Читать книгу - "Пучок полыни - Svetlana"

Она должна была что-то придумать. Бежать? Куда? Её схватят и вернут, а наказание будет ужасным. Но и покориться судьбе она не могла. В голове созревал отчаянный план. Она притворится покорной, завоюет доверие Хана, а потом… потом убьет его. Или сбежит. Или… она еще не знала. Именно так решила Марыся.

Сквозь железные прутья виднелась скучная картина. Лес начал редеть и перед взором девушки предстала Степь. Марыся смотрела в окно кареты, и ей виделся унылый и скучный пейзаж. Посмотрев в другое окно, картина ничем не изменилась. Скучно и однообразно. Степь, степь, степь. Вдали, на горизонте иногда показывались силуэты диких коней, которые собирались в табуны и носились, вздымая пыль, словно облака.

Она, пленница обстоятельств, везли ее туда, где вместо зеленого царства елей, ее ждала бескрайняя серость.

Марыся, привыкшая к ярким и сочным цветам своего края, природа степи казалось сухой и скучной, и даже удручала. Она тосковала по зелёным, раскидистым елям, чьи мохнатые ветки спускались до самой земли; по иве над речкой, опустившей свои длинные серьги- листья, почти в самую воду; по лугам, по которым можно бежать и вдыхать запах цветов. Она скучала по радуге цветов и запахе дома. А здесь она видела серую, увядшую траву, заполнившую все вокруг. Лишь сухой ветер играл с перекати- поле, катившимся по степи, словно шарик. Она чувствовала себя перекати-полем, оторванным от родной земли и брошенным на волю судьбы.

Ладомир ехал позади кареты. Иногда, поравнявшись с окном, он видел печальный взгляд Марыси, и от него сердце щемило так, будто кузнец Иван сжимал его своими тисками. Он винил себя за то, что не смог ее уберечь. Обещал защитить, а сам… Теперь он вез ее в логово степных волков.

А вот для кочевников, это была родная стихия. Как только они миновали лесную полосу и оказались в родной обстановке, кочевники стеганули своих низкорослых коней и под общее улюлюканье понеслись по степи. Марыся, увидев дикую радость чужеземцев, скачущих по степи, сравнила их с перекати- поле, катающимся по треснувшей без влаги земле. Свободные и неукротимые, как сама степь. Они — часть этой земли, а она здесь чужая.

Ночь в степи наступала быстро. Солнце, не цепляясь за ветки деревьев, словно мячик закатывалось за горизонт, унося с собой свет и тепло. Кругом наступала темнота. Кочевники, расположившись на ночлег, заранее насобирали перекати- поле и соорудили небольшой костёр. Завязав коням ноги, чтоб они не смогли разбрестись, сидели вокруг костра. Самый молодой кочевник, достав из-за пазухи варган, приложил ко рту и начал играть. Странная для слуха Ладомира и Марыси мелодия, заполнила пространство. Странная для слуха Ладомира и Марыси мелодия заполнила пространство. В этом звуке была тоска, одиночество и какая-то первобытная сила. Марыся почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она поняла, что эта земля не так уж и безжизненна. В ней есть своя, скрытая от глаз, красота. Красота, которую еще предстоит ей открыть. И страх в ее сердце стал уступать место любопытству. Что ее ждет в этой чужой, но теперь уже неизбежной судьбе?

Марыся почувствовала, как ее тоска переплетается со странным очарованием степи. Она увидела в серых тонах не уныние, а спокойствие, в сухом ветре — свободу, в перекати-поле — символ жизни, способный выжить в самых суровых условиях.

Марыся чуть приоткрыла окно, завешенное материей, и выглянула. В этот самый момент Ладомир заметил перемену в ее взгляде. Боль уступила место чему-то новому, еще неясному, но уже манящему. Он понял, что степь не сломала Марысю, а лишь показала ей другую сторону жизни, другую красоту.

Ладомир, осторожно ступая по сухой траве, подошёл к карете.

— Марыся, — шепнул юноша, — слышишь меня?

Сердце девушки забилось так сильно, что заглушало музыку. Радость и злость — все смешалось. Она была готова броситься к Ладомиру, расцеловать, но тут же вспомнила, что именно он везёт ее к Хану. И она молчала, сжимая до боли пальцы, впиваясь ногтями в ладони.

— Марыся, — не дождавшись ответа, вновь шепнул Ладомир, его голос дрожал от напряжения.

И опять тишина, густая и тягучая, как смола.

— Я знаю, что ты меня слышишь, — начал говорить Ладомир, — выслушай меня, прошу. Клянусь всеми богами, я….

И тут Марыся больше не смогла молчать. Ненависть и досада, словно ядовитые змеи, ужалили в самое сердце. Она прильнула к решетке, за которой стоял Ладомир, его лицо, в тусклом свете луны, казалось высеченным из камня.

— И ты смеешь со мной говорить?! — зло молвила Марыся, ее голос звенел, как натянутая струна. — Я бросила все ради тебя, а ты меня предал. Уходи! Нам не о чем разговаривать.

Ладомир стоял и слушал обвинения, которые сыпались из уст девушки, как град. Каждое слово — острая стрела, вонзающаяся в сердце.

— Выслушай, — умолял Ладомир, протягивая руку к решетке, но не смея коснуться ее.

— Хорошо, — решила Марыся, в ее голосе звучала ледяная сталь, — я послушаю, как ты будешь оправдываться. Интересно, — добавила Марыся, насмешливо скривив губы, — сколько тебе заплатил за меня князь? Дорого я стою? Ценится ли девичья честь в вашей мерзкой торговле?

— Прошу, — не обращая внимания на колкие слова, продолжал говорить Ладомир, — не говори то, о чем потом пожалеешь. Этот яд отравит не только меня, но и тебя.

— Я пожалею? — Если бы кто видел лицо Марыси, то сразу заметил бы алые щёки, так гневалась девушка, глаза метали молнии, — это ты пожалеешь за своё предательство. Мой муж освободит меня, а тебя казнит. Так и знай. Не будет тебе пощады. Если б ты только видел моего жениха, то сразу понял, что он богатырь и отважный мужчина. Самый лучший на свете. Он за меня глотку перегрызет!

— Если он такой хороший и лучший на свете, то зачем от него сбежала? Или он не так хорош? Правду скажи, Марыся. Самой себе.

— Ты, ты, — задыхаясь от злости, повторяла она, не найдя других слов, ее глаза заполнились слезами.

— Видел я твоего мужа. Рыжий и щуплый щегол. Уверен, что его любимое занятие наряжаться, как павлин, и проводить время в кругу доступных барышень, пока его невеста тоскует в башне, ожидая, когда же он снизойдет до нее.

— Что? — Марыся прильнула к окну. И в отблеске лунного света Ладомир увидел красные от слез глаза.

— Тише, — испугавшись, что их могут услышать, скомандовал Ладомир, прижав палец к губам. — Говори тише.

— Я слушаю. — в голосе девушки появилась обреченность. Волна злости сменилась волной отчаяния, холодной и безжалостной.

— Слушай меня внимательно, — начал говорить Ладомир, его