Читать книгу - "Пучок полыни - Svetlana"

— Объясни, я никак не могу понять? Зачем тебе моя матушка? Что ты преследуешь, держа ее рабыней при себе?

Князь Сигизмунд, прищурив глаза, внимательного смотрел на юношу.

— Договор у меня с твоим дядей, князем Борисом. Мирный договор. Пока я скрываю княжну Веселину Игоревну у себя, он не идёт войной на мои земли. А ему выгода: родня ее не догадывается, что она жива и у меня в рабстве. Понял? Так, что ещё раз тебе говорю, подумай хорошенько, коли против меня пойдёшь. Я ведь твоему дяде о тебе ни словечка не вымолвил. Ищет он тебя, а ты здесь, у меня стоишь. Так, что, не резон тебе против меня идти. Ну, а теперь уходи, завтра с раннего утра в Степь отправляетесь.

— Зачем девушку в полон Хану отдаёшь? — Не уходил Ладомир. — Знаешь, что ее в Степи ждёт.

— Ее пленение — моя сила, — усмехнулся князь Сигизмунд, — Ты не князь, чтоб мыслить масштабно. Мне армия Хана нужна. А он поддержит меня только за ее голову. Ясно? Твоя задача передать панну в руки Хана Тугоя в целости и сохранности, а что он с ней делать будет, не наша забота.

Князь Сигизмунд махнул рукой, показывая, то больше говорить им не о чем.

Глава 7

Рано утром все было готово к отъезду. Пара коней, запряженные в карету с нетерпением ждали, когда им прикажут выдвинуться в путь. Это была скорее не карета, а маленькая тюрьма, у которой вместо открытого оконца была вставлена кованая решетка.

Трое кочевников, сидя верхом на невысоких конях, с нетерпением ждали отправления в родную Степь. Их лица, обветренные солнцем и иссеченные шрамами, выражали смесь нетерпения и скрытой злобы. Самый старший, с лицом, напоминающим высушенную курагу, подъехал к русину на своём жеребце. Остановившись вплотную, он наклонился и, смеясь, обнажая кривые зубы, проговорил:

— Нравится кобыла, русин?

Ладомир, высокий и широкоплечий воин, смерил кочевника ледяным взглядом. Он молча поправил тяжелый меч на поясе и посмотрел на свою лошадь. Это была старая, видавшая многое старая кляча. Глаза в пелене времени жалобно смотрели на нового хозяина и будто молили о снисхождении. Ладомир прекрасно понимал, что кобыла — это не только насмешка над ним, но и стратегическое решение. Князь Сигизмунд не доверял ему, поэтому решил подстраховаться и выдал еле живую лошадь, на которой будет невозможно скрыться от преследователей.

— А кобыла… кобыла ничего, справная. В хозяйстве сгодится. — Кочевник выпрямился в седле, сплюнул на землю

Другого варианта не было, как взять свою лошаденку за уздцы и подвести к карете, которая пустовала, ожидая свою пленницу.

В это самое мгновение из замка вышел князь Сигизмунд, в сопровождении личной охраны. Князь подошёл к Ладомиру и похлопал его по плечу.

— Надеюсь, что в этот раз ничего не случится с моим подарком? Помни, на кону жизнь твоей матери, князь, — последнее слово Сигизмунд произнёс, выделяя его и явно с неприязнью.

Ладомир, понимая, что ему нечего противопоставить князю, спокойно и твёрдо ответил:

— Не волнуйся.

— Эти три лучника, — князь показал на кочевников, кони под которыми в нетерпении били копытами о брусчатке, — будут сопровождать тебя и панну.

Ладомир кивнул головой. Легкий ветерок донес запах предстоящей бури. Кажется, тучи уже собирались над княжеством, сгущаясь над каменными стенами замка. В этот момент, во дворе появилась мать юноши, она издалека украдкой наблюдала за происходящим. Встретившись взглядом с сыном, княжна чуть заметно улыбнулась и прошептала губами слово брат. Ладомир сразу понял, что имеет ввиду матушка.

И тут во двор ввели пленницу. Пани Марысю под конвоем двух ратников, подвели к карете. Девушка посмотрела на Ладомира и этот взгляд ужаснул юношу. Он был полон боли и печали, ненависти и разочарования. Но больше всего Ладомир прочел в нем страх. Страх, который он сам не мог заглушить в своем сердце. Страх перед тем, что их ждет впереди, в землях, куда их отправляет Сигизмунд.

— Пани, — князь Сигизмунд подошёл к девушке и, помогая ей сесть в карету, говорил, — надеюсь, что ваша поездка окажется спокойной, и вы благополучно доберётесь до Хана. Он с нетерпением ждёт вашего приезда.

Пани молча села в карету и с шумом хлопнула дверью. Внутри клокотала ярость, смешанная с отчаянием. Она, Марыся, дочь князя, должна стать наложницей степного варвара. Князь Сигизмунд продал её, как скотину. За что? За какой-то кусок земли и помощь в предстоящей войне.

— Норовистая кобылка, — скалясь и щуря и без того узкие глаза, смеясь проговорил старший кочевник. Его лицо, изрезанное морщинами и шрамами, выражало смесь злорадства и похоти.

— Ничего, — вторил ему молодой, с наглым блеском в глазах, — наш Хан умеет непокорных кобылиц объезжать.

Ладомир, оглянулся на кочевников. Внутри юноши кипела ярость. Он готов был броситься на каждого и заткнуть ему рот. Он любил Марысю, как любят солнце и родную землю. Но он — всего лишь бедный русин, а она — дочь князя, пусть и проданная. Сумев побороть свои эмоции, Ладомир сел верхом на коня и пришпорил так, что бедная кобылица, почувствовав боль в боках, заковыляла к огромным воротам, что отделяли крепостную стену замка от внешнего мира. Его задача — охранять пленницу, но сердце разрывалось от беспомощности.

Карету с пленной девушкой сопровождали три кочевника и Ладомир. Кучер, сидевший на козлах кареты, хлестнул плетью лошадей и они, стуча копытами по мостовой, покатили карету по узкому каменному мосту. Ладомир краем глаза заметил, как Марыся выглянула в окно кареты. Их взгляды встретились. В её глазах он увидел мольбу и отчаяние. Сердце юноши сжалось. Он не мог её потерять.

Вся вереница уже через несколько минут покинула не только замок, но и въехала на проселочную дорогу, что вела на юг, в Степь Хана Тугоя. Дорога была пыльной и ухабистой, солнце палило нещадно. Замок, словно призрак, исчез вдали, оставляя Марысю один на один с судьбой.

Пани сидела и злилась на себя. Мерный стук колес заглушал ее мысли. Она пыталась представить лицо Тугоя, хана, которому ее отдавали. Говорили, он жесток и беспринципен, но могуществен.

Какая я глупая дурочка! Убежала черт знает куда! Надеялась, что Ладомир оценит мой поступок, и мы будем вместе. А он? Он плевал на меня. Я ему не нужна, да и никогда не была нужна. И, что теперь делать? Меня, как какую- то вещь, в подарок везут! Нет! Никто не