Читать книгу - "Кровь богов и монстров - Люсинда Дарк"

— Ты знал о моем долге Офелии, — заявляю я, незаметно отворачиваясь в сторону и вытирая лицо ладонью, пока проверяю дверь. Она по-прежнему закрыта, и снаружи не слышно, как кто-то поднимается по лестнице.

— Я не знал, что она… Я не знал, что сера была связующим звеном кровавого контракта, что ты была кровавым слугой.

Хотя я уже решила простить Региса, я поворачиваюсь к нему лицом и скрещиваю руки на груди. — И ты думаешь, это оправдывает то, что ты сделал? — спрашиваю я, поднимая бровь.

Регис опускает голову. — Нет, ты права. Я… я заглажу свою вину. — Он тяжело вздыхает. — Черт возьми, Кай, я…

— Две недели, — говорю я, прерывая его, поднимая два пальца. Он вскидывает голову и смотрит на меня, нахмурившись.

— Что — две недели? — отвечает он.

Я одариваю его самодовольной улыбкой. — Две недели без ванны, — говорю я ему. — И тебе придется спать на улице — в лесу с жуками.

Голубые глаза расширяются. — Кайра… — Я сжимаю губы, когда они начинают подергиваться. — Две недели? — Выражение лица Региса полно того, что можно описать только как смесь ужаса и отвращения.

Я киваю. — Если ты хочешь, чтобы я простила тебя, это то, что для этого потребуется.

Регис начинает немного зеленеть, его лицо бледнее, чем было, когда он спал, пока он обдумывает мое предложение. — Как насчет того, чтобы разбить лагерь? — спрашивает он. — Могу я…

— Неа. — Я ухмыляюсь. — Без ничего. Никаких навесов. Никакой подстилки. Только ты, грязь и ползучие твари.

Его вздох — музыка для моих ушей. — Ты гребаное чудовище.

Я пожимаю плечами, воплощая беспечность. — Ты всегда можешь сказать мне — нет.

— Блядь. — Регис проводит рукой по макушке, почесывая сухие и нечесаные колтуны, которые образовались на затылке из-за того, что он так долго лежал на них. — Нет, — наконец говорит он, встречаясь со мной взглядом. — Я не могу. Если это все, что тебе нужно, чтобы простить меня, тогда я это сделаю.

Он протягивает руку — так, как мы часто видели когда торговцы, заключали сделки.

— Уверен, что справишься? — спрашиваю я, развлекаясь тем, как он кривит верхнюю губу и бросает на меня кислый взгляд.

Комментарий сам по себе — не что иное, как часть игры. Нам двоим пришлось пережить гораздо худшее, чем ночевка на улице без купания. Частью обучения в Преступном Мире было именно это испытание. Нас бросили в лесу без ничего, кроме одежды на спине, и в течение двух недель нам приходилось бороться и карабкаться, чтобы выжить.

Любое убежище строилось нашими собственными руками и из того, что мог дать лес. Какую бы еду мы ни ели, нам приходилось добывать ее самим. Несколько новичков погибли. Одна из них была растерзана медведем, и ее тело так и не нашли. И хотя к концу наших дней в лесу мы были полуголодными и покрытыми свежими порезами и ранами, мы с Регисом выбрались оттуда живыми.

Я так до конца и не поняла, откуда у него взялась эта первобытная брезгливость к насекомым и грязи. Подозреваю, он с детства был чистоплотней большинства, но тогдашнее испытание стало для него настоящим пределом. И сколько бы людей он ни убил, сколько бы тел ни перетаскал, сколько раз ни возвращался, измазанный грязью и кровью — он так и не привык к этому.

И все же, пока я думаю об этом, он делает шаг ко мне и многозначительно ступает рукой по моему животу. — Возьми. Меня. За руку. Кайра. — Каждое слово наполнено значением.

Я смеюсь и делаю, как он требует. — К сожалению, твое наказание придется отложить, — говорю я, отбрасывая свое веселье, когда мы восстанавливает ту почти утерянную связь между нами. — Что, черт возьми, случилось с Преступным Миром и кто на тебя напал?

Отпуская мою руку, Регис садится на край кровати, упираясь обеими руками в матрас. — Карсел.

Шок пронзает меня изнутри. — Карсел предал Преступный Мир?

Его ответный кивок не уменьшает моего смятения. На ум приходит только один вопрос.

— Почему?

Глаза мутно-голубого цвета поднимаются и встречаются с моими.

— Я не знаю, — признаётся он. — Но магазин мадам Брион теперь небезопасен. Её не было, когда всё случилось — я отправил ворону с записками ей и тебе, когда смог сбежать… Надеюсь, она не вернулась. Если вернулась, несмотря на моё предупреждение, то, скорее всего, она уже мертва.

— Так что произошло, Регис? — Я опускаюсь в кресло рядом с кроватью и наклоняюсь вперед. Мои юбки прижимаются к заднице, и я отодвигаюсь вперед, раздраженная тем, что не подумала переодеться перед тем, как заснуть здесь.

— Карсел пришел в магазин с какими-то мужчинами, которых я не узнал, — говорит Регис. — Я подумал, что они, должно быть, новобранцы — Карсел, в конце концов, сын Офелии. Он почти так же хорош, как ты или я. Мне даже в голову не приходило, что он попытается…

Регис делает паузу, как будто ему что-то пришло в голову. Потянувшись к подолу туники, в которую я его одела после того, как слишком долго смотрела на него в грязной одежде, в которой его принесли, он приподнимает ее и смотрит вниз, на впалые складки его живота. Свежий шрам по диагонали пересекает несколько мышц его пресса, а затем изгибается вверх к грудине, как будто кто-то пытался сначала выпотрошить его, а потом передумал и решил вместо этого вырезать сердце.

— Как долго я был без сознания? — спрашивает он. — Это выглядит месячной давности.

— Несколько дней, — признаю я. — Я попросила целительницу осмотреть тебя, и она ускорила процесс. За один день ты оклемался от самых тяжелых ранений, но она сказала, что тебе нужен сон.

Шрам исчезает из виду, когда он опускает слишком просторную тунику. — Я должен был умереть, — хрипло бормочет он. — Карсел пытался убить меня.

— Он сказал почему?

Регис хмурится. — Ему не нужно было. — Его глаза темнеют. — Этот маленький засранец всегда завидовал нам обоим. Я полагал, что, когда он займет место Офелии, он даст пинка нам двоим, но я никогда не думал, что он сделает это. — Он указывает на свой теперь прикрытый живот.

Я смотрю на светлую ткань, как будто могу разглядеть за ней сморщенный и рельефный шрам. Каждый в Преступном Мире способен на убийство, но единственное, что Преступный Мир вдолбил в нас, это то, что члены Гильдии никогда не должны становиться мишенью.

Карсел, осознает он это или нет, нарушил главное правило, и я готова поспорить на каждую чертову дензу в Анатоле, что Офелия находится в неведении по этому поводу. Если