. Любовной истории у нас не будет…

— Хорошо, ты не любишь меня. Ладно, я и не надеялся на это… Но мы ведь и дальше можем получать удовольствие…

Машка лишь покачала головой.

— Нет, не можем!

— Почему?

Лигорская тяжело вздохнула.

— Потому что я больше не хочу!

— Но ты ведь только что сказала, что тебе было хорошо со мной!

— Так, все, Сашка, в конце концов, я не обязана перед тобой отчитываться. Я сказала нет, значит нет. Я иду домой. Ты вообще ничего, видно, не понимаешь… — начала заводиться девушка.

— Да, не понимаю, я действительно ни фига не понимаю, почему ты так поступаешь! Я люблю тебя! Я хочу тебя любить! А ты несешь какую-то ерунду! Скажи прямо, Машка: я недостаточно хорош для тебя, не так ли? Нет, я понимаю, ты у нас девочка столичная, актриса к тому же, а я… — в голосе парня сквозили горечь и обида.

Лигорская не хотела его обижать, но что сказать и как исправить ситуацию не знала.

— Все, Сашка, хватит! Думай что хочешь, но добавить к вышесказанному мне нечего! Я не хочу ссориться с тобой. Я хочу и дальше дружить. А все эти выяснения отношений, прости, не для меня! — сказала девушка и мягко, но решительно высвободила свою руку. — Дальше я пойду одна, и провожать меня не надо! Возвращайся и постарайся все забыть. Так будет лучше для нас обоих! — на прощание Маша потрепала парня по светлым взлохмаченным волосам и растворилась в летней ночи…

Дом был темным и безмолвным. Впрочем, чего-то другого девушка и не ожидала. Сафронов или все еще не вернулся со свидания, или уже спал на сеновале.

Маша вздохнула. Скорей бы уже баба Антоля вернулась. Она соскучилась по своей старушке. Мама, конечно, из благих намерений хотела, чтобы бабуля прошла обследование, побывала у врачей, сдала все анализы, походила на массаж, но девушка могла предположить, что баба Антоля и сама, небось, соскучилась по дому и деревне. После дождей основательно зарос огород. И пусть теперь, ближе к середине лета, это было не страшно, но все равно грядки смотрелись совсем непрезентабельно и смущали Лигорскую, которая хоть и пыталась понемногу рвать траву, но не особо в этом деле преуспела. Да и по дому работы накопилось. Оставляя Машу на хозяйстве, родные не особо верили в ее успехи, но действительность оказалась намного хуже. И не потому, что девушка ничего не умела, не хотела или не могла. Просто как-то руки не доходили…

«Завтра с утра пораньше…» — каждый день обещала она себе. Но новый день начинался не раньше полудня, а там уже товарищи стучали в окошко и звали гулять.

Сегодня, возвращаясь через поля, домой Маша решилась идти не сразу. Еще полчаса она лежала в засаде, пытаясь определить реальность опасности для собственной персоны. Смущали темные заросли акаций. Там ведь вполне могли вот так же залечь и следить за ее домом. Ну и кашу заварили пацаны! Конечно, правды она им не рассказала, а потому они даже не представляли, как для нее самой вся эта история может быть опасна. А что, если те люди решат, что это она все никак не угомонится и появление ребят на развалинах напрямую связано с ней? А вдруг, несмотря на все заверения Вадима, они все же решат поступить по-своему и убрать ее? Сафронов-то, небось, в их компании не главный и, скорей всего, даже не на вторых ролях. С чего бы им его слушать?

Лигорская поежилась, чувствуя, как холодок страха пробежал по спине. Ну и что ей теперь делать? Догонять ребят? Или так и просидеть до утра во ржи, дожидаясь рассвета? Оба варианта не привлекали, но для собственной безопасности она еще какое-то время пробыла в поле, потом прошла немного вперед и, выйдя на асфальт, отправилась домой, по дороге прислушиваясь, оглядываясь по сторонам и чувствуя, как от страха колотится сердце и под мышками выступает испарина.

Но никто не вышел ей навстречу, не потревожил предрассветную тишину. Маша благополучно добралась до дома и заперла двери на щеколду. Не зажигая электричества, она разделась и улеглась в постель. И