Читать книгу - "Леди варвара - Руби Диксон"

укрывая ими мое тело. — Подвинься поближе.

Я переворачиваюсь на бок, стараясь держать свою больную ногу подальше от нее. Кейт опускается на пол и натягивает на наши тела одеяла, затем неподвижно ложится рядом со мной.

Я подпираю голову одной рукой, наблюдая за ней, когда она закрывает глаза и притворяется спящей. По ее учащенному дыханию я могу сказать, что она не спит. Она даже не пытается. Я смотрю на нее, забавляясь. Вблизи ее черты кажутся такими нежными, а нос — всего лишь маленькой горбинкой на круглом лице. Ее упругие волосы задевают мою руку, и мне хочется зарыться в них лицом и вдохнуть ее запах.

Но тогда она наверняка сбежит.

Кейт приоткрывает один глаз и смотрит на меня снизу вверх.

— Почему ты так на меня смотришь?

Я не могу удержаться от улыбки.

— Я наблюдаю, как ты притворяешься спящей. Это восхитительно.

Она морщит свой маленький человеческий носик, глядя на меня.

— Ты осел.

— Но я не ошибаюсь. Это потому, что ты рядом со мной? Я заставляю тебя стесняться? — Я еще не прикасался рукой к ее нежной на вид коже, но, о, как мне этого хочется. Мой хвост подергивается от одной только мысли об этом.

Кейт долгое время ничего не говорит, а затем открывает глаза и снова смотрит на меня.

— Может быть.

Я хихикаю.

— Это значит «да». Что тогда сделало бы тебя менее застенчивой?

— Честно говоря, я не знаю, — признается она. — Я все еще не привыкла ко всему этому вниманию. Это заставляет меня чувствовать себя… неловко.

— Возможно, если бы мы спарились ртом, это немного сняло бы остроту?

Она пристально смотрит на меня.

— Что? Как, черт возьми, ты пришел к выводу, что поцелуи — это правильный ответ?

— Потому что ты нервничаешь. Если мы попрактикуемся в совокуплении губами, не останется причин для беспокойства, не так ли?

— Э-э, одна действительно очевидная вещь.

— Я не думал, что ты готова к настоящему спариванию. Я обещаю, что сегодня вечером это даже не приходило мне в голову. — Мой член, однако, ноет в предвкушении.

Она скептически смотрит на меня и слегка покачивается. Ее дыхание учащается.

— Мысль о том, чтобы поцеловать тебя, немного пугает меня, — признается она.

— Почему? — Я озадачен этим.

Кейт прикусывает губу, и я чуть не стону вслух при виде ее зубов на этой пухлой розовой коже.

— А что, если у меня это плохо получится? Что, если тебе не понравится целовать меня?

— Ты что, никогда раньше не совокуплялась ртом?

— Ну, да, но это было много лет назад, когда я была ребенком! Я ни с кем не целовалась с тех пор, как половое созревание заставило меня подняться еще на один фут. — Она выглядит смущенной. — А как насчет тебя?

— Я никогда этого не пробовал. Но я не волнуюсь, что у меня это плохо получится. И я не думаю, что у тебя это плохо получится.

— Хотела бы я обладать твоей уверенностью. — У нее такой грустный голос.

— Я знаю, что совокупляться с тобой ртом будет хорошо, — говорю я ей. — Я знаю, что все будет хорошо, потому что это будет с тобой.

Ее губы приоткрываются, и она смотрит на меня снизу вверх.

— Это, наверное, самая милая вещь, которую кто-либо когда-либо говорил мне, — шепчет она.

— Я имею в виду каждое слово. — И поскольку она так близко и так соблазнительна, я протягиваю руку и убираю прядь ее вьющихся, растрепанных волос с ее лица, а кончиками пальцев провожу по ее подбородку.

— Но если это заставляет тебя нервничать, мы не будем этого делать.

Она закрывает глаза и слегка наклоняет голову в мою сторону.

— Это приятное ощущение.

Все мои шутки, мой юмор исчезли перед лицом ее красоты и уязвимости.

— Тогда можно мне прикоснуться к тебе? — Она слегка кивает мне, и я провожу пальцами по ее лицу. Ее кожа такая же мягкая, как я себе и представлял, только текстура отличается от моей. У нее круглая и полная щека, в отличие от моего собственного костлявого лица с жесткими надбровными дугами и острыми скулами. Она везде мягкая. Ее глаза остаются закрытыми, когда я прикасаюсь к ней, но ее полные губы приоткрываются, и я не могу удержаться, чтобы не провести по ним кончиками пальцев. Они еще мягче, и я не думал, что это возможно.

Она дрожит, совсем чуть-чуть.

— Я нахожу тебя красивой, прелестная Кейт, — шепчу я ей. — Я мог бы смотреть на тебя часами и никогда не устану от этого. — Я позволяю своим пальцам скользить вдоль ее подбородка, затем вниз по мягкой линии ее горла. — Но я признаю, что это вызывает у меня желание прижаться своими губами к твоим.

— Правда? — У нее перехватывает дыхание.

— Больше всего на свете. — Однако я этого не делаю. Я хочу, чтобы она хотела этого так же сильно, как и я. Я продолжаю исследовать ее, поглаживая пальцами вверх и вниз по ее руке, а затем наклоняюсь ближе к ней, чтобы вдохнуть ее сладкий аромат. Она тихонько ахает, когда мой нос задевает ее, тело напрягается.

Но я только прижимаюсь носом к ее носу, а затем снова глажу ее по щеке.

— Ты бы тоже хотела прикоснуться ко мне, красавица Кейт?

Она выглядит застенчивой и снова прикусывает свою пухлую нижнюю губу.

— Я не знаю. Я знаю, но…

— Здесь нет никого, кроме тебя и меня. Я никогда никому не расскажу, если ты решишь, что я недостаточно мужествен для тебя.

Кейт хихикает, и этот звук приятен моим ушам.

— Слава богу. Я так волновалась из-за этого, — поддразнивает она, и когда я хватаюсь за грудь, словно раненый, ее смех усиливается. — Иногда я задаюсь вопросом, бываешь ли ты когда-нибудь серьезен, Харрек.

— Только когда я должен, — признаю я с усмешкой. — Но я очень серьезно говорю о том, как сильно ты мне нравишься.

Улыбка медленно появляется на ее лице.

— Ты мне тоже нравишься, — тихо говорит она. — Пожалуйста, не делай мне больно, хорошо?

— Причинить тебе боль? — Я хмурюсь, пытаясь представить, как это сделать. — Моими губами?

Ее смех разносится по всей пещере.

— Нет, динь-а-линь (прим. динь-а-линг — фраза из песни Ding a Ling — Bobby Rydell). Причинить мне боль, солгав мне.

Она назвала меня дингалинг. Интересно, это прозвище привязанности? Мне это нравится, звучит музыкально.

— Зачем мне вообще лгать тебе, мой милый дингалинг?

Ее брови опускаются, а затем она фыркает от приглушенного смеха.

— Теперь ты пытаешься отвлечь меня, не так ли? — Но я говорю серьезно.